Окраина

Россия. 1998. 95 минут.

Авторы сценария Петр Луцик и Алексей Саморядов

Оператор Николай Ивасив

Художник Андрей Бессолицын

Музыка Гавриила Попова и Георгия Свиридова в аранжировке Игоря Кантюкова В ролях: Юрий Дубровин, Николай Олялин, Алексей Пушкин, Алексей Ванин, Виктор Степанов, Олег Мокшанцев, Римма Маркова.

Оценка - 8 (из 10).

Премии: специальный приз в конкурсе «Дебют» на фестивале «Кинотавр»; премия ФИПРЕССИ на МКФ в Чикаго.

Народная экзистенциальная притча с элементами трагикомического триллера.

Наверно, один из самых гениальных зачинов в истории мировой литературы - фраза, открывающая повесть «Сокровенный человек» Андрея Платонова: «Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки». И, может быть, до конца нами неосознаваемое величие этого истинно русского писателя ХХ века, почти ровесника столетия (в 1999 году как раз грядет вековой юбилей), состоит именно в том, что его редкостная любовь к человеку и искренне восторженное отношение к душевным порывам простых и внешне неприметных людей из российской глубинки парадоксально сочетаются с подчас убийственной иронией, социальным сарказмом автора, знающего подлинную цену как неизменным причудам отечественного менталитета, так и привнесенным извне утопическим мечтам об «ювенильном море» и «котловане» для построения Дома коммунизма. Заново открытый для читателей сначала в 60-е, потом на исходе 80-х годов, Платонов так и не был даже в первом приближении по-настоящему усвоен кинематографистами, которые нередко обращались к его рассказам, но, пожалуй, только Александр Сокуров в «Одиноком голосе человека», все дальше уходя в сторону от прямой экранизации «Реки Потудани», ближе подходил к тому, чтобы постичь сокровенный платоновский дух. Вновь вспомнить о непознанности литературно-философского открытия Андрея Платонова в сфере «русской идеи» неожиданно заставил новый фильм «Окраина» Петра Луцика, который уже вызвал разноречивые отклики, в основном, угрожающе-предостерегающего (как в «МК» и «Правде», но, естественно, с противоположным знаком), а также ернически-постмодернистского плана. Хотя у явно непростой и по-своему загадочной картины Луцика - вовсе не те корни, как у опусов «Трактористы-2» братьев Алейниковых или «Два капитана-2» Сергея Дебижева.

Но неоднородность мнений по поводу картины Луцика, который вроде бы впервые может быть лично удовлетворен тем, что сценарный замысел не искажен при постановке иным режиссером, указывает как раз на то, что она не только резко контрастирует внутри самой себя, распадаясь на две неравные части - условно окраинную и городскую, дневную и ночную, все-таки незлобиво-примиряющую (подрались, постреляли друг в друга - ну, не обижайся, паря, ведь все свои же люди!) и нетерпимо-кровожадную, с ярко полыхающей столицей (страшен и беспощаден русский бунт, не доведись его испытать, как пророчествовал еще Пушкин). Вот и прочитываемый экстремизм «Окраины», причем с полярных политических позиций теми, кто хочет лишь постращать друг друга возможной ситуацией, когда крестьяне из глубинки не вытерпят и возьмутся за оружие, на самом-то деле демонстративно сглажен в финальном апофеозном кадре мирного труда на якобы отвоеванном поле. Счастливы мужики, улыбаются как стахановцы, и вся утренняя природа благостна, как бывает лишь в искусстве соцреализма. Если же еще раз вспомнить написанного ровно 70 лет назад «Сокровенного человека», в финале в ответ на возглас Пухова о «радостном утре» его напарник-машинист «равнодушно освидетельствовал»: «Революционное вполне!». Вот и конец «Окраины» так идеально соответствует красивому названию кинокомпании «Утро XXI века».

Сюжетная «обманка», на которую клюет доверчивый зритель, состоит в том, что у крестьян, которые «козыряют» чуть ли не сотнями гектар земли (а это громадная территория!), никогда ее не было и неизвестно когда еще на самом деле будет. Мифические бурильщики, скупающие плодородные угодья для того, чтобы повсюду разыскивать нефть, в конечном счете сводятся к одному «хозяину кабинета» (как обозначена роль в титрах), который одержим идеей бурения от Смоленщины до Техасщины, от Арктики до Антарктики и выглядит скорее всего как условный злодей из джеймсбондовского цикла, мечтающий о всемирном господстве. И вообще перед нами - не русский сказ о поисках счастья и лучшей доли, не постмодернистская хохма с вариацией на тему «дедушка в поле гранату нашел, с этой гранатой к обкому пришел...» и даже не постсоветская ностальгирующая агитка во славу простых людей, которым ничего не нужно, кроме увлеченной и радостной работы на родимой, никому не запроданной земле. Лучшие, самые проникновенные эпизоды фильма Петра Луцика, особенно снятые на натуре, подчас с обескураживающей простотой и изяществом, с удивительным тактом и пониманием тонкой манеры автора разыгранные актерами, славно работавшими еще в советские времена, уверяют в том, что ленте присуща именно платоновская «сокровенность утопии», когда человеческие иллюзии и надежды в равной мере и величественны, и смешны; и миролюбивы, и страшны.

«Окраина» - внешне жестокое, непримиримое, варварское, но по внутренней сути удивительно просветленное произведение, в котором жизнь должна неминуемо победить смерть. Мужики с Урала, где как раз Европа граничит с Азией, обретают долгожданную землю и ощущение полнокровности бытия, словно сливаясь в экстазе с неравнодушной природой и уносясь в неведомые выси. Чем не буддийское состояние посмертного умиротворения и покоя, постижения высшего счастья за пределами этого мира или же у «бездны на краю»?! И сам этот светлый образ окраины (тем более по сравнению с темным обликом городской цивилизации) - не та ли грань между бытием и небытием, пересечение которой так страшит западного человека (даже несмотря на обещаемую христианством загробную жизнь) в отличие от выходца с Востока или язычника в далеком прошлом, воспринимавшего смерть как празднование ухода в иную реальность. Сам обряд поминок сохранил это языческое представление о празднике живых после проводов умершего. Любопытно, что и девятилетней давности фильм «Савой» (напрасно молодые авторы Петр Луцик и Алексей Саморядов тогда демонстративно сняли свои фамилии с титров) был создан по навеянному Востоком сценарию с таким символичным названием «Праздник саранчи».

Газета «Экран и сцена».