Воображаемый октябрь

Великобритания. 1984. 27 минут.

Автор сценария Дерек Джармен

Режиссер Дерек Джармен

Оценка - 8 (из 10).

Арт-фантазия.

Эта экспериментальная короткометражка выдающегося английского режиссера Дерека Джармена частично снята им в Москве и Баку во время первого визита (второй состоялся во время Московского кинофестиваля 1991 года) в СССР в октябре 1984 года. Тогда еще не забрезжил свет перестройки и гласности - так что Джармен, не скрывающий своей гомосексуальной ориентации в искусстве и реальной жизни, вызвал глухое раздражение у советских киночиновников и практически не был допущен со своей версией «Бури» даже к публике элитного Дома кино. И все ограничилось лишь показом для участников кинематографического семинара и обсуждением в весьма узком кругу. Засняв же свои впечатления от пребывания в СССР на любительскую камеру «Супер 8» и дополнительно зафиксировав по возвращении на родину эпизоды с коротко стриженными парнями, которые в британской военной форме или полуобнаженными на фоне красного флага позируют художнику Джону Уоткинсу, творящему как бы в стиле социалистического реализма, Дерек Джармен неожиданно для себя навлек неудовольствие отборочного комитета в ту пору еще Западноберлинского кинофестиваля. Не пожелав подставлять людей, принимавших Джармена в Москве, режиссер согласился на ряд купюр: вырезать кадры посещения музея-квартиры Сергея Эйзенштейна, в которых есть упоминание о вымарывании имени Троцкого в книге, принадлежащей Эйзенштейну. Однако самый большой парадокс заключается в том, что предполагавшийся широкий показ «Воображаемого Октября» не состоялся не из-за возможных политических осложнений с советскими киновластями, а по причине «цензуры капитала», язвительно перечисленной Дереком Джарменом в череде антитэтчеровских лозунгов, которые вдруг возникают в интертитрах. Не удалось уладить спор об авторских правах в связи с использованием в фильме песни Бенджамина Бриттена на стихи Уильяма Блейка «О, роза, творческая мука».

По своей художественной манере «Воображаемый Октябрь» несомненно примыкает к поискам Джармена в середине 80-х годов - как в более вольных конструкциях экспериментальных лент «Ангельские речи» и «Всё, что осталось от Англии», так и в опосредованной форме проявившимся в самой «классицистской» работе режиссера «Караваджо», если понимать этот классицизм весьма условно. Столкновение как бы советского классицизма (будь то сталинские высотки в Москве или исполненные пафоса композиции с участием натурщиков-солдат) со свободной стихией видеоарта, что можно уподобить поэтике экранного верлибра, рождает поразительное впечатление - и не только от воображаемой, на глазах творимой иной реальности тем, кто почувствовал благоговейное почтение, оказавшись в кресле создателя прославленного «Октября». Распечатка якобы документального изображения в съемках любительской камерой, когда весь мир вокруг будто бы лирического героя режиссера движется своеобразными рывками, словно размывает изнутри, лишает статуарности и помпезности тщательно выстроенные мизансцены в духе советского классицизма.

И все же куда важнее необъяснимо ощущаемая тоска творца по уже уходящей в небытие величественной, но угнетающей эпохе, загадочное прозрение кинематографиста в октябре 1984 года, что социалистическая империя скоро станет именно воображаемой - не потому ли стоило непременно успеть в один из последних моментов ухватить на экране распечатывающийся на отдельные фазы облик исчезающей действительности. Дерек Джармен, как и Сергей Эйзенштейн, которого он сам причислил к своим духовным учителям, оказывается настоящим историком даже в том случае, когда отражает сиюминутное и субъективное, поступаясь ради этого внешне объективным. Напомним, что «Октябрь» во многом выдуман и инсценирован Эйзенштейном, но давно уже цитируется как хроника реальных событий. Вот и «Воображаемый Октябрь» из личного кинодневника превращается (тем более это очевидно с дистанции во времени почти в 16 лет!) в уникальное свидетельство о грядущем конце советского мифа. Если уж принять лукавое выражение лица Джармена, сидящего в кресле косвенного наставника, за ангельскую улыбку, как считают английские интерпретаторы, то надо сравнивать его музыкально-кинематографическое сочинение продолжительностью всего 27 минут с трубным гласом архангела Гавриила, долженствующего возвещать пророчества миру.