Тайна реки сучжоу

•	Постер фильма

Автор сценария Лоу Е

Оператор Ван Ю

Художник Ли Чжуои

Композитор Йорг Лемберг (Jorg Lemberg)

Премии: приз «Тигр» на МКФ в Роттердаме, Гран-при и премия за лучшую женскую роль на МКФ в Париже, приз ФИПРЕССИ на МКФ в Вене, премия критики на МКФ в Порту в 2002 году

Оценка - 8 (из 10)

Экзистенциальная мелодрама

Эта лента 34-летнего режиссёра Лоу Е из так называемого шестого поколения китайских кинематографистов не только участвовала и побеждала на международных фестивалях, но и вышла в прокат двадцати стран, включая США, где, кстати, критики весьма своеобразно оценили стилевые киноприёмы «Реки Сужчоу». Они закономерно вспомнили о тотальном методе использования «субъективной камеры» в американском фильме «Леди с озера» Роберта Монтгомери: там главный герой, участвуя в действии, всё-таки не появлялся на экране, однако события были показаны только с его точки зрения. Вот и в китайской картине основной персонаж остаётся за кадром, снимая многие сцены на видеокамеру, а также мы слышим его голос практически на всём протяжении повествования. Но несколько удивительнее иная кинематографическая ассоциация, которая пришла на ум сразу нескольким рецензентам из США. Они сопоставили «Реку Сучжоу» с «Головокружением» Альфреда Хичкока, таким образом воспринимая сюжет китайского фильма в духе новаторски решённого мелодраматического триллера.

А у нас в прокате компания «Камер-Тон-Фильм-Русь» рекламирует «Реку Сучжоу» как мистическую мелодраму только на том основании, что один из героев по имени Мардар какое-то время предполагает, что любимая девушка Моудань, исчезнувшая в водах Сучжоу, превратилась в русалку, а потом опять вернулась в реальность в качестве Мэймэй, участницы водного шоу в ночном клубе. Но ведь он в итоге находит свою Моудань живой и невредимой, работающей в каком-то магазинчике, хотя им обоим словно предначертано удалиться в мир иной - только уже вместе.

•	Кадры из фильма

А Мэймэй, которой суждено, как и невидимому рассказчику, опознать трупы Мардара и Моудань, свалившихся с мотоцикла в реку, так и не удастся обрести искомое успокоение и взаимопонимание с влюблённым в неё видеохроникёром, являющимся в чём-то аналогом Харона, чья нынешняя участь - отстранённое отслеживание судеб тех, кто пересекает Реку забвения.

Безусловно, мелодрама - одна из важных составляющих «Реки Сучжоу», а элементы мистики, как и чуть ли неизбежный криминальный антураж поведанной двойной любовной истории, это пряная, острая и дразнящая добавка, можно сказать, приличествующая восточной кухне. Точно так же некая недосказанность фильма (несмотря на обилие сопровождающего текста за кадром, представляющего собой бесконечный внутренний монолог неслучайно не узнанного нами главного героя), которую можно принять за тайну и неразрешённую загадку, оказывается, по сути, запрограммированной. Это столь же необходимая часть повествования, как протекающая через Шанхай река Сучжоу, производящие порой тягостное впечатление урбанистические пейзажи большого города, пустынные или заполненные людьми улицы, наконец, постоянно идущий дождь, создающий ощущение неизгладимой грусти (что, между прочим, заставляет вспомнить о лентах другого китайца - Вон Карвая из Гонконга). Несомненно и то, что это - типичное «кино экзистенциальной тоски», непознанности чувств и вообще непознаваемости сего мира. Однако ещё важнее кинематографическая картина реальности, предлагаемая режиссёром Лоу Е.

Стилистически «Реку Сужчоу», наверно, можно было бы воспринять как нечто среднее между французской новой волной, кинематографом Микеланджело Антониони, датской «Догмой» и работами уже упоминавшегося Вон Карвая. Но незаёмное своеобразие этого фильма заключается в том, как в нём взаимодействуют метод повествования и принцип фиксации действительности. В этом смысле надо как раз отдать должное проницательности американских критиков, указавших на перекличку с «Леди в озере» и «Головокружением», где способ рассказа напрямую связан с чисто формальными приёмами организации кинопространства, а главное - кинематографического времени. Момент пересечения судеб четверых героев, когда даже можно мимоходом подумать о их взаимозаменяемости (вот и Мардар считает, что Мэймэй - это возродившаяся из небытия Моудань), на стилевом уровне передан в чередовании «субъективной» и «объективной» съёмки, что дополнено в словесном оформлении за кадром переходами от внутреннего монолога к обычному повествованию в третьем лице.

И это прихотливое сочетание изображения и речи как раз и создаёт «эффект отстранения», позволяя дистанцироваться от двух конкретных любовных историй и вообще от запечатлеваемой практически у нас на глазах окружающей реальности. Видеолюбитель, знаменательно предупреждающий своих клиентов о том, что заснятое может и не понравиться им, должен был бы оказаться посредником между зрителями и изображаемым миром, но в итоге признаёт собственную несостоятельность в интерпретации действительности. И мы уже готовы перенести его непонимание всего происходящего на фильм в целом, согласившись, что существует тайна человеческих чувств и поступков, которую невозможно постичь, а поток бытия останется неуловимым, как и течение несущей свои воды реки Сучжоу.

На самом деле, в ленте Лоу Е довольно внятно и кинематографически выразительно сказано о том, что кино изо всех сил тщится быть рекой памяти (вспомним теорию «запечатлённого времени» Андрея Тарковского), но, к сожалению, чаще оказывается лишь сопровождающим по реке забвения.

ГДЕ ИДЕТ