С «Газпромом» в Европе могут поступить так же, как в Думе – с Гудковым

Надеяться на пользу от ВТО так же наивно, как рассчитывать обыграть казино

Если «Единая Россия» нашла за что отобрать мандат у Гудкова, то почему кто-то думает, что внешние центры силы не найдут за что объявить виновным «Газпром»? И дело не в том, за что конкретно: как всем понятно, удар нанесен по Гудкову не за его коммерческие прегрешения. Важно даже не то, справедлив этот удар или нет, а то, что нанесен он не за то, в чем его публично обвиняют. Если есть причины – всегда будут и поводы, и эти поводы вполне могут не иметь ничего общего с причинами.

Гудков вызвал недовольство – он получил удар. «Газпром» тоже вызывает недовольство, но недовольство это разное. Гудков вызвал его не столько тем, что был против власти, сколько тем, что нарушил определенные правила игры в политической борьбе. Когда он взывает: «Подождите, давайте разберемся, как же так быстро?», он в самом лучшем случае наивен. Кого интересует, что у него там по коммерческой части? Вести бизнес в России, ничего не нарушая, вряд ли вообще возможно. Или он надеется доказать, что не участвовал в «болотном процессе»? Так это зря: никто не сомневается, что участвовал. «Газпром» же вызвал недовольство тем, что стал слишком сильным и что европейцы слишком от него зависят. Равно, конечно, как и тем, что европейские элиты хотели бы подкормить за его счет свои вассальные режимы.

Ситуации абсолютно разные. Общее в них одно, и для мира реальной политики оно является самым существенным: политические обстоятельства становятся причиной юридических последствий. Когда тот или иной субъект политической жизни, подвергшийся юридическому удару, провозглашает, что удар нанесен по политическим причинам, он ничего не добавляет к тому, что и так всем понятно, причем понятно настолько, что говорить об этом не принято, как о секрете Полишинеля. Поэтому когда он об этом говорит, то лишь допускает лишнее нарушение правил игры, за что с неизбежностью рискует получить дополнительный удар.

Исторически это было понятно всем и всегда. Но особенности эпохи и политического развития России привели к тому, что появились люди, которые всерьез полагают, что юридические удары наносятся за юридические проступки, и даже верят в то, то политические процессы и отношения можно регулировать с помощью юридических норм. Т. е. можно, конечно, но только в том смысле, что право является инструментом политики: оно ей подчиняется, и ни в коем случае не политика подчиняется праву.

Политика подчиняется экономике и своим специфическим законам. Право подчиняется политике. Есть некая мера обратного влияния, но незначительная. И хотя право и может влиять на политику, но значительно меньше, чем, скажем, политика на экономику.

Право есть возведенная в закон воля господствующих классов, политически господствующих групп. Без силы, способной принудить к соблюдению права, право есть ничто. Поэтому право принимается и соблюдается для того и до тех пор, пока оно стоит на службе сильного, соответствует его интересам и его воле.

И разрекламированная идея правового государства и его нормы вовсе не означают, что право будет ограничивать сильных. Все это направлено лишь на то, чтобы само государство не вышло из-под контроля носителей реальной власти и влияния, а также на то, чтобы ограничивать возможности оппонирующих и сильным мира сего, и государству.

Но все то же самое относится и к «Газпрому». Только тут помимо «правового государства» мы сталкиваемся еще и с идеей распространения на Россию как юрисдикции международных судов, так и правил и норм ВТО. Если на то пошло, то все наполеоновские войны (и, в частности, война 1812 года) велись именно вокруг вопроса о распространении норм торговли, выгодных основному экспортеру – Великобритании – на остальные страны Европы. Англия хотела, чтобы все жили по ее нормам, Франция – не хотела. Франция проиграла, и британские нормы были распространены на континент; в результате Англия на период с 1815 года до Второй мировой войны стала доминирующей страной мира.

Надежды на то, что, войдя в ВТО, Россия получит больше возможностей отстаивать свои интересы в мировой торговле и мировой экономике, равносильны надеждам Гудкова на то, что, получив мандат депутата, он получит большие возможности для ведения политической борьбы вне стен парламента.

Любые правила устанавливаются для того, чтобы служить интересам их устанавливающих. Любое право есть применение одинаковых критериев к заведомо разным субъектам.

Нормы ВТО существуют для того, чтобы все в мире торговали по правилам, выгодным создателям ВТО, а не тем, кто слабее их в тех аспектах, в которых сильны первые. Одинаково выгодными для всех они не могут быть, потому что экономические субъекты различны по своим возможностям и потенциалам.

Рассчитывать, что правила ВТО, как и иные наднациональные нормы, могут усилить позиции тех, кто соглашается по ним играть, – все равно что надеяться обыграть казино. Для поощрения и до определенного не угрожающего рубежа это, конечно, позволяют делать; хулиганов же (т. е., подобно Гудкову, нарушающих правила) из казино вкидывают. Слишком умелых и удачливых в итоге лишают выигрыша, обирают и тоже выкидывают.

«Газпром», в отличие от Гудкова, сумел накопить силы и не осложнил отношения с той командой, от имени которой играл. Выкинуть и обобрать его будет сложнее. Но он слишком уверенно, напористо и удачливо вошел в игру, в которой уже были свои хозяева, и его, как и любую другую мощную корпорацию, готовы были принять в качестве игрока, но не в качестве хозяина казино. Возможности «Газпрома» означали, что в зависимость от него попадали то одни, то другие группы и страны, и не только от него, но и от России. Это означало претензию на передел поля игры, т. е. претензию на владение долей в казино.

Передел поля игры – это передел мира. Экономических возможностей крупных российских экспортеров достаточно для того, чтобы побеждать в экономическом пространстве, но политических и особенно силовых возможностей России недостаточно, чтобы побеждать в политико-правовой борьбе. И это – результат всех абсурдных идей вроде отказа от сильного государства, господствовавших в 90-е годы и имеющих хождение и сегодня.

Все претенденты на успешную торговлю вместе с тюками товаров возили на своих фрегатах и пушки. А международное соперничество во внешней торговле в конце XIX века опиралось на бурно строящиеся дредноуты.

Тот, кто хочет включаться в мировое торговое соперничество, должен начать с того, чтобы потратить много денег на армию, флот, университеты, науку, образование и искусство.

Право соблюдается с выгодой только для того, кто достаточно силен, чтобы обойтись и без права. А признавать действие на своей территории тех или иных международных норм может либо согласившийся на роль доминиона, либо достаточно сильный, чтобы при необходимости игнорировать эти нормы.