Пи

США. 1997. 85 минут.

Авторы сюжета Дэррен Аронофски, Шон Галлет и Эрик Уотсон

Автор сценария Дэррен Аронофски

Режиссер Дэррен Аронофски

Оператор Мэтью Либатик

Художник Мэтью Мараффия

Композитор Клинт Манселла

В ролях: Шон Галлет, Марк Марголис, Бен Шенкмен, Памела Харт, Стивен Пирлмен, Самия Шоаиб.

Оценка - 8 (из 10).

Кассовые сборы - $3,2 млн.

Премии: приз за режиссуру на фестивале независимого кино Санденс и премия «Независимый дух» за сценарий в 1998 году.

Эстетская антиутопия.

Черно-белая, словно любительская лента, снятая всего за 60 тысяч долларов, не только получила признание на фестивалях независимого кино, но и пользовалась большим успехом в прокате США, в пятьдесят с лишним раз превзойдя свой бюджет. Нельзя сказать, что зрителей могло привлечь занимательное действие - картина по-своему скучна, рассказывая о повторяющихся раз за разом попытках молодого математика Максимилиана Коэна проникнуть, сидя денно и нощно у компьютера, в некую тайну чисел, постичь оформленный в цифрах закон всего сущего. Видения героя и его мания преследования вряд ли способны внести дополнительный саспенс в эту историю - скорее, всё уже воспринимается в условно-сюрреалистическом плане или на грани фантастики. Хотя зрительно фильм дебютанта в режиссуре Дэррена Аронофски напоминает рваную, лихорадочную по монтажу документальную ленту, снятую врасплох, ручной камерой, в гуще нью-йоркской толкотни или в обшарпанных, захудалых комнатушках.

И лишь финал заставляет иначе отнестись ко всему поведанному как к умной антиутопии с типичным допуском if - «а что, если...». Но еще интереснее неожиданно осознать, что «Пи» является не только своеобразной арт-хаусной альтернативой суперкассовому фантастическому боевику «Матрица», но и опережающим его опровержением. Одержимые занятия нью-йоркского математика по поиску цифрового кода, способного внести безупречную логику в любые резкие колебания на бирже Уолл-стрита, вполне могут быть интерпретированы в качестве хакеровских усилий, что предпринимает в свободное от истеблишмента время фанатичный герой «Матрицы». Однако, в отличие от новоявленного бунтаря, поддавшегося революционному стремлению в корне изменить ложные представления человечества о мире, в котором все мы живем, Макс из «Пи» отказывается в самый последний момент от прельщающей роли спасителя и властителя в одном лице, не хочет воспользоваться обнаруженной-таки математической зависимостью, которая связывает воедино и велеречивые откровения Талмуда, и сухие сводки биржевых новостей.

Он не рвется осуществить Второе Пришествие отнюдь не потому, что опасается быть вновь распятым Христом, отправленным на Голгофу своими же иудеями-фарисеями. Хотя сталкивается с их современными подобными, а также искушается некоей могущественной организацией (чем не матрица?!), от имени которой ищет встречи и сотрудничества с этим кандидатом в Мессии молодая афро-американка в сопровождении крутых охранников (вот вам и новомодная замена римских легионеров). Одиночка-интеллектуал Коэн не годится на роль ниспровергателя старых устоев и проповедника Нового Завета, сам вовремя осознав, что лучше уйти резко в сторону, как, видимо, это ранее сделал его учитель Сол Робсон, упорно отрицавший, что тоже смог постичь тайну цифр. Вообще не стоит проникать в глубины неведомого во избежание пугающих открытий для всего человечества, в своем незнании похожего на невинных младенцев или же на первых обитателей райских кущ - Адама и Еву еще до момента грехопадения и изгнания из Рая. Надо остановиться перед бездной, избавившись от лукавого соблазна стать всеведущим и в этом горделивом порыве уподобиться самому Господу. Поскольку незрима та грань, которая отделяет божественное от дьявольского - и так легко возомнить себя посланцем Бога, уже будучи по сути наместником Сатаны.

Это лишний раз подтверждает трагическая история науки ХХ века, в которой рукой подать от красивой эйнштейновской формулы ядерной энергии до атомной бомбы и угрозы самоуничтожения цивилизации. Магия чисел может привести к подлинному Апокалипсису, после чего уже не понадобится никакой Спаситель. Немало благородных утопий, направленных на спасение и процветание рода человеческого, превращались при осуществлении в свою полную противоположность. С именем Бога на устах, с мечтой о революции и коммунизме истреблялись миллионы людей. И математический закон бытия, который открыл готовый уже к помешательству молодой математик из Нью-Йорка, тоже мог бы оказаться в этом печальном ряду опасных заблуждений человечества, если бы его автор не сообразил крохотной долькой своего ускользающего сознания, что совсем не следует вмешиваться в природный, не нами заданный ход существования. Пусть даже в итоге обнаружится, что все мы - не порождение Всевышнего, а батарейки для питания матрицы.