Янукович призвал Запад и Восток Украины к «соборности»

Впрочем, «пример для подражания» он выбрал явно неудачный

Президент Украины Виктор Янукович поздравил граждан страны с предстоящим 22 января Днем соборности, заявив, что эта дата должна стать для современных украинцев примером реального объединения страны. «22 января 1919 года в Киеве на Софийской площади было провозглашено объединение Западной и Восточной Украины в единое соборное государство. Эта дата, этот поступок народа Украины оставил для потомков пример, прообраз будущего объединения», – заявил Янукович, сообщает украинская газета «Сегодня».

Виктор Федорович в очередной раз подчеркнул недопустимость противопоставления одной части страны другой. «Я категорически осуждаю любые попытки подорвать соборность Украины и единство нашего народа, попытки противопоставить одну часть наших граждан другой. Я за то, чтобы мы искали то, что есть общее для людей, независимо от того, проживают они на Западе или на Востоке Украины», – подчеркнул Янукович.

Без сомнения, Янукович, призывая украинцев к соборности, руководствовался самыми лучшими побуждениями. Но вот пример такой соборности он выбрал явно неудачный, т. к. события 22 января 1919 года вряд ли могут служить хотя бы мало-мальски положительным примером чего-либо, не говоря уж об их продолжении (впрочем, Янукович может об этом и не знать).

Напомним, что к тому времени вся территория Российской империи была погружена в хаос Гражданской войны и множества локальных войн местного значения. Осенью 1918 года революции прокатились и по странам центральных держав, и они были вынуждены капитулировать перед странами Антанты. Причем Австро-Венгерская империя еще и развалилась, и на ее территории (как до этого – на территории империи Российской) стали возникать многочисленные самопровозглашенные государства.

В октябре 1918 года Регенцийная рада в Варшаве объявила, что все австрийские земли, полученные в ходе разделов Речи Посполитой в 1772-1795 гг., должны вернуться в состав воссоздаваемого польского государства. Однако галицийские столпы украинского национализма (Евген Петрушевич, Кость Левицкий. Николай фон Василько и прочие), которых не одно десятилетие вскармливали Габсбурги для ведения подрывной работы против России, решили, что поскольку старых хозяев уже нет, они теперь сами могут стать хозяевами. И уж подчиняться полякам, которые недвусмысленно давали понять, кто теперь будет главным в Галиции, они не желали. В результате 1 ноября в Львове было провозглашено создание Западноукраинской Народной Республики (ЗУНР) во главе с Евгеном Петрушевичем, которая должна была объединить земли Галиции. Буковины и Закарпатья.

Разумеется, у поляков было свое мнение по данному вопросу – и они в тот же день начали в Львове восстание против только что провозглашенной республики с оружием в руках. Части бывшей австро-венгерской армии, укомплектованные поляками и украинцами, повернули оружие друг против друга, представители польского (в основном горожане) и украинского (в основном селяне) гражданского населения поддержали своих, и край охватила всеобщая резня. Поляки выгнали украинское правительство из Львова, а украинцы взяли Львов в осаду.

Свои пять копеек внесли и ближайшие соседи. Румыны без всяких объяснений силой оккупировали Буковину и включили ее в состав своей страны. Вскоре аналогичным образом поступили с Закарпатьем и чехи. Чехословацкая Республика, правда, старалась выглядеть более демократической страной, чем королевская Румыния, и чешский президент Масарик пообещал автономию Закарпатской Руси. Но до 1938 года у пражских властей как-то не доходили руки ее оформить, а потом, после Мюнхена, не стало и самой Чехословакии. Но это – уже совсем другая история.

Между тем львовские поляки обратились за помощью к Варшаве, и «начальник польского государства» Юзеф Пилсудский в ней не отказал. Властям Западноукраинской Республики в такой ситуации пришлось тоже искать помощи, и за ней они обратились на восток. Ведь еще в январе 1918 года Центральная Рада (самозваный орган, объединявший представителей нескольких украинских социалистических партий) провозгласила «незалежность» бывшей российской Украины. Правда, самостоятельно удержать власть Центральная Рада не смогла, и ее быстро выгнали большевики, но затем Украину оккупировали немецкие войска, и на какое-то время они восстановили власть Центральной Рады. Впрочем, вскоре немцы убедились, что иметь дело с этой компанией социалистов-националистов слишком хлопотно. Раду они разогнали, а во главе «Украинской державы» поставили гетмана Павла Скоропадского.

И вот в ноябре 1918 года руководство ЗУНР направило своих представителей к Скоропадскому с просьбой о помощи в борьбе против поляков, а также чтобы договориться о перспективах возможного объединения. Однако выяснилось, что власть сановного гетмана держалась только на немецких штыках. И как только в Германии произошла революция, а в немецких частях на русский образец всем стали заправлять солдатские комитеты, никаких реальных сил у гетмана не оказалось, и деятели бывшей Центральной Рады (Петлюра, Винниченко, Порш, Швец, Мазепа и прочие) провозгласили создание Директории и подняли восстание. К началу декабря петлюровские отряды обложили сам Киев. Эти события весьма красочно изложены Михаилом Булгаковым в «Белой гвардии», как и взятие Киева петлюровцами. Западноукраинским представителям, однако, выбора не оставалось, и они начали переговоры о союзе и объединении с уже с новыми властями. Но вскоре выяснилось, что позиции новых властей немногим прочнее, чем у их предшественников.

Формально Директория имела полную власть на территории всей Украины, но фактически эта власть была не большей, чем власть Центральной Рады год тому назад. Сумев поднять 200-300-тысячную вооруженную массу для свержения немецко-гетманского режима, Директория сразу же увидела, что эта масса вовсе не может считаться надежной опорой ее власти. Часть (и весьма значительная) сразу же вернулась в села для реализации своей победы и занялась дележом земли и разгромом еще уцелевших или восстановленных во время гетманства имений и заводов. Другая часть имела очень сильные пробольшевистские настроения, и особенно рассчитывать на нее не приходилось, особенно в случае конфликта с большевиками.

Единственными подлинно антибольшевистскими силами были офицерские и унтер-офицерские кадры, созданные при гетмане для формирования украинской армии, небольшие отряды антибольшевистских «вольных казаков» (были и пробольшевистские), да галичане – «сечевые стрельцы», которых большинство жителей Надднепрянщины искренне ненавидели как «австрияк». Поэтому в рядах самой Директории и среди ее приверженцев, по словам петлюровского премьера и социалиста Исаака Мазепы, «господствовали общая тревога и неуверенность: украинская армия распадалась, а среди военных и политических руководителей был заметен большой хаос мыслей и взглядов». В другом месте тот же Мазепа отмечал: «В то время как одна часть украинского войска отходила к большевикам, другая стремилась к российским белогвардейцам». О третьей части, которая бы подчинилась Директории и ее защищала, украинский премьер не пишет – по той причине, что такой части тогда и не было (Андрей Дикий, «Неизвращенная история Украины-Руси»).

Западноукраинские деятели, у которых выбор был откровенно небогат, подписали в Фастове 1 декабря 1918 года предварительный договор о воссоединении в единую «Соборную Украинскую Народную Республику». А 3 января, уже в западноукраинском Станиславове (нынешний Ивано-Франковск), фастовский договор был ратифицирован Украинской Национальной Радой ЗУНР. При этом до созыва Учредительного Собрания объединенного государства на территории ЗУНР законодательная власть оставалась в руках Украинской Национальной Рады, а гражданская и военная власть – в руках Государственного секретариата ЗУНР.

Деятели ЗУНР, в большинстве своем – депутаты австрийского рейхстага, привыкшие к немецкой пунктуальности, внесли, однако, в соглашение пункт-оговорку, что оно вступает и силу только после их ратификации Учредительными Собраниями обеих украинских республик. Эта оговорка объяснялась в т. ч. и тем, что обе договаривающиеся стороны были организациями, созданными революционными методами, и никаких всенародных голосований об их правомочности ни в одной из «украинских народных республик» не было.

Тем не менее 22 января в Киеве на Софийской площади состоялось торжественное провозглашение «Акта Злуки». После богослужения в 12 часов Л.Цегельский зачитал постановление Украинской Национальной Рады про объединение и передал его главе Директории В.Винниченко. В свою очередь, член Директории Ф.Швец огласил Универсал, гласивший, что «отныне воедино сливаются столетиями оторванные одна от другой части единой Украины – Западноукраинская Народная Республика (Галичина, Буковина и Угорская Украина) и Надднепровская Великая Украина. Исполнились вековечные мечты, которыми жили и за которые умирали лучшие сыновья Украины. Отныне есть единая независимая Украинская Народная Республика».

В тот же день открылся Трудовой Конгресс Украины – законодательный орган Директории, в который были введены 48 делегатов ЗУНР, а в состав президиума вошел представитель ЗУНР С.Витик. Атмосфера на Трудовом Конгрессе произвела не самое лучшее впечатление на «воссоединившихся» западноукраинцев. Надо уточнить, что петлюровцы руководствовались вполне большевистским принципом, что такое понятие, как «всеобщее избирательное право», устарело, и право голоса должны иметь только «рабочие и крестьяне» Украины. Поэтому, к примеру, были лишены права голоса почти все культурные силы. Так, например, врачи не считались «трудовым элементом», а потому были лишены права голоса; фельдшера же могли голосовать. Только после длительных переговоров с законодателями киевские врачи добились для себя права голоса, да и то не все, а только те, кто «не имел нетрудового дохода», например, от квартирной платы в собственном доме, если он сдавал хотя бы одну квартиру. Об этом рассказывает в своих воспоминаниях бывший член Малой Рады А.Гольденвейзер (т. 6 – «Архив Русской Революции»).

«В напряженной обстановке происходили заседания Конгресса в городском театре, битком набитом публикой в солдатских шинелях и, конечно, при оружии. У многих на поясах – бомбы. Публика бурно реагировала на выступления ораторов, начиная от «Слава!» и кончая свистом и матерной руганью… Волны махорочного дыма, шум, угрозы, одобрение… А издали доносится канонада: к Киеву подходят большевики. Генерал Греков сообщает Конгрессу, что они уже в Семиполках», – так описывает заседание Конгресса один из его участников.

Но все же Конгресс вынес решение о слиянии Украинской Народной Республики с Западноукраинской Народной Республикой в одно государство – Соборную Украину, что и было оглашено, по установившемуся церемониалу, на Софийской площади, под канонаду красных из-за Днепра и при полном равнодушии жителей столицы к этому «историческому акту».

Кстати, вторым решением Конгресса было нечто вроде декларации с благодарностью Директории за все ею содеянное, подтверждение изданных ею законов и поручением ей вести и дальше все дела, до следующей сессии Трудового Конгресса...

Сессия эта, впрочем, так никогда и не состоялась, потому что уже 2 февраля 1919 года и Директория, и правительство УНР, и Трудовой Конгресс удирали из Киева в сторону Винницы и далее на Запад, причем даже не от «москалей», а от сугубо украинских большевиков из Таращанской (Боженко) и Богунской (Щорс) дивизий. Вскоре навстречу ему, чтобы встретиться в Каменце, недалеко от бывшей русско-австрийской границы, отступая под натиском поляков, потянулось и западноукраинское правительство, Так они и встретились на узкой полоске земли возле реки Сбручь, как отдельные правительства с отдельными армиями.

Хотя решение Трудового Конгресса о слиянии и состоялось, но оно не было ратифицировано Украинским Учредительным Собранием, как это обусловила Западноукраинская Народная Республика, потому и не могло быть осуществлено. Украинское же Учредительное Собрание так никогда и не было созвано. И ЗУНР, исходя из соображений, что нератифицированный договор не имеет никакой силы, всячески уклонялась от осуществления слияния, и слияние так и не было проведено. До самого конца эпохи «борьбы украинского народа за свое национальное освобождение» существовали отдельно правительства и армии каждой из украинских республик, причем уже с марта 1919 западноукраинские представители не ходили на заседания правительства УНР. Не лучше обстояли дела и с координацией действий военных обеих республик. К тому же комсостав Украинской Галицкой армии в основном состоял из кадровых офицеров русской и австро-венгерской императорских армий, а петлюровской – из бравых атаманов, ставших «генералами» и «полковниками» только благодаря смутным временам. И это обстоятельство теплоты чувств друг к другу ни одной из сторон не добавляло.

При этом, хотя Галиция и тогда (особенно после геноцида пророссийской части населения в 1914-1917 гг.) была центром антирусского украинского национализма, а деятели ЗУНР сами не один год преуспевали на этом поприще, под натиском поляков у галичан вдруг проснулись теплые чувства к России, в т. ч. к идее единой и неделимой России, с которой шла по Украине белая Добровольческая армия генерала Деникина. Петлюра и его соратники по Директории УНР, напротив, считали своими врагами именно «москалей, как красных, так и белых». А вот с поляками Петлюра считал вполне возможным и подружиться.

Закончилось это тем, что Петлюра объявил войну Деникину и был скоро им разбит, после чего галичане перешли на сторону Добровольческой армии. После этого Петлюра отправил оставшиеся у него войска в совершенно авантюристический «Зимовый поход» по тылам белых и красных войск, а сам уехал в Варшаву и договорился с Пилсудским. Один признавал «самостийность Украины», а другой за это передавал Польше и Галицию, и Волынь. Глава ЗУНР (чья территория, впрочем, уже полностью была занята польскими войсками) Евген Петрушевич назвал Петлюру предателем и объявил о расторжении «Акта Злуки». Впрочем, его мнение, похоже, уже никого не интересовало.

Тогда и произошел любопытный эпизод, описанный петлюровским генерал-хорунжим Юрием Тютюнником, впоследствии перешедшим на сторону большевиков. Недалеко от Сбруча произошла встреча двух украинских отрядов: галичан, уже формально признавших власть Деникина, и петлюровцев, двигавшихся на северо-запад. «К Деникину идете!» – укоризненно сказал петлюровский атаман. «А вы – к полякам!» – презрительно бросил офицер Галицкой армии… И колонны украинцев разошлись в противоположных направлениях.