«Чы гепнусь я дрючком пропертый…»
Украинский телеканал НТС сообщает, что в Севастополе в детских садах введено изучение украинского языка с четвертого года жизни. Он является составной частью программы «Я и мир». В расписании эти занятия значатся как «Ридна мова» («Родной язык»). Надо ли говорить, что практически для 100% севастопольских детей «ридной мовой» является русский язык?
Не думаю, что дети много поймут на этих занятиях. Во всяком случае, я в пятилетнем возрасте никак не мог уразуметь слова патриотической песни на украинском языке, которую еще в советское время разучивали с нами воспитатели в одном из львовских садиков. Там была строчка «Витчызну любымо мы палко». Особенное недоумение вызывало последнее слово. «Почему надо любить отчизну палкой?» – думал я. Никто не потрудился объяснить нам, что «палко» – значит «пылко». Понимание этого пришло намного позже. Ну и какая польза от такого обучения?
К тому же не стоит нагружать детей до 6 лет изучением чего бы то ни было. Все обучение должно проходить только в максимально мягкой и ненавязчивой игровой форме. Вам скажет это любой, кто изучал возрастную физиологию и психологию, т. е. человек с базовым педагогическим образованием. Но вот вопрос: есть ли оно у промоутеров украинского языка в севастопольских садиках? Примечательно также и то, что места русскому языку в этой программе не нашлось, хотя Украина не упускает случая подчеркнуть, что она – двуязычная страна. Русский и украинский языки якобы сосуществуют в ней на равных, и каждый выбирает тот язык, который ему нравится.
Да, у неискушенного человека, включившего украинский телевизор или радио, может сложиться такое впечатление. Передачи идут то на русском, то на украинском, ведущие с легкостью переходят с одного языка на другой, в зависимости от того, на каком языке говорит человек, позвонивший в программу. Вроде бы сплошная гармония и равенство культур. Но это не так. Украинский язык наступает повсеместно и теснит русский, потому что поддерживается государством как государственный. А русский язык некоторые украинские политики только обещают сделать вторым государственным, да и то делают это лишь для того, чтобы скосить лишних голосов избирателей, а после выборов начисто об этом забывают.
Вопрос взаимоотношения русского и украинского языков достаточно сложен. В советское время можно было услышать, что на Украине проводится чуть ли не насильственная повсеместная русификация. Действительно, русский язык звучал повсюду в городах, а украинскому оставались только села и местечки. Но это происходило не от насаждения: никто не указывал населению, на каком языке ему говорить, и уж тем более не принуждал. Просто тогда была мода на русский язык, он считался едва ли не главным признаком продвинутости. Заговорить в людном месте в большом городе на украинском было равносильно публичному признанию в собственной неотесанности, деревенском происхождении, что ли… Ничего постыдного в этом, конечно, нет, но такая была мода. Сейчас вот все млеют от гламурастов – тоже мода.
Даже в городских украинских семьях родной язык звучал только дома, а на работе, на улице, в магазине – только русский. Но что делать, если он – действительно красивее, удобнее, выразительнее? Это как с женщинами – все хотят красивых, и никто не желает страшных.
Впрочем, нет: на украинском языке выходили газеты, издавались книги, звучали радио- и телепередачи, а все вывески были только на украинском. Украинскому языку в школах отводилось больше часов, чем русскому. Такая вот была «русификация», добровольная, по сути.
Зато сейчас идет обратный процесс – украинизация, и отнюдь не добровольный. Украинский язык насаждается повсеместно даже там, где его не должно быть. Например, в поездах, идущих из России, проводники раздают иммиграционные карты на двух языках – украинском и английском. А где же русский? Ведь не из Англии следует поезд. Вот и гадают русские, что такое «призвище» (фамилия) и «мета прибуття» (цель приезда).
Но это еще Бог бы с ним – можно спросить у проводника, на то он в вагоне и поставлен. А вот лавинообразный процесс изобретения все новых и новых украинских слов с единственной целью – избежать каких бы то ни было созвучий с русским языком или общих корней – поражает. Слова получаются такие, что старые пародии на украинские слова, придуманные на протяжении советской эпохи и до нее, отдыхают. Вот, сравните, это пародии:
«самопер» – «велосипед»,
«мордопис» – «фотограф»,
«гвинтокрил» – «вертолет»,
«кошекивка» – «баскетбол»,
«копаний м’яч» – «футбол»,
«пупоризка» – «акушерка»,
«Вужик Вогнепальний» – «Змей-Горыныч»,
«пороховсмоктувач» – «пылесос»,
«коркотяг» – «штопор»,
«межповерховий дрототяг» – «лифт».
А это – новые медицинские термины:
«азот» – «душець»;
«акушер-гинеколог» – «пологожинкивнык»;
«аллотрансплантат» – «иншопэрэсадок», «иншопэрэсадэць»;
«амбулатория» – «прыхидня»;
«аммиак» – «смородэць»;
«анабиоз» – «знэживлэння», «видживлэння»;
«анальгетики» – «протыбильныкы», «знэбильныкы»;
«аналептики» – «оживныкы», «пиднэсныкы»;
«анализатор» – «розслиднык»;
«аптека» – «комора», «сховище»;
«аптекарь» – «ликивнык»;
«аритмия» – «нэлад»,
«микроб» – «дрибноживэць»;
«микробиология» – «дрибноживныцтво», «дрибноживознавство»;
«моллюск» – «мъякуш»;
«невропатолог» – «нэрвохворобовык», «нэрвохворобивнык»;
«невролог» – «нэрвнык», «нэрвовык», «нэрвивнык», «нэрвознавэць»;
«нематоды» – «кругли хробакы»;
«нозология» – «хворобныцтво», «хворобивныцтво»;
«номенклатура» – «назвопэрэлик»;
«норма» – «звыча», «звычня»;
«онкология» – «пухлынныцтво».
И т. д., и т. д., и т. д. Психиатрия плачет навзрыд.
Во всех этих «перлах» ясно ощущаются западноукраинские корни и тамошний образ мышления. Случайность? Нет. Их разрабатывают в Украинском терминологическом центре Америки. Сидят там такие труженики из бывших бандеровцев и, вперив взгляд в потолок, переписывают словари по своему образу и подобию, а украинские власти их принимают и запускают в оборот. Вот так и куется новая «мова», так она и проникает в садики. Куда там до нее старому переводу на украинский строчки из «Гамлета» – «Чы гепнусь я дрючком пропертый, чы мымо прошмыгне його?» («Паду ли я стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?»). Получается намного смешнее.
Но смеяться почему-то не хочется.
