Монетаристы стали оптимистами

Мы уже много раз говорили, что текущая экономическая ситуация ставит апологетов монетаризма в сложное положение, поскольку она явно не вписывается в либерал-монетаристские каноны (или, чуть боле

Мы уже много раз говорили, что текущая экономическая ситуация ставит апологетов монетаризма в сложное положение, поскольку она явно не вписывается в либерал-монетаристские каноны (или, чуть более жестко, но, скорее всего, более справедливо – мантры). Они хотели бы, чтобы нынешний экономический спад можно было назвать рецессией (т. е. чисто циклическим явлением), но циклические кризисы ограничены во времени, а нынешний спад продолжается слишком долго. Им даже пришлось менять статистические данные – ухудшать показатели прошлых лет, чтобы улучшить последние данные и продемонстрировать «выход из рецессии». Выход явно получился неубедительным, и пришлось отступить на заранее подготовленные позиции – объяснить, что бывает и «рецессия с двойным дном». Пока, правда, делаются попытки объяснить, что это «двойное дно» еще не состоялось, речь пока идет только о «вероятности» такого события, оптимисты пытаются объяснить, что шансы на рост еще есть, но тут снова вылезают объективные проблемы. Вот и в четверг данные по американской трудовой статистике оказались, мягко говоря, мрачными.

Согласно данным Министерства труда США, число первичных заявок на получение пособий по безработице с учетом сезонных факторов за неделю до 14 августа увеличилось на 12 000 и составило 500 000. Число первичных заявок, таким образом, достигло самого высокого уровня с 2009 года, когда за неделю до 14 ноября число первичных заявок составило 509 000. По сравнению с неделей до 17 июля этого года, число первичных заявок на пособие увеличилось на 32 000 с уровня 468 000. Аналитики прогнозировали снижение числа первичных заявок до отметки 480 000 с 484 000 за неделю до 7 августа. В целом прогнозы варьировались от 465 000 до 495 000. Число первичных заявок за неделю до 7 августа было пересмотрено в большую сторону до 488 000. Четырехнедельное среднее значение скорректированных с учетом сезонных факторов первичных заявок за неделю до 14 августа выросло на 8 000 до 482 500 — это самый высокий уровень с 2009 года, когда за неделю до 5 декабря этот показатель составил 486 000.

Далее идут вроде бы более оптимистичные данные, а именно, что общее число лиц, получающих пособия по безработице, за неделю до 7 августа сократилось на 13 000 до 4 478 млн. Без корректировок число повторных заявок снизилось на 78 949 по сравнению с предыдущей неделей и составило 4 254 571. Четырехнедельное скользящее среднее значение повторных заявок за неделю до 7 августа снизилось на 1 500 до 4 526 750. С учетом сезонных факторов уровень безработицы остался прежним – 3,5%, что значительно ниже показателя 4,6% за аналогичный период прошлого года. Но не забудем, что система американской статистики устроена так, что если человек не работает достаточно долго, то он просто выкидывается из списка безработных и не учитывается вообще, поэтому реальные цифры безработных существенно выше. Да и сравнивать абсолютные показатели не совсем корректно, потому что общая численность работающих меняется.

В любом случае, реакция рынков последовала незамедлительно. Позавчера упали рынки американские, сегодня – японский и европейские, причем японский сильнее, чем американский (что естественно, поскольку экономика Японии «живет» на экспорте в США). Но главный вопрос при этом, что и как будут делать профессиональные оптимисты дальше. Могут ли они отказаться от своего оптимизма?

Это вопрос интересный, и явного ответа на него нет. Дело в том, что монетаристы отказаться от своих базовых принципов не могут. Их теория никак не в состоянии объяснить текущие процессы, иначе бы они давно бы это сделали (ничего такого особо сложного в этом нет, мы объяснили этот кризис более 10 лет назад). Но в монетаристском арсенале просто нет соответствующих терминов (недаром они постоянно талдычат про «циклический кризис» и отказываются обсуждать его структурные причины), а менять термины и базовые принципы страшно: это ведь означает выходить в чужое понятийное поле, а там и побить могут. Разумеется, рано или поздно это придется сделать, но пока лучше еще день-другой потерпеть, а вдруг все-таки («надежда умирает последней») рост возобновится?.. Вот и растут среди монетаристов принципиальные оптимисты, утешающие себя старым лозунгом — «Верую, ибо абсурдно!»

Но сами бы они, конечно, долго не продержались. В конце концов, эксперты-экономисты в некотором смысле — обслуга политической машины. Причем обслуга сильно облажавшаяся, поскольку обещала, что «наука» утверждает, что «кризиса быть не может», а теперь не в состоянии объяснить, что же с ним делать. И эта невозможность ставит политиков в критическое положение: они могут быть оптимистами или пессимистами, мягкими или жесткими, но они не могут молчать!

Если кризис закончится, они должны знать, когда, и четко, и внятно объяснить народу (точнее, избирателям), почему они это знали всегда, из-за происков каких врагов этого кризиса нельзя было избежать, и какие именно титанические усилия политиков и приведут к выходу из кризиса и поднятию благосостояния избирателей. А что мы имеем сейчас? Первое время политики еще верили монетаристам, и каждый «зеленый росток» (полученный в т. ч. и за счет фальсификации статистики) объявляли «концом рецессии», но сейчас стали поумнее и поосторожнее. Однако общая идея оптимизма осталась, поскольку альтернативы не видно. И на этой оптимистической почве монетаристы и политики сошлись, поскольку оптимизм живет только тогда, когда его поддерживает массовый хор, уж коли объективные показатели соответствующих предпосылок не дают.

А вот что будет дальше? Либо политики сойдут с политической сцены, либо они будут вынуждены перейти к более реалистичным действиям: выгонят старую обслугу и начнут искать новую.