Умри, но не сейчас

У подопытных собак и кошек в виварии находятся хозяева Преданные глаза, но обреченные и тоскливые, сиротски поджатый хвост. Собака идет несвойственной ей походкой, будто

У подопытных собак и кошек в виварии находятся хозяева

Преданные глаза, но обреченные и тоскливые, сиротски поджатый хвост. Собака идет несвойственной ей походкой, будто скользит на широко расставленных лапах. Похоже, что она упирается. Но это не так. Просто лапы ей не подчиняются. Животное-инвалида ведут на очередную, третью, операцию. До того, как попасть в руки к хирургам, собака была здорова. Но бездомна. Потому и оказалась в числе подопытных животных. Ирина Переверзева даже спустя двадцать лет с ужасом вспоминает годы учебы в медицинском институте. По окончании вуза она, к удивлению родственников и коллег по «медцеху», занялась ветеринарной практикой в Курске.

Лечит дворняг за свой счет – подзаголовок

– Участь подопытного животного – это страдание. Да, за людскую жизнь, поэтому многие медики уверены, что цель оправдывает средства, – говорит Ирина Михайловна. – Какие средства? Например, множественные хирургические операции на животных – в основном, собаках. Каждая операция – это наркоз, разрез, затем сшивание тканей и недели постоперационных болей. Как начинающему медику не очерстветь, когда смолоду ты занимаешься, например, тем, что моделируешь переломы на конечностях здорового безответного животного. Ломаешь кости в разных направлениях, затем лечишь и наблюдаешь процесс срастания. После института я решила посвятить себя спасению тех, кого человечество приручило и так безжалостно использует «во имя науки». Но во имя науки же в середине прошлого века нацистские медики кромсали тела беззащитных заключенных концлагерей. Теперь я не могу пройти мимо больной дворняги. Лечу за свой счет.

Лаборатории – их дом родной – подзаголовок

Есть ли смысл в мучениях животных на студенческих практиках? Необходимо ли использование братьев наших меньших в научных опытах? Или нужно стремиться к постепенному отказу от этого?

В Курском медуниверситете уверены, что без участия животных не обойтись. Поэтому все больше уделяют внимания и выделяют денег на нужды вузовского вивария – помещения, где содержатся подопытные животные.

Длинный коридор со множеством дверей. Сотрудницы вивария, две добродушные женщины, открывают первую. Тут же раздается немногочисленное гавканье пятерых подопытных. Нос закладывает от резкого запаха собачьей мочи. В комнате несколько вольеров, довольно тесных для идеального содержания четвероногих друзей. Путь на свободу подопытным бедолагам преграждают металлические клети. Правда, пронырливая рыжая дворняга по кличке Белка легко преодолевает эту преграду, «просачиваясь» между прутьями. Она – любимица работниц вивария, которые относятся к собачке, как к своей.

– Ни на какие эксперименты мы Белку не отдадим, – говорят они. – Здесь ее дом.

Будто чувствуя гарантированную безопасность, собачка бегает по пятам своих хранительниц, не отступая ни на шаг. Как и три кошки, тоже, по словам работниц, проживающие в виварии на правах неприкосновенных постоялиц.

Всем остальным обитателям этого заведения повезло меньше. Безродные псины, большие и маленькие, и даже черная кудрявая болонка, дожидаются своего экспериментального часа. Если ни часа, то максимум полугодия – ровно столько, сколько длится эксперимент. Затем четвероногих друзей умерщвляют. Это в отношении людей эвтаназия вызывает множество споров. В отношении подопытных братьев наших меньших все давно решено. В виварий они попадают не для того, чтобы долго жить. Но зато здесь тепло и кормят. А на улице – холодно и люди пинают в бока мощными подошвами.

Одна подопечная вивария даже умудрилась обзавестись потомством. Два очаровательных кутенка еще очень малы для того, чтобы стать «материалом» для экспериментов. Ведь собаки необходимы в основном для хирургических вмешательств. Часто одноразовых. То есть настолько серьезных, что о продолжении жизни речи уже не идет. Операции производятся под общим наркозом. А затем – эвтаназия путем передозировки эфира. По словам медиков, животное просто засыпает. Собак и котов в виварий приводят местные жители. Не бесплатно. Например, за одну собаку университет платит сто рублей. Для некоторых курян отлов животных стал почти профессией. Столь же скоротечна жизнь лягушек, которых в виварий доставляют из прудов умельцы-ловцы по десять рублей за штуку. Более долог «экспериментальный срок» у крыс, морских свинок, кроликов. Например, если речь идет об опробировании различных диет. Крыс привозят из питомника Российской академии наук. Специально выведенных – с угнетенным геном агрессии. Одно время жил в виварии баран – у него брали эритроциты. Что с ним стало, никто в университете не припомнит. Наверное, как и все бараны, пошел под нож.

Гениальная крыса – подзаголовок

– Как, по-вашему, возможно отказаться от работы с животными? – обратились мы к профессору кафедры патофизиологии Игорю Бобынцеву.

– Лишь в простых случаях компьютерная программа может стать адекватной заменой живому организму. И, кстати сказать, более дешевой. Ведь работа с экспериментальными животными – а их нужно кормить, ухаживать за ними – стоит очень дорого. За последнее десятилетие многое изменилось в работе с животными. Мы стали придерживаться Страсбургской конвенции, которая досконально прописывает требования гуманного отношения к подопытным животным. Речь идет и об обезболивании, и об условиях их содержания «на европейском уровне». Да, животные принимают первый удар на себя. Но ведь на другой чаше весов находятся наши жизни, жизни наших родственников. Человек – самый могущественный зверь на планете – эгоистичен. Сколько видов редких животных исчезли с лица Земли ни за что, ни про что! Так что эксперименты – не самый плохой способ «поглощения» более слабых. Вы даже не представляете, какие отношения иногда складываются между прооперированной собакой и экспериментатором. За животным ухаживают, как за ребенком, подкармливают колбасой. Были случаи, когда научные работники забирали собак домой, где холили и лелеяли их многие годы. Я работаю с крысами. Одна жила у меня в лаборатории очень долго. Умерла своей смертью. Это была парадоксально умная крыса, гений. Она обладала феноменальной способностью обучаться – я тогда занимался процессами обучения и памяти. Свободно бегала по коридорам вивария и всегда возвращалась в клетку. Когда по коридору кто-то шел, она всегда забиралась ко мне в карман. А вообще, современные медицинские исследования связаны с более тонкими механизмами живого организма. Соответственно, вмешательства менее травматичны. Что же касается гуманности, не думаю, что счастливы собаки, живущие в квартирах и не знающие, что такое улица. Ведь в конечном счете у них развивается слабость ног, и обожаемые питомцы становятся инвалидами.

Полина Пионова