Немецкие евреи вступились за панскую Польшу

Скандал разразился в правящей в Германии партии «Христианско-Демократический Союз»

Скандал разразился в правящей в Германии партии «Христианско-Демократический Союз» (ХДС). Активистка партии, лидер немецкого «Союза изгнанных» Эрика Штайнбах подвергла критике государственного секретаря по вопросам культуры Бернда Ноймана в связи с кризисом, произошедшим в Фонде «Бегство, изгнание, примирение» (немецкая аббревиатура – SFVV). Этот Фонд был организован при активном участии немецких властей с целью объективного освещения проблемы беженцев «в историческом контексте Второй мировой войны».

Ну что ж, хотели «исторического контекста» – его и получили. Недавно в попечительский совет этого Фонда были включены двое представителей «Союза изгнанных» – активисты ХДС Арнольд Тельг и Хартмут Зенгер. Что, казалось бы, вполне логично: где же еще должны работать представители потомков изгнанных немцев, как не в «Бегстве, изгнании и примирении»? Однако Центральный совет евреев Германии объявил 7 сентября, что он приостанавливает свое участие в работе Фонда, пока туда входят подобные деятели. Генеральный секретарь Центрального совета евреев Штефан Крамер заявил, что «реваншистские взгляды» Тельга и Зенгера противоречат задачам Фонда.

Дело в том, что Хартмут Зенгер недавно высказался в Pommerschen Zeitung в поддержку точки зрения бывшего генерала бундесвера Герда Шульце-Рхонхофа, который заявлял, что у Второй мировой войны «было несколько отцов». Не имея чести служить в бундесвере даже рядовым, тем не менее, трудно не согласиться с правотой генерала. И, возможно, с ним бы согласилась и вся «прогрессивная общественность», если бы он имел в виду утвержденную ПАСЕ формулировку о совместной ответственности «немецкого нацизма и советского коммунизма».

Но неполиткорректный генерал (так же, как и поддержавшие его точку зрения «изгнанные»), оказывается, имел в виду вовсе не тоталитарный СССР, а сугубо «демократическую» Польшу, которая сейчас вместе с Германией состоит и в НАТО, и в ЕС. Отсюда и пошел весь сыр-бор. Причем за честь панской Польши образца 1930-х годов первым вступился почему-то Центральный совет немецких евреев. А Эрика Штайнбах, со своей стороны, заступилась за своих коллег по «Союзу изгнанных», да еще стала пенять госсекретарю Нойману, что в разгоревшейся полемике он не поддержал своих сопартийцев Арнольда Тельга и Хартмута Зенгера.

В результате, как сообщает Welt, прямо на заседании руководителей фракции ХДС развернулась перепалка. Нойман заявил, что не стал поддерживать Тельга и Зенгера, потому что считает их высказывания «недопустимыми и реваншистскими» (хотя о «реванше» вроде бы никто из них не говорил). Эрика Штайнбах, со своей стороны, напомнила, что в 1939 году первой начала мобилизацию все-таки Польша. Эти высказывания были восприняты другими представителями ХДС как попытка переложить часть вины за развязывание войны на Польшу, сообщает Welt.

Уже потом Эрика Штайнбах попыталась оправдаться перед Welt, уточнив, что сказанная ей фраза звучала следующим образом: «Я, к сожалению, ничего не могу изменить в том, что Польша уже в марте 1939 года начала мобилизацию». При этом она подчеркнула, что не оспаривала вины Германии в развязывании войны, и что ее слова были неправильно интерпретированы.

Строго говоря, Эрика Штайнбах и впрямь кое в чем неправа. Мобилизацию Германия и Польша провели почти одновременно – только еще в сентябре 1938 года, когда Польша же готовилась к нападению на Чехословакию в союзе с Германией. Гитлер собирался отобрать у Чехословакии Судеты, а польский маршал Рыдз-Смиглы со своим помощником по дипломатической части Юзефом Беком – Тешинскую область.

Как известно, Советский Союз, в соответствии с советско-французско-чехословацким договором, выразил готовность прийти на помощь Чехословакии, если ее правительство попросит об этом, причем даже если Франция сохранит нейтралитет. Германия по этому поводу промолчала. Зато 8-11 сентября 1938 года на польско-советской границе были организованы крупнейшие в истории возрожденного польского государства военные маневры, в которых участвовали 5 пехотных и 1 кавалерийская дивизии, 1 моторизованная бригада, а также авиация.

Как и следовало ожидать, маневры завершились полным разгромом наступавших с востока «красных», после чего последовал грандиозный 7-часовой парад в Луцке, который принимал лично «верховный вождь» Рыдз-Смиглы. А на чехословацкой границе поляки развернули отдельную оперативную группу «Шленск» в составе 4-й, 21-й и 23-й пехотных дивизий, Великопольской и 10-й моторизованных кавалерийских бригад под командованием генерала В.Бортновского.

Когда советская сторона 23 сентября заявила, что если польские войска вступят в Чехословакию, СССР денонсирует заключенный им с Польшей в 1932 году договор о ненападении, поляки это заявление гордо проигнорировали.

По приказу своего правительства чехословацкие войска 1 октября начали отход с польской границы, а на следующий день польские войска оккупировали район Тешина. Таким образом, Польша за счет присоединения этого экономически развитого района увеличила производственные мощности своей тяжелой промышленности почти на 50%. За эту «операцию» Юзеф Бек был награжден высшим польским орденом Белого Орла. Белый орел, как известно, символ Польши, хотя многие считают, что ей больше подошла бы пятнистая гиена. Первым, кстати, сравнил Польшу с гиеной не какой-нибудь советский большевик или немецкий нацист, а Уинстон Черчилль.

3 октября 1938 года советский разведчик Рихард Зорге направил в Центр шифровку из Токио: «От военного атташе (немецкого полковника Ойгена Отта, закадычного приятеля Зорге. – Прим. КМ.RU) получил сведения о том, что после разрешения судетского вопроса следующей проблемой будет польская, но она будет разрешена между Германией и Польшей по-дружески в связи с их совместной войной против СССР».

5 января 1939 года в Берхтесгадене состоялась встреча Гитлера с «орденоносцем» Беком. Гитлер предложил ему отказаться от старых шаблонов и искать решения на совершенно новых путях. Так, например, в вопросе о Данциге можно подумать о том, чтобы в политическом отношении воссоединить этот город – в соответствии с волей его населения – с германской территорией; при этом, разумеется, польские интересы, особенно в экономической области, должны быть полностью обеспечены. Поэтому он, фюрер, думает о формуле, в соответствии с которой Данциг в политическом отношении станет германским, а в экономическом – останется у Польши. По этому вопросу Бек в ответ не сказал ничего толкового ни «за», ни «против». Зато невесть с чего он стал разглагольствовать насчет Украины (составной части СССР, к слову) Мол, «Украина» – это польское слово, означающее «восточные пограничные земли». Этим словом поляки вот уже на протяжении десятилетий обозначали земли, расположенные к востоку от их территории, вдоль Днепра. На Украину у Гитлера были свои виды, и обещать ее полякам он не стал, больше напирая на вопрос о Данциге.

Претензии немцев на Данциг и нежелание делиться Советской Украиной обидели поляков. И в феврале 1939 года (Эрика Штайнбах опять ошиблась. – Прим. КМ.RU) польское командование приступило к разработке плана войны с Германией, получившего кодовое название «Захуд». По этому плану предусматривалось развернуть 39 пехотных дивизий, 3 горно-пехотные, 11 кавалерийских, 10 пограничных и 2 бронемоторизованные бригады. Согласно плану, Войско Польское к концу лета должно было составить около 1,5 млн человек, однако традиционное польское легкомыслие, бюрократический бардак и упование на Англию и Францию, пообещавших в марте-апреле встать на защиту Польши, не способствовали форсированию этих приготовлений. К 1 сентября 1939 года численность польских войск составляла только 840 тыс. человек, но тут уж виноват вовсе не Гитлер.

Последний только 25 марта поставил в известность главнокомандующего сухопутными войсками Вальтера фон Браухича о том, что им принято решение напасть на Польшу. 3 апреля была издана директива об операции «Вайс» (т. н. «Белый план») – о готовности вермахта к нападению на Польшу к 1 сентября 1939 года. Командованиям родами войск предлагалось представить свои соображения к 1 мая (Браухич, правда, расстарался, и все сделал к 26-27 апреля). 16 мая было отдано соответствующее распоряжение по военно-морскому флоту. 23 мая Гитлер подтвердил свое решение на совещании генералитета, и только 15 июня была утверждена директива о стратегическом развертывании сухопутных войск.

А меж тем в Польше разворачивалась шовинистическая истерия. Ветеран абвера Оскар Райле так описывал события предвоенных месяцев:

«Еще 29 июля вольный город (Данциг) направил Польше ноту протеста, в которой предъявил претензии польским таможенникам, увлекавшимся рукоприкладством. Одна данцигская газета воспользовалась случаем, чтобы потребовать применения репрессий против польских таможенников, при исполнении своих служебных обязанностей выходивших за предписанные им по договору рамки.

Ходацкий, дипломатический представитель Польши в Данциге, по согласованию с министром иностранных дел Беком, в ответ на это вручил 4 августа 1939 года президенту сената вольного города ультиматум. В нем говорилось, что Польша перекроет импорт всех иностранных продуктов питания в Данциг, если правительство вольного города до 18 часов 5 августа не даст твердого согласия, что в будущем оно никогда не станет вмешиваться в дела польских таможенников. Впрочем, последние в дальнейшем при исполнении своих обязанностей в Данцигской области будут носить оружие.

Содержание ультиматума означало не более и не менее чем угрозу, что Польша намеревается взять измором население вольного города Данцига, если его правительство не выполнит польских требований, поскольку в области вольного города производилось небольшое количество продуктов питания для населения.

По требованию Гитлера Грейзер, президент сената вольного города, следующим утром встретился с дипломатическим представителем Польши и заявил ему, что данцигское правительство подчиняется ультиматуму. Гитлер опасался, что ультиматумом Польша желает спровоцировать конфликт с Германией, и пока пытался сохранить мир…

6 августа, в День легионов Пилсудского, польский маршал Рыдз-Смиглы произнес в Кракове большую праздничную речь. Он заверил, что Польша готова отвечать за все последствия в споре вокруг Данцига. Тогда толпа как по команде закричала: «Отдайте нам Данциг! Отдайте нам Данциг!» Годами ведшаяся психологическая война против Германии переживала апогей…

14 августа польские власти начали массовые аресты немцев в Верхней Силезии. Тысячи арестованных в принудительном порядке отправлялись вглубь страны. Тысячи других пытались бежать в Германию. Немецкие предприятия и благотворительные организации закрывались, немецкие общества потребкооперации и торговые объединения распускались. Панический страх охватил всех немцев, пока еще проживающих в Польше».

Германия между тем без излишнего шума готовилась к польской кампании. В ее преддверии Англия и Франция попытались договориться с Советским Союзом о возможных мерах противодействия агрессии. Но поляки, которым в первую очередь угрожал немецкий удар, заявили, что ничего общего с русскими иметь не желают и помощи от них не просят. Рыдз-Смиглы высокопарно заявил: «Немцы могут отнять у нас свободу, Советы отнимут у нас душу». Французский министр иностранных дел Боннэ (сам, кстати, весьма антисоветски настроенный) все же настоятельно предложил 18 августа польскому послу Юлиушу Лукасевичу не отвергать советской помощи. Тот ответил: «Бек никогда не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 году. Пустили бы вы, французы, немцев в Эльзас-Лотарингию?» На это Боннэ заметил, что угроза столкновения с Германией делает «для вас необходимой помощь Советов». В ответ Лукасевич заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся вглубь Германии в первые же дни войны!».

В своей книге американский исследователь Хенсон Болдуин, в годы войны работавший военным редактором «Нью-Йорк таймс», вспоминал:

«Они (поляки) были горды и слишком самоуверенны, живя прошлым. Многие польские солдаты, пропитанные военным духом своего народа и своей традиционной ненавистью к немцам, говорили и мечтали о «марше на Берлин». Их надежды хорошо отражают слова одной из песен:

…одетые в сталь и броню,
Ведомые Рыдзом-Смиглы,
Мы маршем пойдем на Рейн».

Видимо, недаром другой американский автор, известный журналист Уильям Ширер, изучавший реалии польской жизни в течение 30 лет, прокомментировал предоставление английских гарантий Польше следующим образом: «Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно».

Так что этих господ Центральный совет евреев Германии, наверное, также может обвинить в «реваншистских взглядах», равно как и историков Игоря Пыхалова и Александра Широкорада, из книг которых взяты приведенные выше материалы, Ну, и, разумеется, автора этой статьи, который утешается лишь тем, что попал в столь авторитетную компанию.