Сторонники данной версии считают, что президент СССР, как и Ельцин, получил свои дивиденды от «путча»

Когда заходит речь об августовских событиях 1991 года, сразу возникает один-единственный, парадоксальный, на первый взгляд, вопрос: а был ли, говоря словами классика, мальчик? Т. е. путч. Нам всем вдалбливали в голову, что 19-21 августа героический, всенародно избранный президент России Борис Ельцин, не щадя живота своего, сражался с «путчистами», пытаясь спасти страну и заодно блокированного в Форосе «узника» Михаила Горбачева. Всем навсегда врезалась в память знаменитая картина: Ельцин с танка обращается к ликующему народу. Демократия победила, враг не прошел. Так и хочется крикнуть «Ура!». Только когда начинаешь ближе знакомиться со всей этой историей, не устаешь удивляться разного рода моментам, объяснить которые подчас попросту невозможно.

Москва, 21 августа. Противники ГКЧП перекрыли Садовое кольцо (Дмитрий Борко, oldmos.ru)

Начать стоит с того, что еще ни в одной стране мира путч не устраивало высшее руководство страны. Какую цель всегда преследовали и будут преследовать путчисты в разных странах? Одну-единственную – захват власти. Но зачем ее было захватывать т. н. гэкачепистам в августе 1991 года, если она и так принадлежала им – вице-президенту СССР, премьер-министру СССР, председателю КГБ, министру обороны, министру внутренних дел? Не свергали они и Горбачева, к которому накануне событий 19 августа отправилась делегация будущих «путчистов» в составе Бакланова, Болдина, Варенникова и Шеина с целью склонить Горбачева к подписанию постановления о введении чрезвычайного положения. Но Горбачев повел себя предсказуемо: подписывать ничего не стал, но и против «путча» ничего не имел.

Михаил Сергеевич всегда любил в нужный момент «включать дурачка». Есть основания полагать, что «включил» он его и в этот раз, а потом, когда стало ясно, что «путч» провалился, прикинулся несчастной жертвой гнусного заговора. Да и после «путча» Горбачев повел себя как-то странно: тихо-мирно отошел в сторонку, предоставив Ельцину самому разбираться с «путчистами».

Борис Ельцин со сторонниками после августовского путча 1991-го (dic.academic.ru)

Удивляет и «техническая сторона» путча. Где это видано, чтобы во время путча противоборствующие стороны спокойно разговаривали друг с другом по телефону, спецслужбы бездействовали, а введенные в город войска элементарно не знали, чем им заняться? А ведь еще Владимир Ильич мудро указывал на то, как надо вести себя в подобных ситуациях: почта, телеграф, вокзалы... Так и поступали путчисты во всех других странах, но только не в Москве в августе 1991 года. Например, Ельцин совершенно спокойно созванивается с председателем КГБ Крючковым (об этом свидетельствуют множественные мемуары участников тех событий, в частности Руслана Хасбулатова, в тот момент – и. о. председателя Верховного Совета РСФСР. – Прим. ред.), да и другие лица из ближайшего окружения российского президента без проблем общаются с «путчистами». Так, Геннадий Бурбулис (в то время – государственный секретарь России) говорил в ночь на 21 августа все с тем же Крючковым.

Танковое подразделение майора Евдокимова присоединяется к защитникам Белого дома. Ночь с 20 на 21 августа(Дмитрий Борко, grani.ru)

А что три дня делала в Москве армия? Заместитель командующего ВДВ генерал-майор Александр Лебедь получил приказ от министра обороны Дмитрия Язова организовать охрану здания Верховного Совета РСФСР. Но точно о том же самом его попросил и Ельцин, когда Лебедя провели в Белый дом. Неудивительно, что после провала «путча» Лебедь так толком и не смог объяснить, кого и от кого он «оборонял» с тульскими десантниками.

Командующий ВДВ Павел Грачев, с одной стороны, также выполнял приказы Язова, а с другой стороны, с Ельциным Грачева связывали почти приятельские отношения, и он не горел желанием штурмовать Белый дом и арестовывать своего приятеля и будущего покровителя. Вот почему Грачев общался и с Язовым, и с Ельциным, фактически заняв позицию невмешательства. В таком же положении оказалось и множество других командиров соединений, вошедших в Москву. Многие офицеры, как и генерал Лебедь, не понимали, что они делают в столице и какова их задача. Не менее странным можно назвать и поведение бойцов спецподразделений КГБ «Альфа» и «Вымпел», тоже занявших позицию невмешательства. А ведь решительные действия всего нескольких офицеров спецназа могли кардинальным образом изменить не только российскую, но и мировую историю.

Борис Ельцин (слева) и Александр Коржаков у Белого дома в августе 1991 года (dic.academic.ru)

Исходя из вышесказанного, ряд экспертов и политологов делают вывод: августовский «путч» – это всего-навсего массовая и дорогостоящая постановка, финальная сцена в драме под названием «Развал СССР». Говоря другими словами, произошла практически бескровная передача власти «политическим импотентом» Горбачевым рвущемуся в «цари всея Руси» Ельцину. А уж если называть вещи своими именами и вспомнить о неожиданно мягком наказании «путчистов» (гиперссылка на будущий текст), можно говорить о банальной «смене вывески».

Судите сами. 20 августа 1991 года представители РСФСР, Белорусской ССР, Казахской ССР и Узбекской ССР планировали подписать в Ново-Огарево договор о создании ССГ (Союза Суверенных Государств). При этом сам вопрос о создании ССГ впервые встал еще в декабре 1990 года, накануне IV Съезда народных депутатов СССР. Тогда об этом заявил сам Горбачев. Следовательно, рассуждают эксперты, он отлично понимал, что сохранить страну в прежнем виде у него уже не получится: на это у Горбачева не было ни государственных сил, ни политической воли. Более того, на необходимости подписать упомянутый договор 20 августа 1991 года, как впоследствии вспоминал председатель Верховного Совета СССР последнего созыва Анатолий Лукьянов, очень активно настаивал Ельцин. Вполне возможно, что, находясь в Форосе, Горбачев, сопоставив все «за» и «против», не стал предпринимать никаких активных действий, а решил попросту переждать. Во власть он уже успел поиграть и осознавал, что во всем мире фамилия «Горбачев» уже стала брендом, а он сам – звездой глобального масштаба. А значит, и будущее у него вырисовывалось вполне себе заманчивое. Будущее, которое очень скоро стало настоящим. Еще до исчезновения СССР с политической карты мира, 15 октября 1991 года, Горбачев получил Нобелевскую премию мира «в знак признания его ведущей роли в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества». И хотя получать ее за него в Осло приехал тогдашний заместитель министра иностранных дел Анатолий Ковалев, уже после не только де-факто, но и де-юре свершившегося развала страны Михаил Сергеевич ни разу не отказал себе в удовольствии принять орден, медаль или премию из рук того или иного крупного западного политика или организации. В итоге этих западных «подарков» у него накопилось более 100 штук (точного числа, по его собственному признанию, он и сам не знает). Ну а в том, что на Западе Горбачева будут принимать едва ли не как спасителя мира, и сомневаться не приходилось. Где он только не читал лекции, не выступал с речами, не раздавал под бурные аплодисменты автографы!.. А чего стоят съемки Горбачева за приличные гонорары в рекламе пиццы, железных дорог, кожаных изделий! Ну разве можно все это променять на необходимость спасать государство?.. Сторонники версии о том, что Горбачев сознательно сыграл заранее уготованную ему роль в спектакле под названием «Путч и форосский узник», уверены в том, что президент СССР охотно пожертвовал страной и своей властью, прекрасно понимая, какие шикарные дивиденды и какую безбедную старость он получит в обмен на это.

Несмотря на нескончаемый поток критики в адрес Горбачева и неприкрытое отвращение к нему со стороны и простых людей, и политиков разных мастей, бывший генсек и президент устроился великолепно: руководит фондом имени себя с офисами в Москве и Сан-Франциско, пишет книги, снимается в документальных фильмах, справляет пышный юбилей в Лондоне и даже иногда позволяет себе критиковать действующую власть. Поди плохо!..

По мнению ряда экспертов, в августе 1991 года непосвященные граждане страны и не подозревали, что являются свидетелями не «путча», а его имитации (oldmos.ru)

Вскоре после августовских событий 1991 года почти аналогичной славы и авторитета для себя – только не на Западе, а в самой России – добился заклятый враг Горбачева Борис Ельцин. Но тогда, в 91-м, он шел во власть, рвался к ней, раздавая налево и направо обещания о том, что демократия и процветание уже не за горами. И он эту власть получил. Причем получил ее именно в том виде, в котором желал: стал главой, что называется, относительно «чистой» страны, т. е. страны без ярко выраженных серьезных этнических конфликтов, которыми был истерзан СССР времен перестройки, страны, на словах всячески поддерживаемой «прогрессивными» западными державами, страны, где тогда еще большинство населения верило и поддерживало Ельцина. Ведь вряд ли кто-то тогда в России мог предвидеть, что через два с небольшим года сам Ельцин введет танки в Москву и расстреляет то самое задние Верховного Совета России, которое он в 91-м «героически» защищал. Вряд ли кто-то тогда мог предполагать, что «демократический» кумир Ельцин доведет Россию до такого состояния, что разговоры о скором распаде страны будут иметь под собой реальную основу, как некогда – в ситуации с распадом СССР.

Но это будет позже, а тогда, в августе 1991 года, как утверждают эксперты, непосвященные граждане страны и не подозревали, что являются свидетелями не «путча», а его имитации, спектакля, который позволил одному действующему лицу – Горбачеву – благополучно удалиться за кулисы, а другому – Ельцину – выйти на авансцену. В выигрыше, считают сторонники данной версии, остались оба – и Горбачев, и Ельцин. Хотя один в итоге лишился власти, а второй ее получил. В проигрыше остались страна и ее рядовые граждане.