Горе от урожая. Цены на зерно едва покрывают расходы аграриев

В Российском зерновом союзе решение проблемы видят в создании «зерновых ломбардов»

Месяц, прошедший после снятия эмбарго на экспорт российского зерна, обнаружил невеселые (если не сказать – тревожные) тенденции на отечественном аграрном рынке. Спасительный мораторий, напомним, был мерой вынужденной и себя оправдавшей: во многом благодаря ему российские потребители почти не ощутили негативных последствий прошлогодней засухи.

Но расплачиваться за это отечественным зернопроизводителям приходится более низкой экспортной ценой зерна, скидка на которую, по всей видимости, рассматривается зарубежными партнерами в виде определенного штрафа за сорванные прошлогодние контракты. И не придерешься – бизнес и ничего личного, «входить в положение» никто никому не обязан. Собственно, к иностранным импортерам никто претензий и не предъявляет, как и некому было предъявить претензии по прошлогоднему летнему пеклу.

Экспортная стоимость российского зерна сегодня находится у отметки приблизительно в $250 за тонну. При этом, согласно данным агентства «АПК-Информ», экспортная цена американского зерна составляет $282,11-286,5 за тонну, французская пшеница идет за рубеж страны по цене $284,8-289,89 за тонну. При этом ранее цены на российское зерно отличались не более чем на $5. Однако наказание партнеров за эмбарго оказалось уж больно циничным.

Но не стоит скидывать со счетов и совершенно объективные факторы. После засушливого лета в России наметился рекордный урожай (об этом и о том, почему при таком раскладе не приходится ждать понижения цен на сельхозпродукцию, мы писали ранее), и, как следствие, на внешнем рынке возникла ситуация сверхпредложения зерна. Не то чтобы его вообще некуда девать, но некоторый переизбыток наблюдается.

Причем страдают от него прежде всего хозяйства внутри России, т. к. при таком раскладе стоимость выращенного на наших полях зерна скоро вовсе перестанет покрывать те расходы, которые несут предприятия при его выращивании. И это притом, что издержки по той же технике у российских и американских аграриев просто несопоставимы. Если в среднем на один российский комбайн за сезон приходится 320-350 га пашни, то в США эта цифра не дотягивает и до 150 га. Отнесем сюда и то, что парк сельхозтехники обновляется ни шатко ни валко, а представления о модернизации у ответственных лиц подчас своеобразные. На содержание и неизбежный при таких нагрузках ремонт необходимы деньги, которые по-хорошему следовало бы закладывать в отпускную стоимость зерна, да вот только существующая конъюнктура на рынке этому не благоволит – средства приходится изыскивать в виде тех же кредитов.

Таким образом, горе бывает не только от ума, но и от изобилия. Самый классический пример, когда на природу невзгоды не спишешь. Ведь для РСФСР (сравнивать уместнее с ним) самых застойных годов задекларированные на 2011 год 95 млн тонн зерна – это довольно скромно, но и при тогдашних действительно ударных показателях вопроса об элементарном выживании сельского хозяйства не стояло и в помине. Сегодня этот вопрос к праздным не отнесешь. Логика логикой, а спасать надо – с оглядкой на рынок, разумеется. Рынок же, в свою очередь, предполагает конкуренцию, в т. ч. и с импортом, на который никто и не думает накладывать эмбарго. Конечно, зерно не льется к нам из-за бугра потоками, однако страны-экспортеры дают понять России, что готовы по первому свистку снабдить ее своим зерном. Обещаниям – своя цена, конечно, но нервы аграриям они треплют, надо полагать, основательно.

Способы вывода российских зерновых производителей и экспортеров из предкризисного состояния предлагается несколько, и они в конечном итоге предполагают непосредственное участие государства. Например, корректировка условий кредитования, которые у Россельхозбанка и сейчас вполне себе щадящие, но, очевидно, уже в недостаточной степени для корректировки ситуации (к тому же Россельхозбанк помогает не всем); подаются идеи по стимулированию сбыта зерна на внутреннем рынке, целевым закупкам. Если же вопрос с закупками и кредитами признают нерешаемым – можно попробовать обратиться и к зарубежному опыту залога зерна. В конце концов, когда его много, а денег не хватает – чем не выход? Все лучше, чем слышать «спасибо» на иностранных языках.

О ситуации с зерновым экспортом и о предложении Российского зернового союза организовать практику залога зерна («зернового ломбарда») KM.RU рассказал директор департамента развития и внешних связей Российского зернового союза Александр Рабский:

– Экспортная цена на зерно на сегодняшний день пока что приемлемая – порядка $245-246. Единственно, это отрицательно сказывается на производственных хозяйствах, поскольку снижается внутренняя цена, предприятия недополучают денег за выращенный и обработанный урожай. Ведь вся экспортная прибыль идет экспортерам, а внутренние цены, наоборот, снижаются.

– Ваш Союз выступил с предложением о создании «зернового ломбарда». Как данный механизм будет работать?

– Зерновой ломбард предусматривает механизм, когда производитель зерна может продать государству зерно по какой-то определенной цене, чтобы получить деньги, например, на ремонт техники, кредитные выплаты. Потом, когда конъюнктура на внутреннем и внешнем рынках изменится, можно будет это зерно обратно выкупить и продать по более высокой цене. Этот механизм действует и в Штатах, и в Канаде, и показал себя вполне жизнеспособным. Но, конечно, назвать эту меру достаточной нельзя: нужна дополнительная государственная интервенция. При этом создание системы зерновых ломбардов заметно облегчило бы деятельность аграрных хозяйств.

– Вы считаете существующие сегодня механизмы поддержки производителей зерна достаточными?

– Безусловно, определенная поддержка хозяйств сейчас проводится. Но дело в том, что получаемые госдотации сейчас направляются в основном на погашение процентных ставок по кредитам, а само «тело» кредита, таким образом, не корректируется, его приходится погашать из других средств.

Разумеется, ничего идеального в этом мире нет. Необходима сильная, достаточная государственная интервенция. Без поддержки государства аграрии не обходятся ни в одной стране мира.