Зачем Восточная Африка восстанавливает колониальную валюту
В Африке появится первый монетарный союз по образу и подобию еврозоны. Государства Восточноафриканского Сообщества – Кения, Танзания, Уганда, Бурунди и Руанда – заключили соглашение о единой валюте. Восточноафриканский шиллинг появится в течение десяти лет и станет подспорьем для становления таможенного союза и единого рынка (на бумаге они уже есть), а затем и единого государства.
Вот оно, хорошо забытое старое. Общие государственность, деньги и рынок у стран ВАС уже когда-то имелись. Их судьбы вообще сплелись так, что не распутаешь. Десятилетиями они были одним целым, и у них до сих пор общий лингва франка – язык суахили. Руанда, Бурунди и Танзания до 1919 года именовались Германской Восточной Африкой. А Кения с Угандой и куском Танзании какое-то время были Британской Восточной Африкой. До 1969 года у стран ВАС и еще шести государств была единая валюта – восточноафриканский шиллинг, который печатала британская метрополия. Но перед парадом суверенитетов он не устоял. Став независимыми, пятеро соседей впервые создали Восточноафриканское Сообщество. Проскрипело оно всего десятилетие, но в 2000 году воскресло.
Зачем ВАС возродило проект и что оно собой представляет? В познаниях большинства современников южнее Сахары – сплошное черное пятно: голодное, дикое, анархичное нечто с голыми неграми, алмазными копями и всякими слонами-носорогами. Те, кто вообще слышал о Руанде, знают ее лишь по самому кровавому в истории геноциду, который хуту учинили тутси (миллион убитых за сто дней, большинство зарублены мачете). Крошечная Руанда – одна из немногих стран, где отсутствует всякий рельсовый транспорт.
Бурунди тоже населено хуту и тутси, но до геноцида, к счастью, не дозрело (была «всего лишь» гражданская война). Вот и все, что можно сказать хорошего об этом государстве, которое входит в пятерку беднейших в мире и по площади сильно уступает Подмосковью, а по населению – Москве. Эти аграрные экономики, лишенные выхода к морю, идут историческим «прицепом» к крупным соседям – Танзании, Уганде и Кении. Вот им-то проект в основном и понадобился.
Танзания до 1995 года строила коммунизм – с всевластием местной КПСС и колхозами, хотя без особых репрессий. Была коммунистической и Уганда, но недолго: там поочередно воцарялись разноперые диктаторы, включая людоеда Иди Амина, которой утопил страну в крови и был свергнут как раз с помощью Танзании. Одной Кении удалось избежать большинства социалистических и тоталитарных крайностей, и сейчас это одна из самых динамичных экономик Африки.
Если Евросоюз политически уравновешивает Германию и Францию, то в восточноафриканском блоке на этих ролях – Кения и Уганда. Танзания выходит как бы третьим лишним и справедливо боится чуть более развитых соседей-«колонизаторов», которые в случае объединения все захватят и скупят. С другой стороны, танзанийцам подвернулся шанс сыграть роль посредника: недаром штаб-квартира ВАС находится именно на их территории.
Совокупный ВВП блока – 85 миллиардов долларов. Чуть больше, чем у Эквадора, но меньше, чем у Словакии. Зато население – почти как в России, 135 миллионов человек, так что с дешевой рабсилой проблем не будет.
Интеграционный пыл восточноафриканцев неслучайно вспыхнул на пороге двухтысячных. Помимо очевидных региональных торговых выгод, надо было пользоваться международной конъюнктурой и объединять силы. Растущие Индия и Китай постепенно тянули Восточную Африку за собой, и эту сцепку требовалось крепить. Индийцы закрепились в местном бизнесе еще в колониальную эпоху, а китайцы пришли много позже, но сразу с многомиллиардными инвестициями и сырьевыми контрактами. Летом, во время китайско-африканского форума, Пекин пообещал вложить в различные африканские проекты 20 миллиардов долларов в течение ближайших трех лет. Всего же с 2010 года, хотя «второе вторжение» началось несколько раньше, Китай анонсировал инвестиций на общую сумму 101 миллиард долларов.
Страны ВАС ставят на традиционные преимущества – свободные территории, природные богатства и дешевую рабочую силу. Они очень хотят разрабатывать свои месторождения драгоценных и цветных металлов, нефти и газа, но для этого нужны иностранные партнеры, которые создадут инфраструктуру, привезут технологии и вложат деньги. Единая валюта и рынок должны, по замыслу политиков, стать важным инвестиционным преимуществом. Блок строит большие планы и на недавно возникший Южный Судан, который рвется экспортировать нефть в обход собственно Судана, и Кения с Угандой могут дать ему такую возможность.
Кенийцы строят в Ламу новый глубоководный порт, которой увенчает собой транспортный коридор LAPSSET. Он свяжет Уганду и Кению с Эфиопией и Южным Суданом нефтепроводами, железными дорогами, шоссе и авиамаршрутами. Впрочем, проект примерной стоимостью 23 миллиарда долларов станет реальностью очень нескоро и в смету точно не уложится: африканцы колдуют над ним уже 40 лет.
Руанда и Бурунди тоже примеривают на себя функцию транспортных коридоров. Обе страны граничат с Демократической Республикой Конго, которая хочет торговать лесом и рудами с Китаем и нуждается в выходе к морю. Это сырье можно перерабатывать и отправлять к экспортным портам. Как соседи решат эту задачу – загадка, учитывая почти полное отсутствие у них промышленности, энергетики и дорог.
Как видим, перспектив для развития у блока ВАС масса, но и препятствий полно. Наладить торговлю его членам пока не удается даже между собой. Если Кения активно торгует со всеми партнерами по блоку, то товарооборот между Угандой и Танзанией, например, стремится к нулю. Как и в прочей Черной Африке, у стран ВАС нет систем образования, достойных этого имени. Бизнесмены с Запада и Востока сетуют, что с трудом обученные ими квалифицированные рабочие гибнут в 30-40 лет от СПИДа или очередной кровавой заварухи.
Еще по региону гуляют две неразлучных африканских сестры – преступность и нестабильность. Каждый, кто бывал даже в относительно спокойной Кении, знает, что в отелях там иногда дежурят автоматчики, а в большинстве мест в одиночку нельзя гулять даже днем: вас зарежут, чтобы просто обшарить карманы. Под боком у блока ВАС Сомали, чья главная статья экспорта – исламистский террор, и недавний кошмар в торговом центре Найроби не одного инвестора заставил дожидаться лучших времен.
Относительная политическая стабильность достигнута разве что в Танзании, а также в Уганде, где с 1986 года правит несгибаемый Йовери Мусевени. Он, кстати, очень хочет стать первым президентом единой Восточной Африки. А президент Кении Ухуру Кеньятта через пару месяцев будет отвечать в Гааге за преступления против человечности: его обвиняют в попытке «поправить» итоги выборов 2007 года с помощью наемных головорезов, которые убили почти полторы тысячи человек.
Так что перспективы валютной и политической интеграции ВАС пока туманны. Но хорошо уже то, что страны блока, нахлебавшись независимости каждая на свой манер, благоразумно вспомнили об исторических узах и решили крепить их на новом витке развития. Славно же потрудились когда-то проклятые белые империалисты в пробковых шлемах, если их цивилизационный задел выдержал десятилетия разрухи, по-дикарски жестоких войн и страшных социальных экспериментов. Как ни парадоксально, именно африканцы сейчас преподают урок своим «развитым» арабским соседям по континенту, чьи государства недотягивают и до такой скромной интеграции. Хотя, если вдуматься, остаются при этом точно такими же порождениями колониальной эпохи.
Комментарии читателей Оставить комментарий
Бегут оттуда, где хуже, туда, где лучше. Видишь, сам всё понимаешь, если начинаешь хоть малость думать.
Да мало ли кто куда бежал. К нам в Россию тоже из СНГ бегут.
Когда власть строит пятиметровую стену и стреляет в своих граждан, пытающихся эту стену перелезть, то логично и правильно предположить, что репрессии происходят именно в этой стране, а не в той, куда бегут. Впрочем, история показывает, что там, где репрессии, там и нищета. Никогда не слышал о политзаключенных и врагах народа в Швейцарии.
Так из СССР в Южную Корею и не бежал никто, бежали в США, как дочка Сталина. А в Южную Корею бегут из Северной, где еще хуже.
Разговор про репрессии был ,а не про нищету. Кстати в капиталистической Южной Корее в частном секторе до сих пор без ванных и туалетов корейцы живут и ничего не переживают как в Совке люди тоже без ванных и туалетов жили в деревнях. А как начнут восторгаться как хорошо Южная Корея живет.