«Европейская интеграция носила, по сути, колониальный характер»

После ожесточенных дебатов парламент Греции все-таки одобрил соглашение с ЕС, которое предусматривает принятие на себя жестких обязательств в целях достижения бюджетной экономии в обмен на предоставление 130-миллиардного пакета помощи ЕС и МВФ

Ситуация в Греции не уникальна: она является общей для всех стран Южной Европы

Проблема в том, что ситуация в Греции не уникальна. По сути, она является общей для всех стран Южной Европы. Просто там максимальная острота ситуации будет достигнута чуть позже. Но принцип – тот же самый. Когда государства Южной Европы принимали в Евросоюз, то у людей была огромная иллюзия, что этот регион может стать «второй Германией». Вступив в ЕС, эти страны авансом получили огромные социальные гарантии, которые они просто не потянули, да и не могли потянуть. В результате мы сегодня видим банкротство этих финансовых и социальных гарантий. Социальные гарантии выражались в высоких расходах бюджета на социалку. А финансовые гарантии выражались в высоком рейтинге, который позволял им осуществлять займы. В экспертной среде очень распространено националистическое отношение: дескать, люди в этом регионе не хотят и не умеют работать, что вы от них хотите... Отчасти следует признать, что трудовая культура Южного Средиземноморья сильно отличается от той же немецкой или даже французской. Но при этом решающую роль, с моей точки зрения, сыграла все же не она, а колониальный, по сути, характер европейской интеграции.

Если страна входит в ЕС, то она должна экспортировать за пределы Евросоюза не больше, чем она экспортирует внутри этого объединения, что сразу же приводит к закрытию достаточно большого количества производств. Потому что внутри самого Евросоюза – очень жесткая конкурентная среда. Т. е. даже если вы можете продавать за пределы ЕС достаточно много товаров, то вы в этой возможности все равно ограничены. В принципе, это – очень логичное условие, потому что страна, которая политически является членом Евросоюза, должна и чисто экономически быть его членом, т. е. чтобы экономические связи этой страны с Евросоюзом были теснее, чем экономические связи с внешними по отношению к союзу странами. Когда я с кем-то объединяюсь, это логично, чтобы этот кто-то был моей частью, а не частью своих прежних соседей. Но для слабых экономик это условие означало достаточно существенный удар.

Для того, чтобы сидеть в Брюсселе, нужно, чтобы ваша страна была частью Евросоюза

Второй, даже более важный момент заключался в том, что крупные корпорации развитых европейских стран (в первую очередь – Франции и Германии) приходили и говорили: «вот эти предприятия мы покупаем, а оставшиеся могут стать нашими конкурентами, поэтому давайте их закроем». Так происходило во всех странах. Но к наиболее тяжелым последствиям это привело в странах Восточной Европы, где мы видим растущее неблагополучие, приводящее вплоть до отказа от ряда либеральных европейских ценностей в таких странах, как Венгрия, или до откровенного возрождения фашизма в Прибалтике. В Южной Европе происходило все то же самое, просто не в столь резкой форме. И в Восточной Европе это не было экономической проблемой, потому что ей никто не выдавал ни социальных, ни финансовых авансов. А Южной Европе давали. В результате беда не в том, что греки расслабились и сейчас не будут работать, а в том, что у них нет возможности работать. У них нет рынков, для которых они могут что-либо производить. Поэтому экономика южных стран Евросоюза находится в стратегическом тупике: им некуда деться.

Что касается ЕС и зоны евро, то они не развалятся, по очень простой причине – потому что элиты этих стран хотят сохранять свой наднациональный характер. Кроме того, еврозона является зоной относительно низкой конкуренции для корпораций развитых стран ЕС. Собственно говоря, они и строили ЕС как зону гарантированной прибыли, и в этом заключается его экономический смысл. К тому же в странах Южной Европы физически отсутствуют люди и институты, которые способны регулировать эмиссию и обращение национальной валюты. Они забыли, что это такое – иметь собственную валюту, и по каким правилам регулировать ее обращение. Поэтому если они сейчас выходят из зоны евро и вводят свою валюту, то это станет для них экономической катастрофой. Наконец, элиты этих стран чувствуют себя европейцами, а не греками, португальцами или испанцами. Т. е. они смотрят на того же Баррозу и мечтают об общеевропейской карьере. А для того, чтобы сидеть в Брюсселе, нужно, чтобы ваша страна была частью Евросоюза.