Новые правила выборов в Думу – шаг к узурпации власти и навстречу катастрофе

На ходу меняя правила игры, власть загоняет в ловушку не только оппозицию, но и себя

Очередное изменение избирательного законодательства, анонсированное в послании президента Федеральному Собранию и активно обсуждающееся ныне, в том числе 24 января на заседании «Открытой трибуны», скорее всего, окажется в итоге просто вредным.

Вред этот связан даже не столько с нормами, возвращаемыми в закон о выборах (в частности, о переходе на смешанную систему избрания Думы), сколько с тем, что постоянное изменение «правил игры» не дает сформироваться устойчивой политической системе – не стабильной, а именно что устойчивой, то есть находящейся в таком состоянии, когда система готова реагировать на вызовы без постоянного риска поставить страну на грань катастрофы.

Одна из проблем российской политической системы сегодня – это отсутствие сильных, устоявшихся партий (ни в легальном, ни в революционно-нелегальном качестве). Наличие таких партий есть система страховки, предполагающая, что при кризисе и даже падении системы есть некий политический субъект, способный взять власть в руки и оказаться силой, способной, так или иначе, управлять обществом и налаживать его жизнь.

Партии, если речь идет об обществе с представительной властью, утверждаются в результате выборов и под прямым влиянием существующей избирательной системы: мажоритарная в один тур дает сильную двухпартийную систему, пропорциональная – многопартийную и так далее.

Это воздействие оказывается с помощью так называемого принципа полезного голосования, когда в течение нескольких избирательных циклов граждане утверждаются в понимании того, за какую из близких им партий имеет смысл голосовать, а за какую – не имеет, потому что у нее нет шансов попасть в парламент и голос просто пропадет зря. Но для того, чтобы этот принцип начал в полной мере действовать, должно пройти несколько избирательных циклов, и в каждом из них избирателем учитывались бы итоги предыдущего. Политологи считают, что для этого требуется от двух до четырех циклов.

Хороша или плоха была избирательная система 90-х годов, но она выполняла такое назначение: в 1993 году в парламент прошли восемь партий и блоков, в 1995 году – уже четыре. В 1999 году ожидалось, что в парламенте окажутся три партии: примерно по 40% должны были получить «Отечество – вся Россия» и КПРФ и около 15% – «Яблоко». Тогда страна получила бы устойчивую так называемую «2,5-партийную систему», подобную системе ФРГ до аннексии ей Демократической Германии: ОВР с КПРФ сменяли бы друг друга у власти в зависимости от того, на союз с кем из них шло бы «Яблоко». По известным обстоятельствам естественный ход событий был сломан, а после 2003 года был осуществлен переход к полной пропорциональной системе.

Выборы 2007 и 2011 годов отразили процесс утверждения новой модели: оппозиционные партии (КПРФ и СР) начинали концентрировать не только свои «ядерные голоса», но и те, что отдавались за них по принципу «полезного голосования». К следующим выборам это могло бы дать устойчивую систему, когда, с одной стороны, страна имела бы консервативно-социальный блок «ЕР + ЛДПР», а с другой – своего рода социально-прогрессистский блок «КПРФ + СР». То есть система включала бы партии социальной и патриотической ориентации, сходящиеся в неких базовых принципах, но конкурирующие и соревнующиеся в их трактовке и наполнении. В общем, это была бы неплохая система.

Переход (точнее, возвращение) к смешанной системе как бы «сбрасывает» все то, что успело сформироваться за прошедшее время, и запускает механизм «выращивания» партийной системы заново. Но поскольку для ее формирования, как говорилось выше, нужно от двух до четырех избирательных циклов, а он в России теперь составляет пять лет, то получается, что устойчивая и дееспособная партийная система сможет возникнуть только к 2026-2031 годам, не говоря о том, что за это время ее еще успеют поломать, и, возможно, не раз. То есть изменение избирательного законодательства вредно уже потому, что оно мешает утверждению дееспособной политической системы.

Если же говорить о содержании предлагаемых изменений, а именно об избрании половины депутатов по округам, то все утверждения о «большей демократичности» мажоритарной системы являются либо полной неграмотностью, либо сознательным лукавством – просто потому, что в одномандатном округе побеждает не тот, кто представляет большинство избирателей, а тот, кто представляет лишь относительное большинство. А голоса всех тех, кто проголосовал за его конкурентов, обращаются в ничто.

К примеру, если голосование в округе будет идти в один тур, то депутатом становится тот, кто собрал, скажем, 15% голосов, тогда как все остальные голоса распылились между его противниками. Но даже если голосование будет проводиться в два тура, то мандат достанется не тому, кто наберет 51% (иначе существует вероятность, что выборы так никогда и не будут признаны состоявшимися), а тому из двух оставшихся претендентов, кто, опять же, соберет относительное большинство, например, 45% (конкурент получит 44%, а остальные окажутся недействительными).

Иными словами, если брать вопрос представительности, то мажоритарная система в подавляющем большинстве случаев приводит к успеху того, кто не представляет интересов большинства избирателей данного округа.

И здесь, с учетом параллельно проходящих выборов по партспискам, возможно несколько вариантов – от такого, когда одна из соревнующихся партий собирает 52% голосов и получает 100% мандатов, до такого, когда одна партия получит за свой список лишь 30% голосов (меньше, чем все остальные партии в сумме), но, получив примерно такой же процент за всех своих кандидатов в одномандатных округах, выиграет их все и получит полное доминирование в парламенте.

То есть, гипотетически, даже если к следующим выборам «Единая Россия» и потеряет поддержку избирателей в еще большей степени, чем в 2011 году, и получит лишь 30% голосов, и при этом КПРФ соберет 25%, СР – 20%, ЛДПР – 15%, а какая-то из новых партий – еще 5%, то ЕР получит по спискам лишь около 90 мандатов из 225, но зато соберет по 30% голосов в каждом отдельном округе и возьмет, таким образом, все 225 одномандатных мест. И будет иметь 315 мандатов, то есть получит конституционное большинство, как и после выборов 2007 года.

Нужно отметить, что формально требование возврата одномандатных округов было не выдумкой власти, а требованием в первую очередь «Болота». И то, что такое требование было выдвинуто, дало возможность власти, разведя руками, сказать: «Ну что ж, раз общество требует, мы, как подлинные демократы, всегда готовы».

Зачем «болотные» решили выдвинуть это откровенно играющее на руку власти требование – вопрос, требующий отдельного анализа. Среди возможных вариантов ответов на него навскидку могут быть такие:

– они его выдвигали, действуя по прямому негласному заданию власти;

– они его выдвигали по собственной малограмотности и недальновидности, действуя по принципу «главное – потребовать что-нибудь эпатажное, чтобы все стали обсуждать»;

– они его выдвигали, надеясь, что власть не пойдет на такой шаг, зато они получат прекрасную возможность обвинять власть в том, что она не хочет учитывать «требования общества».

Есть, кстати, еще один, не менее вероятный, чем все вышеперечисленные, вариант. Все лидеры «Болотной», как правые, так и левые, склонны к нарциссизму. Это – не предположение, а факт. Они уверены в собственной исключительности и значимости. Вообще их главная личная претензия к власти – в том, что она, по их мнению, их недооценила. И они ей мстят, пытаясь доказать свою значительность.

Поэтому, с одной стороны, они прекрасно понимают, что создавать настоящую партию, которая сможет реально повести за собой значительную часть населения страны и стать чем-то значимым на выборах в парламент, – дело сложное, трудное и долгое. С другой стороны, они уверены, что как только будут возвращены выборы по одномандатным округам, они-то точно победят в своем округе (тем более что некоторые из них когда-то действительно там побеждали) и возьмут свой «заветный мандат». А потом можно будет и «получить трибуну», и повысить свою капитализацию для иностранных (и не только) вложений, и начать торговаться с властью по поводу своих голосов...

Они требовали того, что объективно невыгодно ни для становления и укрепления оппозиции, ни для становления и укрепления партийной системы страны, но того, что выгодно лично им. Только объективно на данном этапе выгоднее всех это оказалось власти и ЕР. И последние с энтузиазмом воспользовались неграмотностью и самомнением своих оппонентов.

Но на самом деле, хотя власть явно поймала «болотников» в устроенную ими же ловушку, она поймала в ту же ловушку и себя. От возврата мажоритарной системы проиграют «болотные», ибо ничего значимого в этой системе они не получат. Проиграет и парламентская оппозиция – потому что у нее сократится число мест, полученных по пропорциональной половине, но не прибавится по одномандатной.

Но проиграет и сама власть. Только чуть позже. Потому что на первом этапе «Единая Россия» закрепит свое доминирование на представительном уровне, но, поскольку это формальное закрепление будет происходить на фоне общего тренда снижения ее авторитета и поддержки, то разрыв между официальным положением во власти и реальным недовольством будет только нарастать. И само большинство ЕР в органах представительной власти будет восприниматься как несправедливое, необоснованное и раздражающее, а сами эти органы будут выглядеть не органами народного представительства, а «органами узурпации», и у людей будет возникать желание бороться уже не за большинство в них, а за их полное уничтожение.

То есть действия, направленные против доминирующей партии, будут перемещаться из сферы борьбы внутри системы и по правилам системы в борьбу без всяких правил против самой системы – в борьбу на ее уничтожение. И эта борьба имеет все шансы закончиться успехом.