Сергей Черняховский. От национальной Компартии к националистическому «православию»
Борьба на Украине вокруг церкви - каноническая или «национальная» - в чем-то напоминает борьбу в России, да и на Украине, в 1992-93 годах вокруг Компартии: историческая (КПСС) или разрешенная национальная (КПРФ, КПУ).
© KM.RU
Изначально, осуществив в августе 1991 года государственный переворот, Борис Ельцин запретил Компартию (КПСС). Тогда же Кравчук провел через Верховный Совет УССР запрет ее на территории Украины. В ответ, с одной стороны, начали возникать новые, леворадикальные компартии (РКРП, Союз Коммунистов, РПК), с другой – началось движение за восстановление КПСС, явочным путем восстанавливавшее прежние партийные структуры.
Основным движущим мотивом и силой этого движения было чувство сопричастности историческому корпоративному началу – подчас и тогда, когда сами убеждения данных членов партии были уже не вполне соответствовавшими историческому канону. Но канону соответствовала структура, и люди, чувствовавшие себя вступавшими в партию, образованную почти сто лет назад, совершившую в стране Революцию, победившую в Гражданской войне и разгромившую фашизм, не хотели расставаться с этим чувством сопричастности и ни вступать в какую-либо новую, пусть и тоже коммунистическую партию, ни оказываться вне поля партийной сопричастности.
Движение оказалось достаточно сильным, а власть слабой и, утратив популярность после начала гайдаровских реформ, не знающей, как противодействовать этому движению, с его подчас стотысячными демонстрациями.
После того, как массовое движение восстановления КПСС организационно обернулось проведением XX Всесоюзной Конференции КПСС, заявившей об официальном восстановлении деятельности партии и созыве XXIX съезда КПСС, власть оказалась в тупике. Репрессивно подавить движение она уже не могла, а признать восстановление КПСС, причем восстановление, демонстративно игнорирующее указы Ельцина о запрете, означало, по сути, признать, что авторитет партии в стране выше и значимее авторитета всей структуры государственной власти Бориса Ельцина.
По-своему показателен был момент, когда для того, чтобы помешать проведению восстановительного съезда КПСС, власть направила отряд спецназа, который, прибыв на место, занял круговую оборону и заявил, что намерен обеспечить безопасность его проведения. Все это сегодня мало кто помнит – но все это было. Когда-то.
И власть приняла элегантное решение: КПСС запретила, а КПРФ разрешила. То есть Конституционный суд принял решение о неконституционности запрета первичных организаций КП РСФСР, но не отменил запрет деятельности оргструктур КПСС.
В принципе, читать это можно было как угодно, но официальная трактовка предполагала, что отныне историческая партия (РСДРП-РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС) не разрешена, но зато разрешена российская национальная партия, КПРФ.
Быть в КПСС означало бросить вызов власти и продемонстрировать, что ее требования члены партии соблюдать не намерены, как не соблюдали требования царского правительства, белых режимов и гитлеровских оккупационных властей.
Быть в КПРФ означало признать законность власти Ельцина, реформ Гайдара, правомочность запрета самой КПСС.
Остаться в КПСС значило работать в запрещенной и не имеющей официальных прав партии.
Уйти в КПРФ позволяло и считать себя коммунистом - вроде бы не предать, - и быть разрешенным.
Ровно тот же процесс шел и на Украине, и здесь лидером борьбы против восстановления КПСС и утверждение национальной компартии был ставший первым секретарем ЦК КПУ Петр Симоненко.
Понятно, что для собственно идейного коммуниста работа в запрещенной структуре - ментально естественна.
Для коммуниста «по привычке» - дискомфортна: важно чувствовать себя «не запрещенным»: партбилет сохранил, взносы платит, на собрания ходит, «режим» проклинает, но законов проклинаемого режима не нарушает.
Большинство предпочло второй путь. Стали «коммунистами по разрешению». И в России, и на Украине.
Своего рода тест: ты действительно за идею - или по привычке.
Посмотрим, как будет с православием и «национальным православием» на Украине.
Сколько верных канону - а православие тем и отлично от остальных христиан, что строго хранит канон - и сколько «по привычке» - главное, что называться «православным», а суть - бог с ней.
Когда членов КПСС в 1991 году поставили перед выбором - отречься от привычного или пойти напролом, они все же, хотя и не сразу, пошли напролом. Но когда власть, поняв, что перед этой нарастающей волной давления и ненависти, похоже, не устоит, пошла на уступки и формат выбора изменила: разрешила быть коммунистами, но признающими ее власть и ее право запрещать или разрешать. Практически вся масса «наследников Октября» предпочла не рисковать, не напрягаться и, приняв имя КПРФ, стала партией «коммунистов по разрешению».
В чем-то этот же прием использован на Украине. Те, кто считал себя там православными, соотносили себя с той церковью, с которой связывали себя традиционно и которая организационно считалась частью Русской православной церкви. Ровно так же, кстати, как и Японская православная церковь, которая, впрочем, не требует для себя автокефалии на основании того, что существует на территории суверенного государства.
Уходить что в структуры отлученного Филарета, что в микроскопическую Украинскую актокефалию Макария никто не собирался, просто потому, что не собирались уходить куда-то оттуда, где всегда были. И продолжали ходить в те же церковные здания, в которые ходили и раньше. И готовы были их защищать. Если же эти здания объявляются зданиями тоже православной, государственно-поддерживаемой и внешне узаконенной церкви, какое-то время, возможно, и немалая часть считавших себя православными, но не вникавших в суть того, чему они присягали, может противиться и молиться на улице либо в неких иных лояльных зданиях. Но в какой-то момент свыкается с новой ситуаций и, руководствуясь той же привычкой, привыкает ходить в те же храмы, в которые и привыкли ходить раньше.
А если служители Порошенко догадаются не вешать там иконы с изображением Бандеры и Петлюры, и в обличье и обрядах мало что изменится, то эти «верующие по привычке» по привычке же продолжат опять же ходить туда, куда привыкли.
И вот этот момент особо интересен и значим: определение разницы и соотношения между теми, кто действительно является верующим и для которого все, сказанное в Символе веры – не слова, а живущие в нем смыслы, и много ли таких, и теми, кто либо был верующим по привычке, либо в последние тридцать лет стал верующим по политической моде.
И этот замер в принципе сам по себе предельно значим и интересен. И в плане анализа и прогнозирования развития политических процессов на Украине.
И, что много важнее, для осмысления более масштабной политической проблемы: есть ли у нынешней Церкви и нынешней Веры реальная сила вне силы делающего на нее ставку в политической борьбе и пытающегося опереться на нее государства.
Может ли нынешняя Церковь и нынешняя Вера вести за собой народ и быть его моральным пастырем и вдохновителем – или она имеет силу лишь тогда и постольку, когда и поскольку оказывается поддержана силой государственной мощи.
И еще: готово ли государство, провозгласившее себя покровителем некой веры, бросить свою силу на ее прямую, непосредственную и силовую поддержку - либо оно готово лишь морально осуждать, поддерживать и взывать к тем или иным фейкам, подобным «международному праву» либо «правам человека».
Если Вера есть – за нее нужно драться. Если за нее не дерутся – значит, этой Веры нет.
Комментарии читателей Оставить комментарий
Да, общество защищается от безнравственности осуждением.
А в противном обществу случае, демократично разбитом утонченным искусством «как положить на все» на вытворяющих «поэтов», «художников» и прочих, отягощенных свободным поиском материальных благ, считается гуманно необходимым загнать безнадежно отставшее от них окружение в выгодное для себя лично и оттого «единственно верное для всех» извращение, призрачным спасением от которого остаются доносы поощряющей всю эту оргию иудовласти, чем та пользуется с вящим удовольствием по своему усмотрению.
Таким образом к 1985 мы утратили способность к самосохранению – Западу не было нужды тратиться на войну, традиция смерти устанавливалась при нашем согласии – мы ощущали себя полной отсталостью и осознанно шли на слом нашего сознания, «перестройку» под «цивилизованный Запад». Оттого стал возможным приход к власти проводников традиции смерти Горбачева и Ельцина и их господство.
Несогласные были, но не было и не могло быть людей способных их возглавить. – Вымысел социализма был несогласен с вымыслом либерализма. А Смысл Русского Предназначения иудейскими усилиями был из нас выбит, то есть наш выбор был в любом случае вне Истины, точно так же, как и в 1917, в том же совращении животной свободой. Только тогда, век назад, Государь Николай ІІ и царствующая семья сохранили верность Господу Иисусу Христу и России, за что и были преданы изуверами мучениям и смерти.
Благородство не рождается в одночасье.
А низость в человеческом обществе есть всегда, но, в отличие от прочей животной твари, Господь предоставил нам свободный выбор: оставаться в животном довольстве и вырождаться или встать на длительный и трудный путь самосовершенствования, будучи единственным творением способным стать Богом.
хватило ровно на 3 поколения, где каждое последующее все более утрачивало наукообразно понимаемую и гнобимую, не без упорного содействия укрепившихся в сов.науке и культуре ярких поборников животного образа жизни, традицию Русского жизнеустройства, а значит и волю к его воплощению. Именно Русским воЗпитанием объяснимы свершения, трудовой и ратный подвиг 30-х и 40-х, когда до 60% людей считали себя верующими. Но время неумолимо, и им на смену шли воСпитанные уже по «сов.нормам», для которых личное мат.благополучие все более становилось смыслом жизни, а Западное мнение веским в понимании «умения жить». И к власти приходит подлец Хрущев, которого сменяет Брежнев – обычный мужик, еще сохранивший нравственное отношение, но не более того. А в обезсмысленном людском море уже зреет потребительство, наслаждение мат.изысками, где примером успешности становится паразититирующий Запад. Внутреннее содержание подменяется внешней броскостью – стиляги, хиппи… - и бравадой нарушения нравственной традиции, как бы то ни было, но еще выборочно продолжаемой наследниками Октября.
К власти приходит еврей Андропов, прежде сумевший(!) возглавить… госбезопасность.
Выбор «из грязи в князи» или «кто был ничем, тот станет всем» губителен, потому как обыватель, получивший власть и влияние в обществе, начинает «перестраивать» общество в соответствии со своим видением мира, в меру своей разпущенности, тем самым опуская общество до своего уровня и равенство возможностей обращается в их отсутствие.
они «пролетают на автопилоте». Это заложено в человеке для самосохранения, для его же блага во избежание излишнего перенапряжения, в качестве предохранителя, который не включает определенные участки мозга или временно отключает их – эти люди радуются, горюют, учатся, женятся, рожают детей, работают и старятся, но так и не узнают, что прожили жизнь во «сне»===
при этом осуждая тех кто не вписывается в их понятия.
Христианства в расчете на подмену истинной Веры ее видимостью, смыслом которой стало
«освящение» власти своих ставленников и борьбы с Православием,
обогащение власть имущих и стоящих за ними «богоизбранных»,
разочарование гоев в вере,
установление традиций вырождения.
Отсюда и протестантство – под видом борьбы с изобличившим себя католичеством, Синедрион проталкивает еще более иудаизированное «учение». Ну и вовсе карманная, как следствие безбожия, англиканская церковь – гойский пошиб иудаизма.
Именно для устранения «пробудившихся» и возтребована была инквизиция. А оставшимся «спящим», за изключением непокоренных и ушедших на Русский Восток, скармливалась традиция смерти, поначалу вызывавшая противление, что по мере вымирания сохранявших традицию Жизни сменялось свыканием с изуверским отношением и последующим наслаждением дикостью. В итоге имеем нынешний отцивилизованный Запад, утративший способность к самосохранению.
То же самое провели сильные мира сего в России, горяча «спящих» революционным иудовымыслом более справедливой «всенародной» власти – демократии, под вывеской которой они смогли бы осуществить устранение последнего неподвластного им Духовного пристанища – Российской империи. И хотя полностью осуществить задуманное им не удалось, но в кратчайшие сроки были смяты и уничтожены «пробудившиеся», а запуганных иудовластью «спящих» загоняли силой в традицию смерти – безбожие, соц.справедливость предержащих власть иудеев, демократия, гуманизм, единственность мат.выгоды.