И власти, и оппозиции придется приспосабливаться к новой политической реальности

При конкуренции расслабляться нельзя ни тем, ни другим

Региональные выборы 8 сентября обрисовали новую политическую реальность в стране – реальность обостряющейся конкуренции. Политическим силам, до этого говорившим о своем отстранении от участия в избирательном процессе, удалось добиться относительного успеха в Москве и получить пост мэра на Урале (в Свердловске) и в Петрозаводске. После этого успеха они поспешили объявить, что одержали победу над властью. Правда, их оппоненты подчас утверждают, что власть играла с ними в поддавки.

Во всяком случае, более или менее очевидно одно: если бы власть вела себя по отношению к ним так, как она это делала несколько лет назад, они либо не попали бы в списки кандидатов, либо не набрали бы хотя бы минимально значимое число голосов при голосовании. Так или иначе, группы, называемые иногда «внепарламентской», а иногда – «несистемной оппозицией», протестовавшие на улице против собственной маргинальности, теперь имеют повод перенести свою активность в полученные кабинеты или конкурентно-выборное поле.

Безусловно, власть и сегодня имела достаточно ресурсов для того, чтобы не пускать эти группы в данное пространство, и помешать ей сделать это они бы не смогли. В Москве представителям «болота» создали почти тепличные условия: собрали необходимые для выдвижения подписи и выпустили его кандидата, уже осужденного по уголовной статье, на свободу специально для участия в избирательной кампании. Как показывают социологические опросы, его агитационные материалы видели 69% москвичей, а агитационные материалы кандидата власти Собянина – 60%. Хотя при этом сам Навальный опередил всех по антирейтингу, и почти всех – по рейтингу уверенности жителей в том, что ему созданы преимущественные условия в средствах массовой информации.

То есть власть, в общем-то, чуть ли не искусственно и целенаправленно создает возможности для участия в политической жизни тех, кто адресует ей больше всего обвинений. Если что-либо последние выборы и показали, так это то, что все их упреки в адрес власти малообоснованны. По сути, власть вручила им приглашение на участие в официальной политической жизни. Они, кажется, взяли паузу.

Перед ними сейчас стоит выбор: они могут выбрать участие, а могут – прежние формы своей своего рода «герильи». По тому, какой выбор они сделают, можно будет судить о том, чего они добиваются: осуществления той или иной своей программы (которую, они, впрочем, не обнародовали) или же места в политическом истеблишменте, изменения системы власти или же овладения ею в нынешнем виде для того, чтобы самим пользоваться ее преимуществами. Строго говоря, все, что они делали до сих пор, заставляло думать о том, что именно последний вариант их привлекает больше всего.

Аналитики довольно давно подметили, что у тех, кого их союзники в СМИ называют «несистемной оппозицией», нет ровно никаких черт, позволяющих всерьез считать их оппозицией. Под словом «оппозиция» политология имеет в виду политическую силу, которая, в зависимости от степени своего радикализма, выдвигает требования одного из следующих видов: или изменения тех или иных аспектов правительственной политики, или изменения состава правительства, или изменения формы правления в стране, или (совсем радикальный вариант) изменения социально-экономического строя страны.

«Болотные» никогда ни о чем подобном не говорили. Они не говорили, что по существу нужно изменить в деятельности правительства, не говорили об отставке правительства, не говорили, скажем, о замене президентской республики на парламентскую или республики – на монархию, не говорили об изменении строя (с капитализма на социализм, или на феодализм, либо обратно). Они постоянно говорили, в общем-то, только об одном – о смене президента. Но, говоря об этом, они ни разу, допустим, не сказали, как относятся к его программным указам – поддерживают ли они их или же будут противодействовать их выполнению. И еще они говорили, что требуют пустить их во власть. С точки зрения реальной политологии это не оппозиция. Это либо мятежники, либо карьеристы.

Политическая система 2000-х годов просто отстраняла их от участия в реальной политике и давала свободу маргинализации. Для того времени и для тех условий это было эффективно. Владислав Сурков блестяще играл свою партию, но эта партия не могла играться бесконечно. Она имела существенное ограничение: политика подобного рода накапливала потенциал маргинализированной активности, но не ликвидировала его. Нельзя постоянно оттеснять тех или иных оппонентов. Их нужно либо пускать на политическую арену и побеждать на ней, либо уничтожать.

Порок системы был в ее игровом характере: противника как будто бы нейтрализовали, но на самом деле сохраняли и накапливали до взрывоопасного состояния. Игра Суркова была постоянной балансировкой, мастерским удержанием равновесия при постоянном накапливании неустойчивости, постоянной отсрочкой взрыва. Обыгранные им рано или поздно должны были понять свою обреченность в этой игре и попытаться сыграть по своим правилам, взбунтоваться против собственной обреченности. Система же подавления такого мятежа в этой игре оказалась не предусмотрена.

Если бы в России действительно был реальный авторитаризм, то никто из вышедших на Болотную площадь оттуда бы не ушел. В конце концов, не случайно раньше она носила имя Степана Разина: именно там его и казнили. В силу того, что в России (возможно, к счастью, но кто-то может сказать, что и к несчастью), реального авторитаризма нет, вместо плахи им предложили избирательные участки и повышенную прозрачность выборов.

На самом деле всегда были сомнения в том, что им было нужно именно то, чего они требовали, – честные выборы, потому что требовали их в основном либо те, кто создал систему фальсификации выборов в 1990-е годы, либо их ученики. Хотя бы потому, что на честных выборах представители этих групп никогда не побеждали. Но вот им это предложили. Теперь они могут доказать, что хотели именно этого, а не использовали эти слова для того, чтобы взорвать страну. Кто-то захочет им поверить, кто-то более реалистичен. Жизнь покажет. Но шанс им дали. Система, созданная в нулевые годы, изолировала их от политики. Система сегодняшняя дала им такой шанс, предложив честно конкурировать. Если они, конечно, умеют честно...

Старая система держала их в напряжении, но сама могла расслабляться. При конкуренции же расслабляться нельзя, и московские выборы это показали. Собянин расслабился всего лишь настолько, чтобы не мобилизовать своих сторонников, и менее 10% сторонников Навального превратились в итоге почти в 30% поданных за него голосов. Конкуренция предполагает постоянное напряжение и постоянное соревнование, и это нужно осознавать.

Путин абсолютно прав, говоря, что власть в Москве подвело чванство, точнее, чиновное чванство, высокомерие по отношению к людям, пренебрежение к тому, что нужно жителям, и попытка навязать им то, что считали нужным представители власти.

Конкурентная система может вызывать разные оценки. Но в ней сложно подменять политику имитацией, а поддержку – равнодушием.

Если те, кто выводил людей на Болотную площадь, не перейдут с нее на поле выборной политической конкуренции, то тем самым они докажут, что разговор о «честных выборах» был для них лишь поводом заманить людей на эту площадь. Если же перейдут, то смогут показать, готовы ли они сами к такой конкуренции и какой процент граждан они реально могут убедить в своей правоте.

У них будет некоторое преимущество: им будет достаточно только обещать. Власти же придется сложнее, ибо ей нужно будет отвечать за выполнение обещанного. Хотя для этого нужно просто исполнять собственные планы, обещания и указы президента.

Представители «болота» на последних московских выборах уверяли своих сторонников в одном: власть нужно менять, потому что менять власть – это хорошо, это признак демократии. Но среди теорий демократии (причем западных теорий) есть и такие, которые считают, что наиболее демократична та власть, которая наиболее долго несменяема, потому что наиболее долго не сменяется та власть, которая соответствует интересам и ожиданиям большинства и наиболее полно исполняет обещанное на выборах.

Система нулевых годов была основана на исключении из участия в политическом процессе. Система сегодняшняя начинает строиться на включении участников в политический процесс, причем тех участников, кто хочет не столько участвовать в нем, сколько им управлять.

Предлагая честно играть по честным правилам, нужно всегда быть готовым к тому, что соглашающийся на эту игру, оказавшись слабее, попытается их нарушить.