Жить на Украине и остаться русским

Украинизация затронула, как это ни парадоксально, даже грамматические нормы русского языка

Говорят, в России есть такие чудаки, которые считают, что на Украине эталонная демократия, что мягкая украинизация общественной жизни никого не беспокоит, нет прорусских и пророссийских политзаключенных.

«Я был у вас в Одессе в отпуске, гулял по Дерибасовской и слышал, что все у вас там говорят на русском. И пресса в киосках у вас на русском – сам видел, – спорил со мной один из таких чудаков. – И президента у вас можно свободно ругать. И тетка у меня на Украине живет, бедно, но на притеснения не жалуется. Вот в Северной Корее, говорят, плохо с правами человека, а у вас на Украине все прекрасно».

Для тех, кто исхитряется побывать у нас на Украине и ничего не понять, я и пишу.

При СССР можно было вяло диссидентствовать и при этом, за крайне редкими исключениями, спокойно работать в своем вузе, НИИ и государственном учреждении. Если сегодня на Украине выскажешься против независимости или заденешь некоторые другие болевые точки режима, то тебя моментально вышвырнут «по сокращению штатов». Есть у нас такой очень популярный термин, под который подпадают все, – «русский фашизм»: его у нас непрерывно ищут, изобличают, снова ищут и снова изобличают.

Поддержишь в качестве предпринимателя «не того» – станешь бывшим предпринимателем. Распустишь язык на престижной работе – придется сменить работу и стать «реализатором» в подземном переходе, перепродавая на собственной раскладушке дешевое китайское барахло. Для особо упертых и непонятливых есть стандартные, проверенные уголовные статьи: «Подстрекательство» и «Национальная вражда».

С 1992 года по сей день на Украине запрещены к продаже в киосках печати все российские газеты, за исключением нескольких «зарегистрированных на Украине», которые поклялись на костях перед украинскими властями четко идти в ногу с писаными и неписаными указаниями об освещении нашей жизни. И не думайте, что «Комсомольская правда», издаваемая на Украине, соответствует таковой в России. Ни одно российское оппозиционное издание – «Завтра», «Советская Россия», «Правда», «Новая газета», – и даже официоз, «Российская газета», продаваться цивилизованным образом не имеет права. Можно подписаться, но с многократной накруткой. Кое-что иногда нелегально доставляют поездами и продают по друзьям и на митингах. Да и с «зарегистрированными» изданиями чехарда: дают лицензии, лишают, снова дают, снова лишают...

Совсем другой расклад с чисто украинскими изданиями. Вот что рассказал владелец очень осторожной и умеренно пророссийской одесской газеты «Работа и отдых», где я когда-то работал: «Меня вызвали в милицию и сказали, что номер моей машины фигурирует в деле об изнасиловании. Спросили, был ли я на месте совершения этого преступления... На профессиональном жаргоне правоохранителей это называется «первое предупреждение».

А вот с одесской газетой «Наше дело», в отличие от предыдущей, достаточно агрессивно и открыто пророссийской и прорусской настроенной, другой расклад. Главный ее редактор И.Волин-Данилов вначале успешно выпутался из нескольких судебных разбирательств, связанных с этой газетой: помогли колоссальный опыт и хороший дорогой адвокат. Но после нескольких лет игр с властью в кошки-мышки ему дали, наконец, полтора года условно.

Пару лет назад я попросил разрешения у директора Одесского художественного музея сфотографировать несколько картин музея из жизни дореволюционной Одессы из экспозиции музея для иллюстрации своих публикаций. Она заявила, что подобные картины – это политика, и от нее она намерена держаться подальше. В связи с этим фотографировать данные картины она категорически запретила.

Власти заботливо организуют прорусским активистам «народное негодование». Припоминаю надписи на одесских заборах: «Селиванова (на тот момент – корреспондент телеканала ОРТ в Одессе. – Прим. авт.) – на палю!», то есть «на кол» по-украински. Если в России скинхеды будут писать на стенах призывы посадить на кол за неугодные им репортажи московского корреспондента, скажем, CNN или BBC, сумеет ли российская ФСБ найти виновных и наказать их? А наша СБУ – «не может»...

Украинизация на Украине затронула, как это ни парадоксально, даже грамматические нормы русского языка, который у нас вроде как бы иностранный. СМИ, издаваемым на Украине или имеющим здесь своих корреспондентов, убедительно рекомендуется не использовать традиционную форму русского языка «на Украине», а говорить и писать «в Украине», говорить не «жители Украины», а «украинцы», и так далее.

Под дудку украинских властей начали плясать и российские СМИ, которые хотят сохранить у нас своих спецкоров, и преподаватели русского языка и литературы в сохранившихся на Украине русских школах. Среди прочего у нас проводится политика украинизации русских имен, а также по-русски звучащих фамилий. Например, фамилии, оканчивающиеся традиционно на «ский», начали зачастую терять последнюю букву – «й».

Мое имя Александр в славянских и иных языках является производным от греческой формы «Αλέξανδρος», по-английски – «Alexander», по-французски – «Alexandre». Все версии везде, заметьте, начинаются с буквы «А». Но не у нас! В украинской страничке моего местного паспорта я именуюсь как «Олександр», а в заграничном паспорте – как «Oleksandr». ОВИРы получили соответствующие инструкции на этот счет. Говорят, некоторые граждане сумели «выбить» себе право называться своим собственным именем через суд или за взятку ОВИР.

Вопрос, кому как именоваться, кстати, далеко не безобидный.

На днях из России мне переслали небольшой перевод через российский Сбербанк, недавно открывший множество своих филиалов на Украине. По системе «Колибри» (бывший «Блиц»). Но, зная про мои давние беды с моим именем, его специально отправили на «Олександр», то есть так, как я и должен зваться на государственном языке нашей республики.

Пытаясь получить свой перевод, я услышал:

– Компьютер показывает, что Ваш девятизначный контрольный номер перевода не соответствует Вашему имени.

– А Вы мое имя поставьте через «О», как это и положено на государственном языке. А отчество и фамилия мои в этом переводе – без изменений.

– Не имею права. Вот если бы Ваше отчество тоже было бы написано на украинский манер – «Леонiдович», через «i», то было бы другое дело.

– Спросите разрешения у начальника.

– Спросила. Он заявил, что такую проблему может разрешить только наше киевское руководство. Напишите заявление, и я отправлю его в Киев.

Чехарда длилась более двух недель. Трижды, насколько я понял, одесское отделение пересылало копию моего заявления в Киев, там ставили визу «Получили», но вопрос увязал где-то в бюрократическом болоте. Я начал звонить каждый день, напоминать и требовать потормошить Киев. Оператор: «Я Вас предупреждала, что лучше было бы отправителю в России забрать свой перевод, заплатив пеню, и переслать его повторно на Александра». Наконец – какая удача, Киев дал добро! Если я правильно понял, решение принято было коллегиально, на совещании. Выдавая мне 6000 российских рублей, кассир нашего отделения с лучезарной улыбкой красавицы сказала: «Приходите к нам еще!»