Выбирая между хаосом и Путиным, россияне пока выбирают Путина

Граждане пока не видят ему альтернативы, но неожиданный кризис может ее породить

Предварительные результаты нового доклада Центра стратегических разработок, представленные вчера, показывают интересную динамику развития протестных настроений в России. Авторы утверждают, что Москва, громче всех выступавшая против власти всего два года назад, теперь превратилась в ее оплот. Напротив, рост оппозиционных настроений наблюдается в российских регионах. Именно там растет спрос на демократию, именно там люди готовы выходить на улицу по социальным причинам.

К акциям протеста в случае ухудшения экономической ситуации готовы 43% жителей регионов, в том числе 63% жителей городов с населением больше миллиона человек. В Москве же протестовать согласны лишь 15% жителей.

При этом зашкаливает уровень тревожности. 65% жителей России и 84% москвичей пребывают в тревоге. Чем тревожнее люди, тем меньше они голосуют за Путина, и тем вероятнее, что они выйдут на митинги протеста, считает глава Центра стратегических разработок Михаил Дмитриев.

Народ ненавидит чиновников и депутатов. Их уже не воспринимают как членов «Единой России», но считают ворами и требуют немедленно покарать. Проблему мигрантов считают важной в Москве 49%, в Петербурге – 53%, а в остальной России – 16% опрошенных.

Авторы предупреждают, что их выводы носят предварительный характер. Но о чем говорят их данные?

Протестные настроения распространились на страну в целом. Путина пока поддерживают, но лишь потому, что видят в нем «меньшее зло». Иначе говоря, выбирая между хаосом и Путиным, пока выбирают Путина.

При этом недовольство ситуацией и тревога очень велики. Москвичи, по данным ЦСР, превратились чуть ли не в оплот Путина и «Единой России» и при этом демонстрируют фантастический уровень тревожности. Это парадокс и противоречие, которые исследователи никак не объясняют.

Дмитриев и его команда прославились точным прогнозированием протеста 2011 года. Хотя бы поэтому к их словам стоит прислушаться и понять, что за беспокойство разлито в воздухе.

Первый вопрос: отчего беспокоятся «дорогие россияне»? Что их тревожит? Достаточно очевидно, что тревожит отсутствие государства. Исследователи говорят о недовольстве экономической ситуацией, коррупцией, миграцией. Но все это в сумме дает тотальную неэффективность нынешнего правящего режима. Он не способен гарантировать российским гражданам не только достаток, но и безопасность. А ведь безопасность – главный «товар», который производит государство. Великий политический философ прошлого Томас Гоббс считал для граждан обязательным повиноваться правителю, что бы тот ни делал, даже если глава государства был открытым тираном. Но единственный случай, когда, по Гоббсу, можно отказаться от повиновения властителю, – неспособность или нежелание обеспечить право на жизнь.

Именно это право сегодня уничтожено. Любой «гость с юга» может практически безнаказанно зарезать человека. Самое страшное, что ему может грозить, – отбывание наказания в родном Северо-Кавказском регионе в комфортабельной тюрьме и выход по УДО через пару лет. Это в случае, если за наказание «выходца с Кавказа» будут выступать толпы «дорогих россиян», как это происходит сейчас в городе Пугачеве. Если массовых протестов не будет – никто и не почешется.

Основной народ России, русские, не имеет юридической связи с нынешней РФ, не ощущает Россию своим домом, своей Родиной. Официальная пропаганда говорит, что русские – один из 200 народов «многонациональной, многоконфессиональной федерации». О наличии у других народов «национальных квартир» за пределами России или даже на ее территории автор этих строк писал неоднократно. Собственные государства защищают представителей своих титульных народов. Русских не защищает никто. Никто не гарантирует русским ни права на жизнь, ни права на имущество.

Поэтому повышенный уровень тревоги совершенно понятен. Любого «россиянина» в любой момент могут «грохнуть», и убийце ничего не будет.

Второй вопрос – поддержка Путина. В России нет института центральной власти, нет традиции мирной и ненасильственной ее передачи. С момента падения монархии в 1917 году власть в России и СССР носила персоналистский характер. Что это значит? Обама правит США потому, что он – президент. Если он уйдет с этой должности, он станет всего лишь одним из граждан, хотя, быть может, и влиятельным. Если британская королева Елизавета II отречется от престола, она станет принцессой, но власть все же утратит. При персоналистском режиме условный Иванов правит именно потому, что он – Иванов, вне зависимости от занимаемых должностей.

Например, Ленин был главой правительства, но не государства. Он руководил большевистской партией, не занимая поста ее председателя в силу традиции. После смерти Ленина должность председателя Совнаркома занял Рыков, но он не имел и десятой доли ленинского влияния.

Сталин правил сначала как генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Этот пост был создан специально под него. С 1934 года Сталин вообще был одним из нескольких секретарей ЦК. Лишь в 1941 году он становится во главе правительства. Но после его смерти Хрущев приходит к власти благодаря личному влиянию, позволившему ему превратить созданный в 1953 году пост первого секретаря ЦК в главную должность в государстве. И так было до самого конца СССР. Генсеки правили в силу личного влияния, а не занимаемых постов.

То же самое касается и российских руководителей – Ельцина с Путиным. Путин то занимал пост президента, то уходил на должность премьера, но всегда сохранял верховную власть. Поэтому его поддержка определяется тем, что ему не видят замены. Нет человека, который пришел бы вместо него. Только нерешительный Прохоров сегодня может претендовать на эту позицию. Но олигарх слишком осторожен, чтобы бороться за власть.

Поэтому тревожность нарастает, все чувствуют кризис государства. Точно так же всем видно, что Путин не справляется с вызовами, которые ставит перед ним эпоха. Он просто маневрирует, стараясь удержать власть.

Но главный фактор – на фоне тревожности исчезает чувство страха перед властью. Люди обретают способность протестовать против произвола государства, а у государства исчезают последние аргументы для обоснования своего господства. А ведь господство всегда основано на словах, что бы ни говорили. Чтобы повелевать, надо уговорить повиноваться. Это и есть легитимность, которой все уши прожужжали нашему народу политологи вроде меня.

Иначе говоря, политический барометр неожиданно начинает показывать бурю. Недовольство растет. Растет тревога. Путину пока не видят альтернативы. Он делает все, чтобы ее не возникло. Но неожиданный кризис может ее породить.

Главный запрос общества, выраженный неприятием «депутатов и чиновников» и поддержкой Путина и ЕР, можно сформулировать как запрос на сильные институты, которые бы функционировали в автоматическом режиме, а не по произволу отдельных лиц. Мы превратились в страну, где господствуют частные интересы, но где практически исчезла общая воля, которую и призваны формировать законные институты вроде демократического президента и парламента. Общество требует воссоздать систему, которая формировала бы волю нации и общества. Кто сумеет реализовать этот запрос, тот и будет править после того, как кризис пройдет.

Это, пожалуй, главный вывод, который я могу сделать из доклада.