Европейская политика представляет собой печальное зрелище

Бездумное следование монетаристским инструкциям позволяет элите ничего не делать, усугубляя кризис

Смена руководителя Европейского центробанка (догматика Трише на Марио Драги) вызвала волну оптимизма на европейских рынках. Тем более что первое, что сделал Драги – это снизил учетную ставку. Однако «продолжения банкета» не последовало. Точнее, Драги не решился начать массированную эмиссию (не массированную, а так, обычную, с целью выкупа облигаций проблемных стран, ЕЦБ ведет уже давно).
Выступая на конференции Euro Finance Week во Франкфурте-на-Майне в пятницу, 18 ноября, Драги отметил, что если ЕЦБ откликнется на призывы о стимулировании рынков, то он очень быстро утеряет репутацию института, сдерживающего инфляцию и тем самым содействующего экономическому росту, созданию рабочих мест и финансовой стабильности. Как отметил глава Европейского центробанка, история учит, что такая утрата авторитета может очень дорого обойтись и в экономическом, и в социальном планах. Фактически, он отверг призывы к более активному вмешательству ЕЦБ на финансовых рынках с целью спасения отдельных стран еврозоны, переживающих глубокий долговой кризис.
Отметим, что слово «авторитет» тут не совсем уместно – просто время для эмиссии, судя по всему, еще не пришло. Да и уровень инфляции в сегодняшней ситуации достаточно высок – около 4%, по официальным данным, и, соответственно, порядка 8% - в реальности. Тут действительно печатать что-то страшно…
Отметим, что вопрос о том, что может, а что не может ЕЦБ сегодня, для еврозоны принципиальный. Предшественник Драги догматик-монетарист Трише такие вопросы даже обсуждать отказывался, однако после того, как тема долгового кризиса в Италии, третьей стране еврозоны, что называется, вылезла на поверхность, экономисты и политики стали все более решительно призывать ЕЦБ к более активному вмешательству на финансовых рынках, например путем масштабной скупки итальянских гособлигаций.
Отметим, что такой подход вполне отвечает, например, американскому взгляду на проблемы. США активно стимулируют частный спрос в стране, в том числе за счет эмиссии (хотя и не в таком масштабе, как, скажем, в начале 2009 года), однако главная страна зоны евро - Германия, а также сам ЕЦБ пока отвергают такие призывы. Публично, во всяком случае. Глава МИД ФРГ Гидо Вестервелле в обнародованной 18 ноября статье для газеты Financial Times указал, что федеральное правительство выступает против того, чтобы ЕЦБ запускал печатный станок для борьбы с долговым кризисом в Европе. Он выразил мнение, что такой шаг в долгосрочном плане лишь ослабит евро, поскольку во всей еврозоне повысится инфляция, а готовность отдельных стран к реформам уменьшится. Вестервелле подчеркнул необходимость сохранения независимости ЕЦБ. Он призвал все страны еврозоны с помощью мер экономии шаг за шагом уменьшать долговое время и тем самым способствовать экономическому росту и повышению конкурентоспособности.
Я уже писал о том, что такой путь ведет к сокращению социальных расходов, уменьшению расходов домохозяйств и, как следствие, к сокращению ВВП стран, проводящих соответствующую политику, и усугублению долгового кризиса. Однако в Европе пока не признают структурных причин экономического кризиса, считают его циклическим и, соответственно, ведут политику, никак не отвечающую реальным экономическим процессам, протекающим в регионе. Ускорить кризис таким образом можно, а выйти из него или хотя бы продлить его до «послевыборов» невозможно никак.
Отметим, что такой догматической монетаристской позиции придерживаются не только европейские политики, но и финансисты: немецкий федеральный банк также категорически выступил против того, чтобы ЕЦБ запустил печатный станок для спасения еврозоны. «Приверженность действующему мандату ЕЦБ является неотъемлемым условием успешного будущего евро», - заявил глава бундесбанка Йенс Вайдман (Jens Weidmann) в ходе банковской конференции во Франкфурте. Он подчеркнул, что бундесбанк, так же как и ЕЦБ, привержен лишь стабильной валюте.
В общем, ЕЦБ ограничил еженедельный объем покупки гособлигаций, установив максимальную планку на уровне 20 млрд евро. Это, конечно, тоже эмиссия, но все-таки более или менее ограниченная. Сравнимая по масштабам с QE2 (там было 600 миллиардов долларов за 8 месяцев), но и близко не подходящая к ситуации конца 2008 – началу 2009 годов. И есть серьезные основания считать, что общее мнение финансовой элиты Евросоюза сыграло тут свою роль.
В конце концов, конечно, бытие определяет сознание, и продолжение жесткой политики со стороны ЕЦБ достаточно скоро упрется в углубление долгового кризиса, после которого догматические позиции придется менять. А там участники процесса довольно быстро объяснят всем, что они с самого начала все понимали, только по «объективным причинам» действовать иначе было нельзя. Народ, как обычно, все «схавает», беда только в том, что масштаб кризиса уже будет настолько высок, что придется принимать достаточно жесткие меры.
И вот тут-то нужно сделать главный вывод из всех приведенных выше рассуждений. Современные европейские политики не потому ничего не делают, что они догматики-монетаристы, а потому, что следование монетаристским инструкциям позволяет ничего не делать. Проблемы Евросоюза в целом и еврозоны в частности в том, что политическая культура, созданная в этом регионе мира, требует от политиков отказа от любых более или менее активных действий.
Вот они и выбрали себе экономическую идеологию, которая таких действий не предполагает. Есть один рычаг – учетная ставка, ее и нужно дергать в соответствии с четко установленными инструкциями. А сейчас, когда уже всем стало ясно, что эти инструкции не работают, европейские политики продолжают тупо за них держаться, лишь бы не брать на себя ответственность ни за что.
В общем, прямо скажем, печальное зрелище. И до добра не доведет.