«Страна пустеет изнутри». Горожане бегут из городов
В отдельных регионах доля «разурбанизировавшихся» может достигать десяти процентов. Чем отличаются современные «понаехавшие» от советских дачников, проанализировали ученые Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС).
Фото с сайта Pixabay.com
Почему горожане становятся главными сельскими инноваторами и выгодно ли сегодня заниматься личным подсобным хозяйством, рассказал директор Научно-исследовательского центра аграрных исследований РАНХиГС Александр Никулин.
- Действительно горожане начали переезжать в деревни?
- Сегодня мы фиксируем вторую волну горожан, которые начинают уезжать в сельскую местность. Причем они уезжают не просто чтобы выжить, как это было в первую волну — в начале 1990-х годов. Едут сознательно. Многие открывают собственное семейное дело. Ищут какую-то свою оригинальную нишу хозяйственной деятельности.
- Вроде бы на земле логично заниматься сельхозпроизводством: разводить коров, свиней, сажать картошку?
- После 2000 года в регионах, особенно расположенных рядом с крупными городами, начали как грибы расти агрохолдинги. Соотношение рубля и доллара тогда оказалось привлекательным для инвесторов, вкладывающих деньги в сельское хозяйство. Владельцам личных подсобных хозяйств (ЛПХ) с гигантами агробизнеса конкурировать стало трудно. Поэтому многие из них сейчас стараются специализироваться на эксклюзивных сельских занятиях, не поддающихся концентрации и тиражированию крупного бизнеса.
- Например?
- В агрохолдингах в конвейерных условиях обычно разводят десятки тысяч голов птицы, свиней, коров и т.д. А, скажем, коза — животное-«единоличник». Не существует козьих агрохолдингов. Значит, у частников в козоводстве имеются определенные преимущества.
В Саратовской области есть удивительный фермер Юрий Карамзин. В 1990-е годы он работал в Испании, смотрел, как там делают сыр. Вернулся в Россию. Сейчас в 80 километрах от города в деревне Лох пасет элитных козочек и занимается сыроделием по испанским технологиям и своим собственным рецептам. Продает это зажиточным клиентам в Саратове.
- Личными огородами никто не занимается сейчас?
- Интенсивность занятия огородничеством зависит от региона. Где-то это выгодно, где-то нет. Взять ту же Липецкую область. Прекрасный картофельный регион. В 1990-е годы народ там массово выращивал картофель в личных хозяйствах. Рассказывали, что хорошо на этом зарабатывали. Осенью нанимали грузовик и везли урожай в Москву.
Сейчас это становится невыгодно. Потому что даже в селах в три-четыре тысячи жителей открываются сетевые магазины. В них на картошку израильскую цены ниже тех, которые липецкие подсобные хозяйства могли бы предложить за свой товар.
Но многие сельско-городские хозяйства гибко перестраиваются в поисках новых ниш. Здесь часто именно «понаехавшие» выступают драйвером перемен, инициаторами чего-то нового. Выращивают, допустим, особые сорта картофеля, которые по вкусовым ощущениям с магазинными не сравнятся. Многие семейные домохозяйства занимаются заготовкой ягод, грибов, рыбы.
Когда едете по тракту в направлении Москва — Вологда — Архангельск, везде на дорогах вам предлагают дикоросы, домашние консервы. И личные хозяйства в отличие от мегапроизводств основной упор все же стараются делать на качестве товара. Если, например, это продукция с огорода, акцент делается на ее экологичности, отказе от ядовитых удобрений.
- Но это же все слова, подтверждающих документов у них ведь нет?
- Дело в том, что вся неформальная экономика личных подсобных хозяйств основана на доверии. Оно выступает как социальный капитал. И владельцы домашних личных хозяйств своей репутацией дорожат. От этого зависит их рынок сбыта. Достаточно один раз продать некачественный продукт — и все, легко потерять своих персональных клиентов.
- Можно оценить масштабы деурбанизации? Сколько горожан вернулось в деревни?
- С точностью до человека — вряд ли можно сказать. Сейчас все мобильны. Транспортная связь очень развита. Сегодня ты — горожанин, завтра — сельский житель. То есть невозможно говорить сейчас об автономности города и села.
Когда-то классик русской социологии Питирим Сорокин предложил для этого феномена термин: сельско-городской континуум. По статистике, в России имеется 150 тысяч сельских населенных пунктов. Однако из них 30 тысяч числятся только на бумаге. Это — заброшенные деревни. Из них порядка 10-12 тысяч живы как раз благодаря горожанам-дачникам.
По нашим экспертным оценкам, в зависимости от региона доля горожан, обратившихся к сельской занятости, может составлять семь-десять процентов от числа сельских жителей.
- Это много или мало?
- Отток коренного населения из деревень это не перекрывает, конечно. Гораздо больше жителей, которые официально числятся селянами, сейчас работают в городах.
Но в то же время доля переехавших горожан достаточна, чтобы дать толчок позитивным переменам в деревне. Уровень занятости сельчан повышается, формируется ресурсная база для агротуризма. Дачники заинтересованы в том, чтобы села обустраивались. Из своих ресурсов они помогают тоже что-то делать с заброшенными домами, окружающими ландшафтами.
- Выходит, настоящих, коренных деревенских жителей в селах практически не осталось?
- Это опять же зависит от региона. Деревенский социальный ландшафт действительно меняется. Идет диверсификация деятельности крестьян. Она началась еще в 1990-е годы. Сейчас процесс усиливается. Огороды обрабатывают меньше, занимаются больше обслуживанием дач, строительством и т.д. Уезжают на заработки в крупные города. Обычно работают там вахтовым методом: месяц-два в отъезде, небольшой отдых дома и снова — вахта.
Мы недавно с китайскими учеными сравнивали сельское развитие наших государств. Китайцы сказали, что у них население страны делится на три части: сельский Китай, городской Китай и Китай мигрантов. То же самое можно сказать и про Россию. Внутренние мигранты из российских сел — это сегодня мощная армия, их миллионы. И они — важный элемент неформальной сельской экономики. Заработанные средства они вкладывают опять же в поддержку и развитие своих домохозяйств.
Кстати, сейчас в связи с кризисом некоторые сельчане, работавшие в городах, потеряли работу, вернулись обратно в село, снова заниматься подсобным хозяйством, но уже с использованием современных городских технологий. Сельское хозяйство во всем мире сегодня — одна из самых инновационных отраслей.
- У многих стереотип, что деревня и технический прогресс — несовместимые понятия.
- Сто лет назад в основном все так и было. А сегодня, если мы посмотрим на производительность труда, технологическое оснащение сельскохозяйственных отраслей, то часто уже обнаруживается технико-экономическое превосходство современных аграрных предприятий над многими предприятиями городской промышленности.
В 1920 году трактор завода Ford был примитивней автомобиля любой марки. Современный западный трактор Fendt, например, технически сложнее и стоит дороже, чем Mercedes или BMW. И нынешний агрохолдинг во много раз производительней, чем бывший колхоз и совхоз. Хотя это тоже палка о двух концах. В условиях капиталистической экономики рост производительности труда выбрасывает на улицу лишних людей.
- До личных хозяйств инновации добрались?
- Мы сейчас приступили к изучению этих процессов. Прогрессу все равно кого облагодетельствовать — агрохолдинги или частные домовладения. Многие помнят, какие в 1990-е годы у людей на личных участках стояли теплицы. Кто-то строил их из оконных рам, пускали в дело даже остовы железных кроватей, кто-то целлофановой пленкой покрывал.
Сейчас же, если проехать по регионам, можно зафиксировать, что практически по всей России установлены стандартные удобные технологичные конструкции теплиц самых разных размеров. Их можно купить в крупных магазинах или даже заказать по интернету.
Практически любую современную высокопроизводительную и надежную садово-огородную технику можно приобрести. Пока в основном зажиточные и успешные домохозяйства могут себе это позволить. Но хорошо, что процесс технического переоборудования личных подсобных хозяйств (ЛПХ) также набирает обороты.
Государство вполне могло бы в этом плане поддержать сельчан. Делегация нашего института была в Китае. Средний земельный надел китайского крестьянина — это примерно наши 14 соток. То есть аналогичен размеру обычного российского ЛПХ. Местные власти помогают китайцам мелким инвентарем, техникой, оборудуют их хозяйства солнечными батареями. В результате растет производительность труда и в этих малых формах сельского хозяйства.
К тому же китайское государство старается через специальные кооперативы осуществлять гарантированную покупку сельхозпродукции у крестьян. А у нас часто ЛПХ не знают, где и как продать свой товар.
- В России как складываются отношения «новых деревенских» с государством? Особенно, если они пытаются заниматься неформальным бизнесом?
- Вплоть до недавнего времени государство закрывало глаза на неформальную сельско-городскую экономику. Была и в значительной степени остается проблема депрессивных территорий, сельской бедности, низких зарплат на селе — именно с этими проблемами неплохо сама справляется неформальная экономика домохозяйств.
Но сейчас все чаще чиновники говорят, что пора бы навести порядок, потому что это только с точки зрения одного конкретного хозяйства масштабы экономики микроскопические. А если таких хозяйств миллионы? И раздаются поручения вывести неформальную сельскую экономику деревни из тени.
Но здесь нужен дифференцированный подход. Одно дело старушка, выращивающая лук и чеснок для себя и внуков. И другое — шабашники-строители. Они нигде не легализованы, хотя и зарабатывают достаточно большие деньги.
После войны при Сталине государство налогами стремилось обложить любой вид продукта, производившийся в ЛПХ. Тогда в ответ производство в крестьянских садах и огородах стало сокращаться. В результате и деревне было очень туго, и у государства от этого доходы стали уменьшаться.
- Можно оценить оборот личных подсобных хозяйств, их вклад в экономику?
- Развернутой статистики не существует. Все в полутонах. Сами сельчане предпочитают не иметь дело с государством, не предоставляя о своей экономике информацию.
Мы пытаемся в своей работе использовать некоторые фрагменты обобщенных официальных данных, которые имеются в государстве. Согласно Всероссийской сельскохозяйственной переписи, состоявшейся в 2006 году, на долю семейных домохозяйств приходилось 57,3 процента всей сельхозпродукции, производимой в России.
Если по отдельным видам смотреть, то на долю ЛПХ приходилось 92 процента выращиваемого в России картофеля, 77 процентов овощей, фруктов и ягод, 88 процентов меда. То есть кроме молока, мяса, птицы, зерна многие виды сельскохозяйственной продукции в нашей стране по-прежнему производятся на приусадебных участках.
В последнее десятилетие, конечно, ЛПХ сократили производство своей продукции, но они диверсифицируют свою деятельность в промыслы, туризм, рекреацию, экологию.
- Современная деревня — не только не умирает, но и процветает?
- Дела на селе могут идти хуже или лучше, почти всегда трудно, но жизнедеятельность сельско-городского населения в русской провинции неистребима как сама природа.
Наши географы проводили исследования сельского расселения. Семимильными шагами деревни исчезали именно в позднесоветское время, в 1960-1980-е годы. Шла массовая урбанизация, индустриализация, в городах все время требовались рабочие руки.
Сейчас все в значительной степени стабилизировалось. И деревни исчезают меньше, чем в советское время. Главная причина: очень многие деревни прекратили свое существование еще во второй половине XX века, а оставшиеся располагаются в основном вблизи крупных городов и на плодородных землях.
К сожалению, мы потеряли относительно сплошную расселенческую сеть в России. Сейчас имеются лишь архипелаги сельского расселения вблизи крупных городов, а меж ними бывшие сельхозугодья зарастают лесом. Страна пустеет изнутри. И власти нужно озаботиться этой проблемой. Так как речь идет не только о продовольственной, но также о пространственной безопасности страны.
- Наверное, проблема безопасности касается больше приграничных территорий страны? Того же Дальнего Востока?
- У нас и Нечерноземье сегодня пустует, не то что Дальний Восток. Раздайте вы эти бесплатные гектары также в Нечерноземной России. Толку будет еще больше. Это могло бы реально оживить российскую сельскую местность.
Беседовала Наталья Гранина
Комментарии читателей Оставить комментарий
Если в селе не смогли выжить сельчане, прожившие в том укладе всю жизнь, то горожанин там, особенно без денег, вообще ничего не светит. Чтобы выжить в российском селе надо было там родиться. И то, многие не смогли выжить, их выжили.
За 101 километром начинается настоящая Россия. Вымершие деревни. Разрушенные фермы, тракторные станции. Покосившиеся и развалившиеся избы и заброшенные поля. Кругом разруха и нищета.
Зато в столице - праздник. Мундель. Салюты. Застолья. Гулянья.
Ну ну. Гуляйте бандиты, ваше время.
У бурмистра Власа бабушка Ненила
Починить избенку лесу попросила.
Отвечал: «Нет лесу, и не жди — не будет!»
-«Вот приедет барин — барин нас рассудит,
Барин сам увидит, что плоха избушка,
И велит дать лесу», — думает старушка.
*****
Наконец однажды середи дороги
Шестернею цугом показались дроги:
На дрогах высокий гроб стоит дубовый,
А в гробу-то барин; а за гробом — новый.
Старого отпели, новый слезы вытер,
Сел в свою карету — и уехал в Питер.
Некрасов 1885 год.
мели Емеля, твой неделя. На рынках СССР не было рекета, который расплодили в 90-х. Крестьянин продавали из личного хозяйства выращенную птицу и прочее мясо домашних животных, прошедшее ветконтроль. Домашних гусей, не сравнить ни с какими импортными гусиными пухлыми тушами, которых ты воспеваешь.
Основная мысль в статье изложена. Взять всех на карандаш и обложить налогами, и такими чтобы Сталин в гробу перевернулся.