Гражданская оборона «Live in San Francisco» (двойной винил)
Отношение Егора Летова к США было сложным, неоднозначным и многажды менялось на протяжении всей его жизни. В текстах советского периода эта страна фигурировала скорее как культурологический образ («развеселый анекдотец про то, как Свидригайлов собирался в Америку») или часть соц-артового коллажа в антивоенных хиппистских песнях проекта «Коммунизм» (особенно – альбом «Let it Be»), да и про «мы Америку догоним на советской скорости» тоже не следует забывать.
В 90-е у Летова, как у одного из вождей духовной оппозиции, возобладало антиглобалисткое отношение к «штатам». Тут, конечно, стоит вспомнить релиз «Концерт» 1997 года, где лидер «ГО» лукаво говорит о том, что сегодня 4 июля – День независимости США, поэтому стоит этой стране посвятить «Песню о китайском народном добровольце» со строчкой «гнать американцев прочь». Этот негатив усилился после бомбардировок Югославии в 1999 году. Егор Летов даже собирался ехать поддержать братьев-славян да возникли проблемы с пересечением границы.
К началу нулевых музыкант двигался уже «со скоростью мира», отдавая дань творившим в США гуру «психоделической революции» Тимоти Лири, Теренсу Маккене и Александру Шульгину, поэтому весьма обрадовался, когда ему с «Гражданской обороной» довелось вырваться туда на гастроли. Состоявшийся 7 октября 2005-го в Сан-Франциско в клубе «The Last Day Saloon» был увековечен и зафиксировал явно приподнятое настроение Егора Летова.
Программа во многом следовала логике сыгранного в мае того же года большого концерта, одновременно представлявшего собой презентацию только что вышедшего диска «Реанимация». Недаром конверт винилового альбома с концертом оформлен все в тех же расплывчатых психоделических очертаниях с волнообразными шрифтами и растекающимися фотографиями. Порою это дает совершенно потрясающий эффект: например – на задней стороне обложки с грифа гитары Александра Чеснакова буквально сочатся лучезарные вселенские потоки.
Программа выстроена со знанием дела: концерт бронебойно стартует со старого боевика Тошнота» и уже успевшей полюбиться к тому времени поклонникам «Долгой счастливой жизни». В «И снова темно» впервые в альбоме появляются американские реалии – «Трумен Хиросиму взрывал» (любопытно, что эту песню, имеющую два варианта текста, Егор Летов исполнил в гибридной версии: первые два куплета из поздней редакции и третий - из ранней). «Лоботомия» органично звучит на родине гранжа и кажется образчиком этой стилистики, хотя при ее написании автор, как всегда, опережал время. Но посвящает ее Егор Летов «без вести погибшему» гитаристу Дмитрию Селиванову.
Судя по выкрикам, публика в зале преимущественно русскоязычная. Заказы отличаются похвальным разнообразием – тут вам и «Мы лед» (сыгранный-таки ближе к финалу), и «Со скоростью мира», и «Про мишутку» (так и не сыгранные). Но когда Егор Летов на разрыв аорты исполняет «Без меня», кто-то просто благодарно выдыхает: «Спасибо, дорогой – мочи дальше!»
И ведь мочат! Гулкие барабаны новобранца Павла Перетолчина и громоподобный басс Натальи Чумаковой спаяны в единую ухающую булаву, гитара Александра Чеснакова постоянно ускользает змеей из непроницаемой стены звука, искрится и импровизирует – особенно в «Вечной весне», где, казалось бы, знакомые поклонникам риффы подаются принципиально по-другому. Голос Егора Летова рвется неудержимо и добавляет новых красок в финале «Мы идем в тишине» Черного Лукича за счет мощных импровизированных вокализов.
Метафизики в этом действе хоть отбавляй. Кто-то например, настойчиво заказывает «Родину» - и так и остается непонятным, что для себя подразумевают под этим словом заброшенные на край Земли бывшие соотечественники Егора Летова (который, к тому же игнорирует их пожелания). А после требований «Про мыша и камыша» он многозначительно выдает прощальную «Мышеловку», нивелируя ожидания на раз. Впрочем, победоносное «ура» Натальи Чумаковой в финале записи дает понять, что победили обе стороны.
Двухдисковое виниловое издание – квинтэссенция дизайнерских талантов сотрудников лейбла Bull Terrier Records. Первая пластинка сделана из красного материала, а вторая – из синего. Это как бы два полушария летовской эстетики. Красное – протест и соц-арт, «И снова темно», «Все идет по плану» и проч. Синий – цвет неба, хотя его как раз при описании заоблачной выси Летов почему-то нередко избегал, и в этом альбоиме «Небо, как кофе» и «пустого цвета» - во «Вселенской большой любви». Но мы-то при прослушивании пластинок буквально купаемся в этой сини и блаженствуем…
Комментарии читателей Оставить комментарий