Сечин выступил против приватизации предприятий ТЭК

Однако, полагает эксперт, российская власть, скорее всего, пойдет на их продажу, дабы понравиться Западу

Несмотря на то, что бюджетные закрома Родины были закрыты в уходящем году с профицитом, либеральный клан, скорбящий о предстоящем уходе Дмитрия Медведева со своего поста, явно хотел бы громко хлопнуть дверью, организовав очередную приватизационную фиесту. Однако, судя по всему, государственническая партия в правительстве, позиции которой заметно усилились после известия о возможном возвращении Владимира Путина в президентское кресло, еще не изрекла свое последнее слово по этому поводу.

Как сообщает издание «Коммерсантъ», Игорь Сечин – вице-премьер правительства, курирующий ТЭК, – предложил отцепить от участия в очередном раздербанивании госсобственности (т. е. исключить из программы приватизации) бумаги крупнейших энергетических эмитентов, в первую очередь РусГидро, Федеральной сетевой компании, «Транснефти», «Зарубежнефти» и Роснефти. Причем, мотивируя данный шаг, Игорь Сечин бьет своих идейных оппонентов их же оружием, а именно приводит в качестве аргумента милый сердцу любого убежденного рыночника тезис о низкой стоимости госактивов и, соответственно, о несвоевременности их реализации при сложившейся рыночной конъюнктуре.

В частности, вице-премьер считает, что бумаги Роснефти должны быть в идеале реализованы по $10,2-10,8 за единицу (исходя из того, что в ходе «народного IPO» в 2006 году энергоактив продавался по $7,55 за акцию, плюс минимальная норма доходности на уровне 4% при размещении средств на банковском депозите равняется около $10 в настоящем), в то время как сейчас они обойдутся потенциальным покупателям почти на треть дешевле. В качестве еще одного повода повременить с приватизационными планами высокий правительственный чиновник (который, напомним, в свое время возглавлял совет директоров Роснефти) вполне резонно указывает на необходимость обеспечить «безусловное сохранение обязательств стратегического характера», возложенных на вышеуказанные компании: при потере госконтроля Роснефть может утратить эксклюзивное право работать на шельфе, не говоря уже о том, что вопрос обеспечения гарантированных поставок нефтепродуктов в географически удаленные регионы страны в случае перебоев с поставками топлива также повиснет в воздухе.

В качестве еще одного аргумента против тиражирования отрицательного опыта приватизации, осуществленной в лихие 1990-е, вице-премьер напомнил, что благодаря контрольному пакету государства Роснефть и так является крупнейшим налогоплательщиком в стране (по итогам 2011 года она перечислила в бюджет 1,3 трлн руб.), в свете чего решение отправить под нож «корову», демонстрирующую столь высокие фискальные «удои», ради абстрактных либеральных принципов невидимой рыночной руки действительно выглядит нецелесообразным, если не сказать преступным.

Возможность исключения из программы приватизации на 2012 год бумаг крупнейших энергетических компаний в интервью KM.RU прокомментировал директор Института проблем глобализации Михаил Делягин:

– С точки зрения общенациональных целей и задач бессмысленна не только продажа крупнейших активов, но и приватизация госкомпаний как таковая. Все разговоры о том, что частные компании всегда управляются лучше, чем государственные, – это расхожая идеологема, которая на практике ничем не подтверждается. Основной мотив к приватизации заключается в том, что забастовка на госпредприятии – это политическая проблема властей, а забастовка на частном – скорее выгода, потому что тогда они получают возможность продемонстрировать свой арбитраж, чтобы расширить свое политическое влияние.

Безусловно, если государство начинает напрямую вмешиваться в деятельность принадлежащей ему компании, то ее эффективность снижается. Но если госкомпания действует в тех же условиях, что и частная, то форма собственности практически не играет роли. В России ситуация усугубляется тем, что государство здесь вообще не контролирует принадлежащие ему компании, потому что они точно так же злоупотребляют своим монопольным положением, как и частные. И государство не использует их для реализации какой-либо осмысленной стратегии (если, конечно, не считать воровство стратегией). Так что в нашем случае речь скорее идет о частных компаниях с неформальным способом использования их средств.

Кроме того, некоторые из названных компаний даже чисто теоретически не могут быть приватизированы, такие как РусГидро. Гидроэлектростанции – это предприятия, связанные с повышенной опасностью. Владелец частной компании может сделать со своим бизнесом все что угодно, вплоть до закрытия, если захочет. На примере аварии на Фукусиме в Японии мы видим, что бывает, когда частная компания владеет объектом повышенной опасности даже в цивилизованной стране. Частная энергетическая компания, которая управляла станцией, в течение продолжительного времени не обращалась за помощью, чтобы не увеличивать свои издержки. А в нашей стране, где механизмы госрегулирования, мягко говоря, не отлажены, это может привести к тому, что когда произойдет нечто подобное тому, что было на Саяно-Шушенской ГЭС, станцию никто не будет ремонтировать, потому что владелец предпочтет сменить фамилию и паспорт, сделать себе пластическую операцию и уехать из страны, бросив все на произвол судьбы.

Конечно, это все – гипотетические и умозрительные аргументы, но они свидетельствуют, что крупные госкомпании не могут быть приватизированы при нынешнем уровне госрегулирования в России, потому что иначе интересы частного бизнеса вступят в непримиримое противоречие с интересами общественности.

Рассуждения г-на Сечина о том, что эти акции сегодня стоят слишком дешево, – это, безусловно, понятная логика. Фондовый рынок действительно еще не оправился от своего падения. Однако говорить следует все же о другом: вообще нет смысла продавать акции для наполнения бюджета, потому что федеральный бюджет у нас сейчас профицитный. Шесть с лишним триллионов рублей вообще валяются без движения, и никто не знает, что с ними делать. Их пытаются распихать по банковским депозитам. Поскольку это – бюджетные деньги, их достаточно сложно украсть. Какой-то минимальный контроль над ними имеется, а значит, просто положить их в карман нельзя. И потратить на бессмысленные расходы тоже нельзя, потому что за это придется отвечать. В то же время израсходовать эти средства на осмысленные расходы (модернизацию) тоже не получается, поскольку это противоречит той либеральной идеологии, которая доминирует среди наших правящих элит.

Как известно, главная либеральная формула заключается в том, что государство должно быть «ночным сторожем», а его присутствие в экономике – минимальным. Когда у вас есть заначка, которую хватит на 7 месяцев (даже если бюджет за это время вообще не получит ни копейки в качестве доходов), то дополнительные доходы от приватизации никто не заметит, кроме статистиков.

Функция такой приватизации может состоять только в двух вещах. Во-первых, в реализации либеральной идеологии и демонстрации Западу: дескать, «мы свои, ребята, и не надо нас бить». Во-вторых, это обеспечение лояльности со стороны глобального бизнеса при передаче ему активов либо рассовывание их по собственным карманам, когда тот же самый высокопоставленный имярек вызывает к себе «ординарца» и предлагает создать очередную финансовую группу, которая примет участие в приватизации наиболее лакомых кусочков госсобственности.

Я боюсь, что курс на приватизацию все же будет реализован, потому что сейчас идет наступление либерального клана по всем фронтам. Он, если выражаться изящным языком современной политтусовки, «валит» Путина. Я это говорю без особого сочувствия к нему: он честно заработал все, что может произойти дальше. Понятно, что ему нужно предстать в глазах Запада в цивилизованном виде. А для этого с Западом придется расплачиваться, в т. ч. и приватизацией.