Ростислав Ищенко: Если Запад продолжит войну на истощение, России придется проводить мобилизацию

«Задача любой войны на истощение – минимизировать свои расходы и максимально увеличить расходы противника. Причем не просто финансовые расходы, а общие ресурсные расходы. Мы этим достаточно успешно занимались в последнее время»

Если будет продолжаться военное давление на наши границы со стороны НАТО, понадобится еще одно увеличение армии. Ресурс добровольцев рано или поздно закончится. Рано или поздно надо будет проводить новую мобилизацию. Да, не через год, не через два и не через три. Но мы же говорим о войне на истощение, она может длиться и 10 лет. Об этом в интервью изданию Украина.ру рассказал обозреватель МИА "Россия сегодня" Ростислав Ищенко.

- Ростислав Владимирович, в чем заключается стратегия Запада по Украине, можно ли сейчас говорить о ее провале? Вряд ли дело дойдет до ядерной войны, но почему тогда акцент продолжают делать на бесперспективную в случае России войну на истощение?

- Я бы не сказал, что до ядерной войны дойдет вряд ли. Потому что до сих пор в таких ситуациях до войны всегда доходило. А война, которая может начаться, практически неизбежно придет к ядерному конфликту.

Если начнется хотя бы российско-европейская война, это будет значить, что события вышли из-под контроля. То есть если не жертвенных поляков и прибалтов найдут, а в войну втянется вся Европа или значительная ее часть. В таком случае все с высочайшей долей вероятности докатится до ядерной войны.

Что же касается войны на истощение, то почему она бесперспективна? Украинский военный кризис, в который втянута Россия, длится уже почти четыре года, и это когда российское участие стало открытым, а так уже с 2014 года. А до этого был грузинский кризис, война в Чечне. И все это война на истощение России, на ее развал.

Но 30 лет они это выдержали, но и мы выдержали, поэтому и мы, и они имеем права считать, что в этой войне победим. Ведь дело в том, что они же не считают разгром Украины своим поражением. Подумаешь, одно русское государство уничтожило другое русское государство. Ах, какая потеря для Европы. При этом пользы целый мешок. Как минимум 4 года Украина с Россией воевала, создавала огромные проблемы.

Вопрос в том, смогут ли они запустить еще хотя бы военно-политическое, когда война на пороге, но не начинается. Но всё равно требуют мобилизации серьёзных ресурсов для того, чтобы на всякий случай иметь возможность сдержать удар врага.

Советский Союз, который находился в катастрофическом экономическом состоянии, при адекватном управлении мог выстоять и сохраниться. Так и у них есть возможность реформироваться, выстоять и, собравшись с новыми силами, продолжать с нами бороться. Пока у них ресурсы есть и очень большие. Рассчитывать, что они завтра загнутся, пока рано.

Они рассчитывают, что они создадут дополнительное военное напряжение России. Если будет продолжаться военное давление на наши границы со стороны НАТО, понадобится еще одно увеличение армии. Ресурс добровольцев рано или поздно закончится. Рано или поздно надо будет проводить новую мобилизацию. Да, не через год, не через два и не через три. Но мы же говорим о войне на истощение, она может длиться и 10 лет.

И это то, о чем говорит Евросоюз. Они же утверждают, что к горячей войне с Россией они подготовятся к 2030 году. Но это же не обязательно, когда ты готов сразу начинать горячую фазу. Можно продолжать и такую, кстати, холодную войну на истощение тоже.

- Насколько адекватно они оценивают свои силы?

- Сейчас большое количество стран перебежало от них к нам. Но это же не значит, что завтра они перебегут в обратном направлении. Большая часть стран ориентируется на перспективные великие державы, которые могут оказать им поддержку финансовую, экономическую, политическую. Хотя у нас не любят говорить, что кого-то надо поддерживать рублем, но по-другому не бывает.

Друзья и союзники не приходят просто потому, что им нравится Третьяковская галерея или Эрмитаж. Они приходят потому, что у них есть какие-то экономические, финансовые интересы. Либо рассчитывают на то, что, исходя из своих геополитических соображений, они настолько важное место будут занимать в общей расстановке сил, что или одни, или другие их поддержат. Кто поддержит, к тому и пойдут. Внешняя политика – это весьма расходное дело, тем более в эпоху кризисов.

Задача любой войны на истощение – минимизировать свои расходы и максимально увеличить расходы противника. Причем не просто финансовые расходы, а общие ресурсные расходы. Мы этим достаточно успешно занимались в последнее время.

Они же не случайно пытаются полностью блокировать торговлю российской нефтью и так далее. У них где-то не получается, но они над этим работают. Они же не капитулировали. Борьба идёт.

Украинская армия рассыпается буквально на глазах. Никогда так быстро и так далеко не отступала, как во второй половине этого года. тем не менее, значительная часть населения говорит, что линия фронта сдвинулась на полногтя на карте. Это мало, мы так будем еще 700 лет воевать. А по поводу Запада, почему-то говорят, что он уже все, сдулся. Но это Украина сдулась, а Запад сдуваться еще не собирается. Он может сдуться, мы его пытаемся сдуть, и в некоторых вопросах достаточно эффективно. Но Гитлера после битвы под Москвой сдували еще три года.

На Западе есть люди, которые реально считают, что Россия не пойдет на ядерный конфликт. То есть ее можно шантажировать ядерным конфликтом, но она на него не пойдет. Будучи в этом уверены, они собираются это проверить экспериментально. Есть опасность горячей войны, ядерной, в зависимости от того, какие силы в Европе и в Соединенных Штатах приходят к власти. Как далеко они готовы зайти в своих экспериментах? Ядерную кнопку могут нажать не потому, чт очень хотят или верят в свою победу, потому что уже отступать некуда, и потому что не хотят своего поражения, а согласны на ядерную ничью.

Это первый кризис глобальной системы в целом. Даже Первая и Вторая мировая войны не являлись кризисами всей глобальной системы, являлись кризисами её части. А сейчас речь идет о кризисе в целом системы, которая охватывала всю планету в политическом, экономическом, финансовом плане.

Это самый крупный кризис за все время существования человечества, если не удастся избежать войны, то это и будет самая страшная война за всю историю человечества. И мы сейчас в лучшей позиции, чем Запад находимся. У нас больше шансов на победу. Но у Гитлера в 1941 году было больше шансов на победу, чем у нас. Потому что он разгромил кадровую армию советскую. И у него в руках был самый готовый военный инструмент. А Советский Союз создавал его по ходу дела на поле боя.

Но мы тогда выдержали этот кризис. И нельзя считать, что мы такие уникальные. Другие тоже могут выдержать. Кстати, все страны, которые дожили до сих пор, кроме Соединенных Штатов, которые являются страной молодой, и Украины, которая страной вообще не является, пережили в своей жизни массу кризисов. Поэтому с пренебрежением относиться к врагу, который контролирует как минимум треть планеты, это большая ошибка.

- Недавно Трамп заявил, что уже принял решение о поставках ракет "Томагавк" Украине. Зачем президент США вновь идет на эскалацию и что повлияло на изменение его позиции? Или же позиция не менялась, а все заявления в мире были лишь лицемерием и популизмом?

- Позиция не менялась, но заявления о мире не были лицемерием и популизмом. Трамп изначально говорил, что его устраивает мир на американских условиях, нас устраивает на российских. А они не совпадали. И их попытались свести воедино за счет Украины. Но Путин, у которого это уже не первый опыт, сразу сказал Трампу, что это не получится.

Но Украина же возникла не просто так, и Соединенные Штаты же не просто так выступали на ее стороне. Они выступали, потому что в этом состоит их государственный интерес. Потому что не Украина является геополитическим соперником, а Россия и Китай. И да, Трамп был готов повременить с Россией по принципу "дайте нам разобраться с Китаем, а потом будем разбираться с вами". Но Россия же ему не даёт разобраться с Китаем. Россия же не выходит из этого союза. Дарить Украину России США не могут.

Трамп бы, может быть, и хотел бы это сделать по принципу, я-то все равно разберусь с Китаем, а потом вернусь сюда. Но американский истеблишмент не может ему это позволить. Хотя бы потому, что Трамп не может гарантировать, что в рамках такой политики Европа останется американской. В Восточной Европе даже самые большие русофобы могут внезапно стать русофилами, если Соединенные Штаты умоют руки и уйдут из Европы.

Потому что там сразу же возникает вопрос, а кто нас будет защищать. Я хочу напомнить, что когда Трамп во время своего первого президентства начал пинать Европу, то бабушка Меркель заявила, что Соединенные Штаты перестали быть гарантом европейской безопасности, и Европе надо найти нового гаранта безопасности.

Обращаю внимание, что Франция и Великобритания находятся в Европе и обладают ядерным оружием. То есть она не считала их гарантами. Но кроме Соединенных Штатов таким же потенциалом обладала только Россия. И только она могла быть гарантом. И намек Меркель был абсолютно понятен.

Позиция Трампа заключается в том, что Европа должна связывать Россию, пока он будет разбираться с Китаем. Но связывать так, чтобы не выяснилось, что завтра Соединенным Штатам надо прибегать спасать Европу. Поэтому Трамп мягко уходит от провокаций, которые должны втянуть его в конфликт. И по поводу "Томагавков" говорит, что сначала должен посмотреть, как вы их собираетесь использовать. И смотреть он будет ровно столько, сколько позволит ему американский истеблишмент, потому что он понимает, что поставки "Томагавков" это в любом случае эскалация. И Зеленский этого не скрывает, обещая запустить все, что получит по России.

Нет в мире стран пророссийских или проамериканских. Каждый думает о себе. Чем страна сильнее, тем более суверенна ее внешняя политика. Внешняя политика Соединённых Штатов суверенна абсолютно. Так же, как и внешняя политика России. Трамп проводит политику в интересах Соединенных Штатов так же, как Путин проводит политику в интересах России. Там, где она совпадает, там мы пожимаем друг другу руки, улыбаемся и работаем вместе. Там, где не совпадают интересы, мы пытаемся разрешить противоречие. Если не получается, мы вступаем в конфликт. Вот сейчас мы, по большей части, в конфликте.