Тонущий Кипр подстегнул европейскую интеграцию

Еврозона консолидирует банковский сектор на случай, если киприотов придется бросить

На фоне кипрского кризиса Евросоюз сделал еще один шаг к интеграции, а именно к так называемому «банковскому союзу». Европарламент согласился наделить Евроцентробанк полномочиями по контролю примерно 6000 европейских банков, начиная с лета 2014 года.

Эта идея, которая очень нравится ЕЦБ, должна облегчить рекапитализацию банков ЕС без увеличения долгового бремени. Регулятор сможет вмешиваться в дела кредитных структур вплоть до их ликвидации. Под эти задачи, помнится, хотели создать и новый «аварийный фонд», с участием самих банкиров.

Отдавая банки под надзор европейского ЦБ, Европа готовится к новой финансовой буре. Можно предположить, что ЕС всерьез рассматривает варианты защиты от дефолта Кипра с дальнейшим выходом страны из еврозоны.

Германия, Финляндия и Нидерланды давно твердят, что пора перекладывать бремя спасения банков на сами банки. В дни кипрского кризиса эта идея получила логическое продолжение. Требовать от финансовой системы Кипра спасаться самостоятельно – значит решать увлекательную инженерную задачу по превращению тонущего «Титаника» в буксир-толкач. Поэтому европейские стратеги решили обстричь кипрские депозиты – отчасти по принципу «не свое – не жалко».

Начнем с того, что киприотам никакой банковский союз помочь не успеет. Пока система запустится и выйдет в рабочий режим, пройдет не менее двух лет. Более того, и банки остальных стран ЕС нескоро начнут пожинать плоды. То, что Брюссель всерьез потребовал частичной конфискации вкладов киприотов, может привести к выводу денег из банков и подорвать атмосферу доверия, без которой выход из кризиса немыслим. От такого сценария Евросоюзу тоже необходимо защищаться. Хотя сейчас мы увидим, что «конфискация чужих денег», как обозначил эту схему Дмитрий Медведев, началась не сегодня. Правда, ни Россию, ни ЕС это до сих пор особенно не волновало.

А ведь эта схема зарождалась еще в Греции, где ЕС провел реструктуризацию долга в 160% ВВП. Сокращать его пришлось не за счет жирных депозитов в греческих банках (их там не было), а за счет кредиторов, державших греческие долговые бумаги. Они теряли до 70% вложений и еще думали, что дешево отделались.

Не в последнюю очередь это были банки Германии (они устояли), Франции (некоторые из них пришлось спасать) и – тадам! – Кипра (они безнадежны). Тогда возмущались только обобранные банкиры, а не рядовые вкладчики, но удар по доверию к властям ЕС тоже был нанесен приличный.

Другой тревожный набат бил в Дании, где в 2011 году правительству пришлось спасать банк Amagerbanken A/S почти за три миллиарда долларов. Часть бремени Копенгаген переложил на кредиторов и на вкладчиков (их совокупные потери составили примерно 40%), так как это был уже десятый банк, который пришлось спасать от банкротства. До датчан такого никто не делал. Досталось в 2008 году и депозитам рухнувших банков Исландии. Но там потери списали на системный кризис, а шум поднимали главным образом Нидерланды и Великобритания, чьим гражданам, вкладчикам лопнувшего банка Icesave, пришлось тяжелее всего.

Но если раньше стрижка вкладов была делом отдельных стран, теперь она, по сути, провозглашена политикой Евросоюза. И хотя эта политика пока не начала действовать, она может сильно подорвать доверие европейцев к банкам. Для ЕС хуже всего, что свалка у касс первым делом начнется в странах-аутсайдерах. Даже не начнется, а возобновится. По подсчетам Bloomberg, к августу 2012 года годовой отток средств в Португалии, Италии, Испании, Ирландии и Греции составил 378 миллиардов евро. Остановить это кровотечение Марио Драги смог только обещанием начать неограниченный выкуп активов.

На этот раз понадобятся новые «противопанические» инструменты – например, увеличение госгарантий по вкладам (нынешний потолок – 100 000 евро) и повышение ставок по депозитам. Но это вещи затратные и на краткосрочную перспективу. Что же касается долгоиграющих мер, то здесь и пригодилась идея банковского союза, которая до сих пор буксовала.

Если оставить в стороне узкополитические соображения – ограничить влияние России, ликвидировать офшорную зону на Кипре, помочь Ангеле Меркель выиграть осенние выборы, – то Евросоюзом движут стратегические соображения. В первую очередь это поиск антикризисных мер, которые не увеличат нагрузку на здоровые экономики. Решать задачу ЕС пытается за счет углубления интеграции, централизуя управление банковским сектором.

Год-полтора назад в моде были рассуждения о «двухскоростной» или «многорядной» Европе. Как считалось, в границах ЕС можно будет обособить государства, которые «равнее других»: с единой валютой, финансовыми и фискальными нормативами и прочими атрибутами интеграции. Накопив сил, они потащат за собой периферию «евролузеров». Сейчас эта идея превратилась в свою противоположность: из более-менее нетронутых спадом государств проще создать не «еврозону в еврозоне», а компактный «Северогерманский Союз» с немецкой маркой (Германия, Нидерланды и Финляндия плюс Австрия).

Похоже, интеграция пошла по иному пути – по пути ужесточения контроля центра над периферией. Архитекторы единой Европы крепили ее двумя стяжками: нарастающим процветанием и единым правовым полем. В холодную войну было нетрудно процветать под ядерным зонтиком США, прирастая за счет послевоенного выздоровления, сократив армии до парадных полков и награждая избирателей социальными благами в долг. Когда в конце нулевых одна из стяжек – потребление – начала лопаться, инерция взяла свое. Интеграция механически продолжается в правовом поле, постепенно превращаясь в централизацию.