«По логике Европейского суда все бывшие партизаны являются военными преступниками»

К проблеме демократии и прав человека это не имеет никакого отношения

Решение Большой палаты Европейского суда по правам человека по делу советского ветерана войны Василия Кононова должно стать для России поводом задуматься о перспективах нашего пребывания под высшей юрисдикцией ЕСПЧ. По определению Конституционного суда сегодня на территории РФ именно этот суд имеет статус суда высшей юрисдикции. С одной стороны, это является плюсом. Потому что российская судебная система крайне несовершенна. Наше общество разуверивается в возможности найти справедливость (хотя бы процедурную) внутри страны. И в этой связи существование внешней инстанции хотя бы отчасти дисциплинирует нашу судебную систему.

С другой стороны, верховная судебная юрисдикция является аспектом национального суверенитета и тесно связана с некоторой базовой ценностной системой, которую исповедует то или иное общество. В данном случае ЕСПЧ демонстрирует, что он не является сугубо нейтральным юридическим органом, а исповедует определенную идеологию. В том числе идеологию истолкования исторических событий, которая в корне расходится с трактовкой военного и международного права, а также суверенитета, и является базовой для России.

'''К проблеме демократии и прав человека это не имеет никакого отношения'''

Таким образом, мы имеем определенный конфликт политических культур на базовом уровне. И к проблеме демократии и прав человека это не имеет никакого отношения. Логика вердикта ЕСПЧ, которая прослеживается в известных мне фрагментах его постановления по делу ветерана Кононова, основывается на двух представлениях, весьма характерных для европейцев. Первое основывается на делегитимизации партизанского движения как такового. Потому что те обвинения, которые выдвинуты Европейским судом Кононову по поводу проявления «запрещенного международным правом предательства и вероломства», связанного с «переодеванием в немецкую военную форму» и несоблюдением процедурных гарантий отправления правосудия, на самом деле являются аргументами не против Кононова, а против партизанской войны.

Это вердикт, который создает прецедент, связанный с осуждением партизанского движения в СССР в годы Второй мировой войны как такового. Подчеркиваю - вся территория России находится под юрисдикцией Страсбургского суда. Соответственно, по этой логике все бывшие партизаны являются военными преступниками (в той мере, в которой они были вовлечены в партизанское движение). Потому что сама идея партизанского движения основывается на отрицании классической логики европейской войны, которая заключалась в следующем: существуют вооруженные силы противников, одетых в различную военную форму, позволяющую четко отличать друг друга. А также существует мирное население, которое в этой войне как бы нейтрально.

В рамках этой логики ношение военной формы, на которую ты не имеешь права, является преступлением, которое лишает того, кто его совершил, всяких прав в рамках конвенции, ограничивающей ведение войн. Это действие, которое ставит такого человека вне закона. Именно такого типа войны разворачивались на европейском континенте в XVIII-XIX вв. это своего рода войны-дуэли по определенным правилам. Они велись регулярными армиями при минимальном участии мирного населения при соблюдении некоего «кодекса джентльменских соглашений». Россия нарушила этот негласный кодекс еще во время наполеоновского вторжения. Кстати говоря, то же самое сделали испанцы.
Надо сказать, что концепция партизанской войны также отсылает к совершенно разным концепциям государственного суверенитета. Если в рамках европейской концепции население не включается в число профессиональных защитников государственного суверенитета, то в рамках российской концепции предусматривается легитимная возможность партизанской войны. И каждый член общества является носителем обязанности по защите суверенитета Родины. Это абсолютно разные концепции.

'''Вторая мировая война была отнюдь не джентльменской войной'''

И еще один важный момент. Сами европейские государства (в том числе на уровне международно-правового оформления итогов Второй мировой войны) очень далеко вышли за рамки старой концепции «войны как дуэли». Вторая мировая война именно по международно-правовым канонам интерпретации после ее окончания абсолютно не укладывается в прежний кодекс джентльменского поведения на войне. Она не является той войной, которая была ограничена всем тем комплексом международных правил и конвенций, которые были наработаны в Европе XVIII-XIX века. Более того, из него уже выпала даже Первая мировая война. Я о том, что партизанское движение было не только в России, но и у наших союзников по антигитлеровской коалиции. В этой связи можно вспомнить французское Сопротивление или югославских партизан.

Согласно самой логике европейских государств, которая была сформулирована на Нюрнбергском процессе, партизанское движение было абсолютно легитимным. Потому что Вторая мировая война была отнюдь не джентльменская война. В ее основе лежали преступления против человечества. То есть речь идет о войне на выживание. С этим можно соглашаться или нет, но это признали сами наши союзники в той войне, что постулируется в основных положениях, выдвинутых на Нюрнбергском процессе. Такая война не только делает партизанское движение возможным, но и абсолютно необходимым. Поскольку она стирает грань между формальными и неформальными комбатантами. Такой тип войны делает оправданным сопротивление любой ценой. Поэтому в упомянутом решении речь идет, по сути, об осуждении партизанской войны как таковой. Причем это противоречит не просто нашим представлениям, но и тем принципам, которые были приняты коалицией победителей. Поэтому в существенном смысле это решение является ревизионистским.