Послесловие

СССР. 1983. 98 минут.

Автор сценария Марлен Хуциев по мотивам рассказа «Тесть приехал» Юрия Пахомова

Режиссер Марлен Хуциев

Оператор Леонид Калашников

Художник Владимир Филиппов

Музыка Иоганна Себастьяна Баха и Людвига ван Бетховена

В ролях: Ростислав Плятт, Андрей Мягков.

Оценка - 6,5 (из 10).

Психологическая драма.

Если не считать документального фильма "Алый парус Парижа" и участия Марлена Хуциева в завершении проекта Михаила Ромма "И все-таки я верю", он не работал в кино (по крайней мере - в игровом) долгих 13 лет, хотя опять же известно, что много сил и времени отдал так и не реализованному замыслу картины о Пушкине. "Послесловие" возникло как-то быстро, неожиданно, при минимуме затрат - это как пьеса для двух актеров с довольно непривычной комбинацией героев: престарелый тесть, приехавший в гости, и средних лет зять пытаются найти взаимопонимание в московской квартире в отсутствие своей дочери-жены, уехавшей в отпуск. И для режиссера, которому в момент съемок еще не было 60 лет, эта лента никак не могла быть "Послесловием" в карьере (к тому же, потом последовала "Бесконечность", снимавшаяся целых шесть лет!), даже несмотря на то, что появилась после столь длительного перерыва. Однако все названия его фильмов не так уж просты и несут немалую смысловую нагрузку - вот и "Послесловие" оказывается своеобразным подведением итогом эпохи давно канувших "шестидесятых", одним из духовных лидеров которых, несомненно, являлся и Марлен Хуциев со своими фильмами "Застава Ильича" ("Мне 20 лет") и "Июльский дождь".

В этом контексте "Послесловие" - как третья, пусть и запоздалая, часть трилогии, в которой зять, кропающий мало кому нужную диссертацию - словно Володя из "Июльского дождя", а героине уже нет места в каком-то унылом, уставшем и во всем разуверившемся мире интеллигентов начала 80-х годов, на самом деле, конца застоя. Кстати, как это часто и бывает у Хуциева, погода за окном в такой абсолютно камерной истории, действие которой разворачивается в квартире, все равно лучше всего свидетельствует о мироощущении героев. На дворе - какое-то неопределенное время года, некое межсезонье (не то ранняя осень, не то поздняя весна) или безвременье - и вдруг все сметается очистительным майским дождем, который врывается через балконную дверь и развеивает затхлую атмосферу типичной новостройки-скворечника, будто предрекая, как и в "Весне на Заречной улице", смену политического климата в стране. Причем показательно, что 75-летний тесть (когда умер Сталин, герою могло быть где-то 45) выглядит более молодым по духу, готовым радоваться жизни и ни за что не успокаиваться по сравнению с душевно опустошенным и словно не испытывающим особого желания полнокровно жить московским диссертантом, преодолевшим лишь сорокалетний рубеж. И в этом плане "Послесловие" действительно прозорливо говорило об авторском осознании некоего рубежа, за которым больше не может (и не должно!) длиться и длиться время равнодушия, утраты веры; период лицемерия, ставшего уже политикой; глухая пора пренебрежительного отношения к личности, к отдельному человеку; эпоха крушения надежд и замыслов.