Человечность

Франция. 1999. 148 минут.

Автор сценария Бруно Дюмон

Режиссер Бруно Дюмон

Оператор Ив Кап

Художник Марк-Филипп Гериг

Композитор Панкрас Руайе

В ролях: Эмманюэль Шотте, Северин Канеел, Филипп Тюллье, Жинетт Аллегр, Гислен Гескер.

Оценка - 7,5 (из 10).

Премии: Большой приз жюри, премии за мужскую и женскую роли на МКФ в Канне.

Криминально-экзистенциальная драма.

Еще на фестивале в Канне вторая игровая картина 41-летнего режиссера Бруно Дюмона вызвала взаимоисключающие оценки: от «невыносимо длинно и скучно» до «это шедевр, сравнимый с полотнами Курбе, это сама реальность». Когда же председатель жюри, канадско-американский режиссер Дэвид Кроненберг, неожиданно для всех объявил, что «Человечности» вручается Большой приз жюри, а также две актерские премии (между прочим, непрофессиональным исполнителям), и это вызвало шок у зрителей и критиков, гордый французский постановщик не преминул заметить: «Призы обладают силой навязывать такой тип кинематографа, который очень требователен и является реальным настолько, насколько он и должен быть таковым».

Заочно и со стороны представлялось, что в этом фильме с упрямым вниманием и немалым терпением описывается обычная жизнь простых людей в провинции, что это маргинальное бытописательское кино, пусть отчасти и не лишенное человеческой привлекательности. При личном знакомстве с ним выясняется, что сохраняя видимость реалистического кинематографа с намеренно тягучим повествованием, когда в отдельные моменты кажется, будто режиссер вообще забывает о том, что должен рассказывать некую сюжетную историю, это принципиально авторское и даже программно мировоззренческое кино. Бруно Дюмон - отнюдь не бытописатель, а скорее естественный философ, природный экзистенциалист или же феноменолог, для которого постоянное существование героя-полицейского в пограничной ситуации между добром и злом удивительнейшим образом связано с переживанием и восприятием каждого мгновения действительности и любой мелочи бытия в качестве непостижимых феноменов целостного и неделимого мира.

Сам персонаж, вдруг впадающий в состояние завороженности или сомнамбулизма (почему-то по ассоциации приходят на ум припадки Лапшина в ленте Алексея Германа), легко вписывающийся в галерею физически и психически ущербных обитателей дома умалишенных, неотделимый от окружающей тихой и величественной природы, порой ведет себя не как человек, а стихийное живое существо, общаясь при помощи обоняния и осязания, иногда не различая пола людей. Кстати, по-французски слово L’humanite, вынесенное в заглавие фильма, означает не только человечность, человеколюбие, гуманность, но и человечество. Очередной Иисус Христос, явившийся возлюбить грешный и ужасный мир (напомним, что первая работа Дюмона - «Жизнь Иисуса», пусть и не имеющая прямого отношения к библейскому сюжету), готов принять на себя все его пороки и заблуждения. Даже прощает рыдающего в запоздалом раскаянии приятеля, который совершил самое подлое деяние, и вовсе не намерен произносить проповеди и учить других христианскому смирению и человеколюбию. Он сам, будто мюнхенский найденыш Каспар Хаузер, невесть откуда взявшийся, вдруг вычлененный в первом кадре из провинциального пейзажа Фландрии, силится превратиться из объекта живого мира в субъекта человеческой цивилизации.

Вызывающие скандальную реакцию откровенные сексуальные сцены в «Человечности» на самом деле ничего оскорбительного не демонстрируют, кроме поведения людей на уровне животных инстинктов. Криминальная линия расследования героем изнасилования 11-летней девочки - это психопатологически точный портрет ординарного и неприметного зла, таящегося в совершенно неподозрительных человеческих типах (хотя хитроумные критики, насмотревшиеся фильмов про «маньяков среди нас», без труда вычислят преступника уже в середине действия). Конечно, лента Бруно Дюмона - о человечности, спасительном чувстве примирения с творящейся бесчеловечностью ради сохранения собственного желания жить дальше в этом мире. Но когда в финале плачут, уткнувшись друг в друга, две моральных жертвы всего случившегося, наконец-то понимаешь, что так тяжело и мучительно людям стать и остаться людьми, а человечеству - человечеством.