Палево «Шаровары Вячеслава»
В этом году группе «Палево» исполняется 15 лет, а ее дебютный студийный альбом вышел только сейчас. Кощунственно было прятать от посторонних глаз столь фееричный проект на протяжении такого долгого времени.
На первый взгляд, эти песни кажутся гибридом «Крематория» и Александра Лаэртского. С «самым веселым ансамблем» группу роднит интеллигентный софт-роковый саунд, неотъемлемым атрибутом которого является пронзительная скрипка. Как и Лаэртский, лидер «Палева» Олег Сурков меланхолично поет унылым голосом, вываливая при этом на слушателя кучу необязательных подробностей.
Творческий метод Суркова абсолютно самобытен и не подвергается никакой логике, классификации и даже малейшему осмыслению. Автор может запросто посвятить целую песню такому диковинному (если не сказать диковатому) понятию, как древесина — да еще и разудало рефлектировать об этом по ходу действия.
Или как, например, расценивать «Маму Бори», выстроенную в форме телефонных диалогов измученного героя с безумной теткой, кричащей на пупсиков, таскающей в рюкзаке «Словарь живой природы» и норовящей прочесть среди ночи стих о плодоносном огороде задом наперед. Велик соблазн вычислить прототипа сего выдающегося опуса. Возможно, это мать Бориса Гребенщикова, написавшая несколько лет назад о прославленном сыне полубредовые мемуары.
Порою Олег Сурков беззлобно измывается над различными медийными персонажами. «Никиту Михалкова» откровенно недотянули, поскольку могучий кинорежиссер характеризуется здесь парой незапоминающихся штрихов, а в середине песни автор и вовсе забывает о нем, плавно переключаясь на какого-то непонятного «заблудшего козленка». Более жизнеподобным получилось посвящение Инне Друзь — «женщине без загадки», голосом которой весьма похоже поет в припевах приглашенная Екатерина Косякова. А разговорная «Очень много добрых дел» тонко пародировует стилистику Евгения Гришковца и группы «Бигуди». В своих музыкально-поэтических откровениях чувствительный драматург нередко делился весьма нелицеприятными вещами, но при этом невинно добавлял: «Но я же хороший».
Заглавная песня и впрямь кажется самым козырным номером пластинки. Она, как и «Очень много добрых дел» выигрышно построена в виде spoken word'a. «Шаровары Вячеслава» - это утрированный лубок а ля рюсс о щеголе, которого за любовь к красивым шмоткам преследуют вездесущие медвежата с балалайками, но все, как ни странно, кончается вполне благополучно. Эта песня примечательна еще и тем, что в ней Сурков отказывается от своей отстраненной манеры пения и с неподражаемыми интонациями рассказывает замысловатую сюрреалистичную историю. Настоящее палево слушать эту композицию на улице или на рабочем месте, поскольку есть опасность распугать неискушенных коллег и ничего не подозревающих прохожих своим истерическим гоготом.
Альбому «Шаровары Вячеслава» предшествовало множество полулюбительских бутлегов. Теперь Сурков и Ко поставили целью сделать запись в академическом ключе. Вот почему, этой пластинке недостает «грязи» и спонтанности. Но потенциал огромен, и со временем «Палево» наверняка нащупает нужный баланс между суровой рачительностью и невинным раздолбайством.