«Русская Украина» как альтернатива «пророссийской»

О потенциале русской идентичности

'''О потенциале русской идентичности'''

Основной итог последних выборных кампаний на Украине – поражение всего того, что нам хотелось бы назвать «пророссийским»…

Откровенно пророссийские силы в парламент не прошли, а те, что часто таковыми именуются, довольно успешно демонстрируют, что не такие уж они и пророссийские. Россия как историко-политический субъект, увы, не имеет «своих» на Украине. Этот факт, сознание которого становится все более четким, у многих наблюдателей еще вызывает удивление: как так, страна в основном состоит из русскоговорящего населения, со столицей – «Матерью городов русских», и при этом она не имеет сильного пророссийского движения! Однако при более близком рассмотрении данная ситуация представляется вполне естественной, более того – необходимой.

'''Фикция братской любви'''

Существуют и российские, и украинские причины такому положению – т. е. исходящие из внутренних проблем России, с одной стороны, и Украины, с другой. К российским можно отнести, во-первых, отсутствие реальной политики России на Украине: Кремль сам не очень-то знает, что делать с этой страной. Политику России в отношении Украины нужно рассматривать скорее как политику отдельных групп влияния, связанную с их конкретными интересами, что в принципе исключает даже формулировку стратегических задач.

Есть и другая причина: современная Россия – крайне непривлекательный союзник для любой страны, тем более для Украины. Россия сама является очень нестабильным государством, не нашедшим еще своей идентичности и погружающимся во все более глубокий системный кризис. Нынешнее положение РФ прекрасно выразил в рекламном ролике передачи о России британский канал More4. Ролик называется «Смерть нации»: изображает он умирающего медведя, который передвигается из последних сил по полю, заставленному капканами. Образ не очень привлекательный, но ему не откажешь в адекватности. Реальное положение современной России – самый сильный фактор, не позволяющий пророссийским силам в ближнем зарубежье обрести шансы на высокий рейтинг.

Метафорично ситуацию можно было бы описать так: Россия как тонущий корабль и Украина как шлюпка, в которой часть нашего (!) народа пытается спастись, плывя к берегу, т. е. к Западу. Единственное, что может помочь тем силам в шлюпке, которые призывают вернуться назад на корабль, – это то, что шлюпка сама дала течь и вот-вот развалится, а надежды доплыть на ней до берега столь призрачны, что некоторые предпочитают и не смотреть в его сторону. У кого шансов выжить больше – у тех, кто на корабле, или у тех, кто в шлюпке – сейчас не сможет наверняка сказать никто.

И тут мы подошли к собственно украинским причинам слабости антироссийских сил, т. е. как раз к тому, что шлюпка вот-вот развалится. Главная проблема современной Украины – ее территориальная нестабильность. Соответственно, во внешней политике ей естественно было бы стремиться к союзу с той силой, которая может если не гарантировать, то хотя бы содействовать сохранению ее границ. Ориентация на Россию, даже притом, что Россия вполне реально может гарантировать ей целостность территории (как и было в ХХ веке), не приведет к желаемому результату из-за очень жесткой позиции Запада Украины, в первую очередь – Галиции. Она, можно сказать, держит всю страну в заложниках: «Если сближение с Россией – то мы отделяемся, а пол-Украины заберем с собой». И угроза эта вполне реальная. Именно по этой сугубо внутриукраинской причине Россия не может гарантировать территориальной целостности своего западного соседа.

Реальные гаранты территориальной целостности Украины – западные структуры. Да, путь на Запад крайне далек, членство в ЕС теперь вообще призрачно («не на нашем с тобой веку»), а вот более тесная интеграция с НАТО – гораздо реалистичнее, работа уже идет. Североатлантический блок для свидомых украинцев – это символ Запада, это как бы и есть сам Запад, тот самый берег надежды, который виден на горизонте и приближение к которому может оправдать весь проект украинской «незалежности». Главное же, НАТО – это та организация, которая действительно заинтересована в максимальном разграничении Украины и России, а это как раз и воспринимается как гарантия целостности, и при этом она имеет хороший имидж у «западенцев». Неприязнь же к НАТО на Юге и Востоке страны – не столь жесткая, чтобы привести страну к расколу.

Итак, ориентация современной Украины на НАТО вполне естественна и внутренне оправданна. Более того: любая сила на Украине, которая может претендовать на власть, будет стремиться к сближению с НАТО. Разница только в том, сколь активно будет вестись это сотрудничество, сколь податлива будет Украина на пути этого сближения. Да, по этому вопросу имеются серьезные различия между «оранжевыми» и «бело-синими» силами, но это – все же различия в тактике и в политической манере, а не в стратегической направленности, которую на самом деле никто из крупных игроков не оспаривает.

'''Пророссийские силы vs Прорусские силы'''

В таких условиях рассчитывать на формирование и значительный проход в парламент какой-либо пророссийской силы на Украине наивно. Однако хотелось бы здесь разграничить два понятия: силы пророссийские и силы прорусские. Часто эти понятия объединяются и считаются взаимообусловленными. И это едва ли оправданно. Гораздо логичнее выглядит убежденный украинский националист с пророссийской ориентацией (и таких в истории было немало), чем деятель русского движения, видящий в современной России спасение своего народа. Уже по самой своей идее нынешнюю государственность России вряд ли можно рассматривать как прорусскую: ведь даже официального статуса у русского народа в ней нет, а вот условия для вымирания созданы неплохо. Украина же – единственное государство ближнего зарубежья со столь большим процентом русского (русскоязычного) населения, которое официально признает факт существования русского народа и гарантирует ему хоть какие-то права автономной жизни. Более того: у русского движения Украины есть реальные и все более определенные перспективы обретения более высокого статуса языка и государственного влияния, а также конкретные цели для борьбы. Единственное, что не дает ему развернуться – это слабость русской идентичности.

Население большей части Украины – это вообще не украинцы и не русские: это – русскоязычные славяне. Их конкретная этническая идентификация крайне слаба и неопределенна, а чаще всего ситуативна. Умение же объединяться по этническому принципу для защиты своих интересов вообще у русских выражено крайне слабо. Ведь русские – один из самых необщинных народов мира. Интересный пример: русские являются единственным народом, имеющим крупное диаспоральное представительство в США, но не сформировавшим там своей единой общины. То же самое происходит и на Украине. Киевская власть не очень-то и борется с русским движением – его почти нет (а то, что существует, переживает раскол за расколом), но вот его социальная база и перспективы в случае реального формирования огромны.

Итак, вся прежняя политика России по созданию на Украине крупной общенациональной пророссийской силы потерпела крах. Да, уже давно стало ясно, что пророссийская партия может носить только региональный характер. Успокаивало то, что действительно украинская национальная партия также не может рассчитывать на всеукраинский масштаб: она тоже региональна. Однако политические представители обеих частей Украины представляют собой скорее два варианта украинства, и в этом смысле неплохо дополняют друг друга. Идеология Партии регионов – это скорее украинский «национализм восточного обряда» (правда, еще в зачаточной форме; так удачно обозначил складывающуюся на Юго-Востоке Украины идеологию Павел Святенков), и, как любое проявление украинства, он несет в себе большой антирусский заряд. «Национализм восточного обряда» может быть враждебен галицийской воинствующей русофобии, он может даже принять как свой собственный русский язык, но он всегда будет строптив по отношению к России. Покуда элиты Юго-Востока заинтересованы в сохранении единой Украины, силы «национализма западного обряда» будут для него более естественным союзником, чем Россия.

'''Политика «дружбы народов» vs Политика идентичности'''

Можно сделать вывод и о провале надежд на то, что рейтинг общеукраинской пророссийской партии будет держаться за счет аргументов экономического порядка. «Оранжевая» власть за последний год сделала все, чтобы дискредитировать свою экономическую программу, и это вроде бы служит как нельзя лучшим аргументом в пользу пророссийского курса общей политики. Однако парламентские выборы показали однозначно: даже доведя страну до экономического краха, «оранжевые» не растеряют свой электорат.

То же можно сказать и про восточную часть Украины – вряд ли в случае больших успехов в управлении экономикой нынешней власти Восток склонился бы к голосованию в ее пользу. Украинская публичная политика – это не борьба экономических стратегий и обещаний процветания, связанного с выбором того или иного пути. Публичная политика на Украине – это политика идентичностей. И только тот, кто будет играть по ее правилам, сможет добиться здесь хоть какого-то значимого успеха. А значит, создавать пророссийское движение на Украине можно, только работая с идентичностью населения Украины, а не призывая его к экономической рациональности. Та же Галиция является антироссийской именно вследствие структуры своей идентичности, а не из-за экономической невыгодности для этого региона контактов с Россией.

Поддержка развития «национализма восточного обряда» вряд ли может привести к его победе на общеукраинском уровне, а скорее будет способствовать дальнейшему расколу Украины. Последние выборы показали, что «оранжевые» и «синие» безальтернативны в своих регионах: даже набрав позорно малые проценты голосов на Западе и в Центре, наследники «Помаранчевой революции» все же обошли в них Партию регионов. Она им просто не конкурент на этих землях. У нее другая идентичность. Однако они пересекаются в одном и очень важном моменте – в общем украинском самоназвании и гражданском патриотизме. Пока не произошла украинская катастрофа – собственно распад страны – такой восточный национализм будет более способствовать утверждению общего прозападного вектора украинской политики, а плюс к тому может сыграть роль в процессе дальнейшей украинизации Юго-Востока страны. Обряд разный, однако идентичность одна.

Если ставить вопрос о перспективах проведения на Украине политики идентичности в российских интересах, то стоит отказаться от идеи «пророссийского украинства». Украинство по происхождению своему носит антирусский и антироссийский характер, и для него естественна прозападная ориентация. Старый советский миф о «дружбе народов», подкрепленный в последнее время тезисами экономической целесообразности, выливается в откровенно тупиковую политику, в первую очередь, из-за своей неадекватности. Украинская идентичность не может быть пророссийской. Варианты же строительства новой, неукраинской восточной идентичности (малороссийской, новороссийской и т. д.) смогут дать ощутимый результат только к третьему поколению.

Однако у России есть вполне реальный и действительно мощный идентификационный потенциал на Украине – это русская идентичность. До сих пор здесь живет как минимум 8,33 млн человек, продолжающих считать себя русскими (17,3%), в 1989 же году таковых было 11,36 млн (22,1%). Само сокращение их числа показывает крайнюю слабость русской идентичности по сравнению с украинской. Связана же эта слабость в основном с тем, что является политически невостребованной. Примерно 10 млн – это электорат для крупной политической силы, тогда как в современном парламенте Украины нет ни одного депутата (!), который представлял бы собственно русское население страны. Если же суметь позиционировать русскую идентичность как культурно-языковую, а не кровно-племенную советского образца, а также актуализировать осознание того, что Украина расположена на древней Русской земле и русские здесь – не чужие, то «электорат» такой идентичности может оказаться не меньшим, если и не большим, чем идентичности украинской. Ведь не секрет, что на русском языке думает и говорит большая половина страны. Русская идентичность – это огромный капитал, который до сих пор не задействован в украинской политике. И только на его основе можно формировать действительно пророссийские силы.

'''Пророссийская Украина vs Русская Украина'''

Именно на формирование на Украине активных прорусских сил, движений с русской идентификацией, на складывание сильного русского лобби в Киеве должна быть направлена политика тех сил в России, которым действительно невыгодна потеря Украины. Именно русское движение имеет реальные шансы оказывать серьезное влияние на украинскую политическую жизнь, и в этом отношении оно может даже поспорить влиянием с украинским национальным проектом. И именно такое движение будет являться абсолютно легальным с точки зрения международного права, т. е. защищающим права нацменьшинств.

Не секрет, что Партия регионов набирает свой немалый процент в основном за счет русских голосов. Однако она ни в коей мере не является русской партией – скорее даже наоборот. Это – партия региональных интересов, которой выгодна целостность современной Украины, и даже ее главный предвыборный козырь – заявления о необходимости придать русскому языку государственный статус – направлен скорее именно на это. А о пророссийской ориентации Партии регионов можно говорить только в сравнении с «Нашей Украиной». Русские голоса Украины собирает нерусская партия, и в этом – главная слабость России на Украине.

Хочется, однако, обратить внимание и на то, что русское движение Украины ни в коем случае нельзя рассматривать как формируемую там пятую колонну, как проводника российских интересов. Это ошибочный путь – делать диаспору заложницей межгосударственных отношений. Это путь к ее уничтожению – она просто постепенно растворится. Необходимо жестко разграничить прорусскость и пророссийскость. Русское движение Украины должно быть именно прорусским, т. е. ориентированным на решение проблем русской жизни на Украине, а не рукой Москвы или, того хуже, движением «укрожоров». Неплохим примером может здесь послужить формирующееся русское движение Европы – оно уже добилось ряда успехов, провело своего депутата в Европарламент и имеет большую программу по продвижению русских интересов в ЕС. Лучший способ загубить это движение – поставить его под прямой контроль Кремля (что вовсе не означает невозможность его спонсирования). Как самостоятельное русское, а не пророссийское движение, оно может добиться гораздо большего, а эффект его действий окажется очень выгоден и России.

'''Русский региональный синтез'''

В свете перспектив федерализации Украины, развития региональной «окремишности» и автономности, русское движение может оказаться одной из важнейших надрегиональных структур. Восток и Юг страны поделены конкурирующими кланами, отстаивающими сугубо местные интересы. Их идентичность – региональная. Да, определенные субэтнические основания под ней есть. Основные конкуренты – днепропетровские и донецкие – относятся к землям издревле конкурирующих запорожского и донского казачества, что иногда актуализирует местная пресса и различные общества. Столь же своеобразны в истории Слобожанщина, Новороссия, Крым. Однако все это не дает идейного обоснования для процессов федерализации, но скорее раздробляет, чем объединяет пророссийскую часть Украины, разобщает и живущих в этих регионах русских. Только русское движение может предложить реальную объединяющую идеологию идентичности для Юго-Востока Украины и явиться интегрирующей его регионы структурой.

Для этого требуется становление социальной базы движения – появление русской «свидомости» как реально действующего социального фактора; формирование «русской экономики» – системы предприятий, ориентированных на поддержку русского движения, и создание сильного русского лобби в региональных финансово-промышленных группах. Мы уже наблюдаем процесс становления надрегиональных политических сил юго-восточной половины Украины, но у них нет идеологии, нет определенной идентичности. О.Хавич замечательно описал традиционный путь завоевания независимости новыми идентичностями: «идея – развитие идеи интеллектуалами – писатели и журналисты, которые пропагандируют идею – общественное движение в поддержку идеи – политическая сила, которая реализует идею». На Юго-Восточной же Украине последнее звено этой цепочки – политическое – явно опережает предыдущие, что делает его слабым и непоследовательным.

'''Возрождение старорусской модели'''

Создавая русское движение Украины на базе того капитала русской идентичности, который сохранился здесь до наших дней, не стоит забывать и о способности к расширению, к возобновлению русского самосознания среди тех, кто за ХХ век оказался его лишен. Только при таком раскладе русскость может победить хотя бы на Юго-Востоке страны. Для этого с необходимостью придется менять и саму структуру современного идентификационного дискурса.

Сейчас для граждан Украины «русский» означает примерно то же, что и «россиянин»: это – идентичность «руки Москвы». При этом господствует двойственная вертикальная этносамоидентификация (славянин – русский, славянин – украинец). Между тем для большинства регионов мира более характерной является тройственная модель. Господствовала она и в добольшевистской России (по формуле «славянин – русский – великоросс / малоросс / белорус). Задействование этой тройной этносамоидентификации (суперэтнической – славянской, этнической – (обще)русской и субэтнической – казачьей, русинской, великорусской, новороссийской, малорусской, донской, запорожской и т. д., да и украинской) с упором на срединный компонент самосознания может принципиально изменить сам «дискурс национальности» на Украине, став основой для формирования новой этнополитической карты.

Выведение этнических делений внутри русского мира на «подрусский» уровень, способное примирить нерусские идентификации восточных славян с их русскими корнями и их русской историей, позволило бы сберечь (а во многом и возродить) общерусское самосознание и выбить почву из-под внутрирусских идентификационных конфликтов. Это – дело информационной политики и активности интеллектуальных кругов. Но социальный и политический запрос на возрождение этой модели есть, и именно на Юго-Восточной Украине.

Создание мощного русского движения на Украине – вот та цель, которую стоит теперь преследовать России. Проведение его представителей в парламент страны – это тот оптимальный результат, на который во время очередной парламентской кампании следовало бы возлагать надежду. Речь идет о принципиальной смене парадигмы российской политики на Украине, но время для этой смены уже явно пришло.