Политическая система Франции – результат компромисса, России – военного переворота

Поэтому говорить, что это одна и та же модель, абсолютно недопустимо

6 мая во Франции завершились президентские выборы, принесшие ожидаемую победу кандидату-социалисту Франсуа Олланду. Он получил 51,63% голосов против 48,37% у действующего главы государства Николя Саркози. Как ожидается, уже 15 мая победитель принесет присягу в качестве нового президента Франции.

Для «дорогих россиян», конечно, было бы интересно сравнить французскую и российскую политические модели. Прежде всего потому, что существует устойчивое мнение, что в «матушке-России» и «прекрасной Франции» господствует одна и та же модель – т. н. полупрезидентская республика.

Напомню, что в полупрезидентской республике в обязательном порядке существует пост президента, причем президент обладает значительной властью и влиянием на политическую ситуацию в стране. Но одновременно с ним действует и правительство во главе с премьер-министром, которое формируется на базе большинства в парламенте.

Первый президент Пятой республики Шарль де Голль настоял на резком расширении полномочий главы государства. Ранее Франция была обычной парламентской республикой, где президент играл церемониальную роль, а реальная власть принадлежала главе правительства. Де Голль закрепил за президентом ряд важнейших и принадлежащих только ему полномочий, таких как право назначения премьер-министра (а по рекомендации последнего – и прочих членов правительства), право роспуска Национального собрания, право назначения референдума. Именно эти три полномочия являются главными рычагами, с помощью которых глава государства воздействует на ситуацию в стране. Хотя есть и другие – право назначения префектов (фактических глав региональной полиции), право назначения одной трети членов Конституционного совета и т. п.

Практика показала, однако, что придуманная де Голлем модель оказалась неустойчивой. Национальное собрание по договоренности политических партий с генералом-президентом сохранило право выражения вотума недоверия правительству, после которого последнее должно было подать в отставку. Это делало теоретически возможной ситуацию, при которой президент и премьер-министр (а также и правительство в целом) принадлежат к разным политическим партиям. При де Голле этого не случилось – слишком велик был его авторитет. Но при его преемниках ситуация стала накаляться. Уже президент Валери Жискар д'Эстен подумывал о возможности поражения правой коалиции на выборах 1978 года и пришел к выводу, что в этом случае придется назначить премьера-социалиста. В том году правые выиграли выборы, и потому президент сохранил контроль над правительством.

Но далее началась эпоха «сосуществований». Дело в том, что срок полномочий президента Франции в описываемый период составлял семь лет, а Национального собрания – пять. Президент-социалист Франсуа Миттеран, пришедший к власти в 1981 году, распустил нижнюю палату, надеясь, что социалисты получат в ней большинство. Так и получилось. Но в 1986 году правые одержали победу на выборах, и пришлось назначить премьер-министром их лидера Жака Ширака.

В период первого «сосуществования» конфликт между президентом-социалистом и правым премьер-министром существовал открыто. Ширак свернул все реформы, которые проводили социалисты. В 1988 году Миттеран победил Ширака на президентских выборах и вновь распустил Национальное собрание. Ситуация повторилась. Спустя пять лет социалисты потерпели разгромное поражение на выборах, и новое правительство возглавил Эдуар Балладюр. Ширак не хотел идти в премьер-министры, полагая, что с этой должности в президенты ему не избраться. Он оказался прав. На следующих президентских выборах в 1995 году ему пришлось трудно, ибо Балладюр тоже выдвинул свою кандидатуру, и среди правых произошел раскол. Но, на счастье Ширака, в первом туре победил социалист Лионель Жоспен. Ширак занял второе место, Балладюр – третье. Поскольку в первом туре никто не набрал 50% + 1 голос, был объявлен второй тур с двумя лидирующими кандидатами, и Ширак стал президентом, а карьера Балладюра закончилась.

Ширак не стал распускать Национальное собрание и тем самым совершил ошибку. Популярность правительства стала падать. Стремясь избежать нового «сосуществования», Ширак распустил Национальное собрание в 1997 году и неожиданно проиграл. Пришлось назначить премьер-министром Лионеля Жоспена. Началось самое длительное в истории Франции «сосуществование», которое продолжалось пять лет – до 2002 года, когда Ширак снова победил на выборах. На этот раз Жоспен не прошел во второй тур (сказалось «проклятье поста премьер-министра»), президент противостоял лидеру «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пену и набрал почти 80% голосов: общество консолидировалось против крайне правых.

В том же 2002 году срок президентских полномочий был сокращен с семи до пяти лет. Президентские выборы стали по времени почти совпадать с парламентскими, и с тех пор «сосуществований» не было. В этом году выборы в Национальное собрание Франции должны состояться в июне.

Вернемся, однако, к России и нашему политическому устройству. Внешне все похоже на Францию. Есть сильный президент, есть председатель правительства, есть право главы государства при определенных обстоятельствах распустить Государственную Думу. Более того, по сравнению с Францией это право урезано: президент России распускает Думу не тогда, когда ему хочется, а только если последняя трижды отклонила кандидатуру председателя правительства, дважды выразила правительству вотум недоверия или единожды отказала в вотуме доверия.

На деле выясняется, что полномочия российского президента гораздо шире. Он имеет право отправить правительство в отставку, в то время как его французский коллега такого права не имеет. Поэтому президент Франции, назначив премьер-министра, уже не может уволить его и вынужден ждать, что тот уйдет в отставку – по доброй воле или в результате вотума недоверия в Национальном собрании. Правда, есть еще одна возможность – французский кабинет министров слагает полномочия перед новым президентом, но это, понятное дело, бывает не каждый день.

Далее. Согласно российской Конституции, президент представляет кандидатуру председателя правительства на рассмотрение Государственной Думы. Если же последняя трижды отклонит президентского ставленника, президент РФ имеет право распустить Думу и назначить председателя правительства. В результате процедура голосования в парламенте становится бессмысленной: она лишь прикрывает право президента назначить того, кого ему угодно.

Французский президент не может распустить Национальное собрание в течение года после досрочного роспуска. Это значит, что большинство, возникшее в парламенте в результате выборов, может навязать президенту своего кандидата в премьер-министры. Распустить Национальное собрание нельзя, но право вотума недоверия за ним сохраняется, а, следовательно, и право заставить кабинет уйти в отставку.

В России право президента РФ распустить Думу по итогам отклонения кандидатуры председателя правительства действует постоянно, без ограничений. Дума, созванная после досрочного роспуска, может быть распущена снова хоть через три дня.

Президент России может налагать вето на принятые Федеральным Собранием законы, которое может быть преодолено только большинством в две трети голосов. Президент Франции имеет аналогичное право, но его вето преодолевается простым большинством. Иначе говоря, в ситуации, когда правительство контролирует другая партия, президент не может ставить ему палки в колеса.

Наконец, французский президент по большинству вопросов, кроме роспуска Национального собрания, назначения премьер-министра и проведения референдума, связан контрассигнацией со стороны главы правительства. Это значит, что президентское решение не может вступить в силу без подписи главы правительства. Это относится, например, к назначению министров. Президент не может назначить никого через голову премьер-министра. Сравните с ситуацией в России, где председатели правительства ельцинского, да и путинского периода могли узнавать о перестановках в собственном кабинете министров из новостей...

Короче говоря, разница между французской и российской политическими моделями проста. Французский президент может доминировать в политике страны только тогда, когда у его партии есть большинство в Национальном собрании. Тогда глава государства может назначить своего премьер-министра и членов кабинета. Если же большинства нет – реальное влияние французского лидера резко снижается.

В российской системе президент может доминировать вне зависимости от расклада сил в Государственной Думе. В середине 90-х в ней господствовали оппозиционные партии во главе с коммунистами, что никак не сказывалось ни на политике правительства, ни на его кадровом составе. Единственным случаем, когда Ельцин решился на нечто, похожее на «сосуществование», было правительство Примакова. Но создание этого кабинета было связано со страхом властей, а не с конструкцией политической системы. Очень скоро оклемавшийся Ельцин отправил Примакова в отставку, и никто не пикнул.

Иначе говоря, российская политическая модель – это сверхпрезидентская республика, т. е. строй, при котором вся власть принадлежит главе государства, который вовсе не обязан прислушиваться к мнению парламента. В нулевые годы недостатки этой модели были усугублены созданием фактического авторитарного режима, в рамках которого в Государственной Думе господствует одна партия – «Единая Россия», а реальная власть принадлежит беспартийной бюрократии. Министры российского правительства даже не утруждают себя членством в ЕР, что было бы совершенно невозможно в любой цивилизованной стране.

О невозможности сменить российского президента или большинство в Государственной Думе с помощью выборов не говорил только ленивый. Так что до французской модели, где президент может проиграть на выборах и в результате покинуть свой пост, нам еще очень долго ползти.

Россия могла бы получить нечто похожее на французскую модель, если бы правительство формировалось на базе большинства в Государственной Думе, а сама Государственная Дума – на основании честных выборов... если вы понимаете, о чем я. Тогда президент мог бы руководить основными направлениями внешней и внутренней политики, но ниже его стояло бы правительство, опирающееся на Госдуму и мнение народа.

Но до подобной модели России очень далеко, так что важно знать историю и не путать Россию с Францией. Ибо политическая система, созданная де Голлем, – результат сложного компромисса французских элит, а политическая система Бориса Ельцина – результат военного переворота 1993 года и расстрела парламента. Почувствуйте разницу.