Итоги года: система «зависла», как плохой компьютер
Уходящий год прошел под знаком политических скандалов, митингов оппозиции, президентских выборов. Результат последних был известен заранее: Владимир Путин занял пост главы государства на новый срок. Однако главной проблемой его нового «царствования» стала повестка. Иначе говоря, вопрос о том, должна ли страна двигаться хоть куда-то с точки зрения развития институтов и экономики, или же все настолько хорошо, что следует всего лишь стоять на месте, самодовольно щурясь от достигнутых успехов.
Борьба шла за нормы и ценности. Дело в том, что нынешнее российское государство принципиально аморально. Так оно было создано в 90-е годы. Поскольку надо было оправдать массовое разворовывание государственной собственности, мораль отменили. Впрочем, существовали ее проблески. Например, «либералы» любили рассказывать, что частная собственность священна и неприкосновенна. Следовательно, приватизация возможна, а национализация (особенно украденного в ходе приватизации) – нет. Правда, «либералы» впадали в ступор при вопросе о том, священна ли частная собственность олигарха, «отжавшего» ее у другого олигарха. Никакой морали не получалось и тут.
Обществу нужны правила, которые стояли бы выше законов и были бы предметом общественного консенсуса. Ведь сами законы лишь оформляют эти правила, но не определяют их. Что такое преступление? В Уголовном кодексе сказано, что преступление – это то, что названо преступлением в Уголовном кодексе.
Любые «не убий» и «не укради» есть следствие из общественной морали. Она формируется под влиянием либо религии, либо философии. Да, закон запрещает убийства, но это происходит потому, что этого требует религия или философские рассуждения с точки зрения всеобщего блага. Можно представить себе общество, живущее по принципу «убий!» или «укради!». Строго говоря, в 90-е Россия и была таким обществом, да и сейчас недалеко ушла от подобного состояния, названного знаменитым философом Гоббсом «войной всех против всех».
В наших условиях стоящие выше закона моральные нормы может дать только религия, ибо серьезной просвещенческой философии у нас в стране пока что нет. Именно поэтому в середине года был нанесен удар по позициям Русской православной церкви, которая подверглась крупнейшим идеологическим гонениям со времен Хрущева. Дело «Пусси райот» было использовано для того, чтобы переключить внимание оппозиционеров с власти на Церковь и ослабить ее влияние в политике страны. Ибо Церковь, конечно, могла записать себе в заслугу победу Путина на выборах и превратиться в моральный центр режима. Первые осторожные шаги к этому были сделаны: например, Патриарх Кирилл благословил патриотическое движение «Дон» Дмитрия Рогозина, сторонники которого при определенных обстоятельствах могли стать влиятельной фракцией в рамках «Единой России».
Дело «Пусси райот» помешало возвышению Церкви. В результате Путин оказался на распутье. Никакой идеологической составляющей у его режима нет, поэтому приходится заменять идеологию серией запретов, многие из которых общественное мнение воспринимает как абсурдные. Власть вполне сознательно вбрасывает в общественное сознание острые темы, надеясь породить расколы и тем самым не допустить консолидации против себя. «Разделяй и властвуй» – это прекрасно знали еще в Древнем Риме.
Иначе говоря, система «зависла», как плохой компьютер. Надо бы проводить экономические реформы, восстанавливать промышленность. Но для этого нужна смена правил игры и общенационального консенсуса, а власть к этому не готова. Поэтому она просто маневрирует, выжидает, думая, что протестное движение и оппозиционные настроения в обществе сойдут на нет.
На деле же протест в крупных городах расширяется и приобретает новое качество. При этом падает популярность самого главного средства агитации и пропаганды – телевизора. Даже президентские послания, которые ранее приковывали к себе внимание всей страны, смотрит все меньше народа.
На этом фоне попытки власти стать популярной, например, за счет темы борьбы с коррупцией проваливались – просто потому, что борьба с коррупцией как с явлением никого не интересует. «Все крадут», – считает власть. Раз так, борьба с коррупцией вроде дела бывшего министра обороны Сердюкова может быть лишь скоротечной пропагандистской кампанией. Тем паче что, согласно обычаям нашей политической элиты (видите, какие-то правила все же есть!), высокопоставленные коррупционеры уходят от наказания. Например, бывший мэр Москвы Юрий Лужков, несмотря на все обвинения, живет в Вене, а не в российской столице, 20 лет подряд благоукрашавшейся его стараниями. Да и вышеупомянутый Сердюков прилетел на недавний допрос (он был свидетелем) из-за границы. Вопрос о том, почему столь высокопоставленные чиновники сразу после отставки предпочитают покинуть Россию, и как это сказывается на национальной безопасности, российскими верхами принципиально не ставится.
Так что в будущем году либо будут созданы всем ясные и понятные правила игры, делающие невозможной и безнравственной коррупцию или массированную скупку «бедными» российскими чиновниками зарубежной недвижимости, или же продолжится тот бег на месте, который мы видели в уходящем году.
Власть по-прежнему стоит перед выбором, но не решается его сделать. Проблема лишь в том, что колебания могут продолжиться до того момента, как США решат проблему с Ближним Востоком и повернут против России. То, что это однажды случится, – к гадалке не ходи. И если окажется, что совокупной мощи Запада в России противостоит лишь слабый коррумпированный авторитарный режим, последствия и для страны, и для адептов нынешнего правительства могут быть крайне тяжелыми.
