«Дело профессоров» становится делом российского общества»

«Дело Вдовина и Барсенкова» демонстрирует: показательная расправа может быть совершена над каждым

Итак, Общественная палата Российской Федерации вынесла свой вердикт. Осудив ученых (о скандале вокруг учебного пособия «История России. 1917-2009» за авторством Александра Вдовина и Александра Барсенкова KM.RU рассказывал дважды: см. статьи [http://student.km.ru/view.asp?id=656D22B54BE6476A875F5C11DA59573D «Либералы против истории России»] и [http://student.km.ru/view.asp?id=7DF5875DECBE4C6A8E7FEB6CA9596392 «С русскими историками расправились руками чеченцев»]. – Прим. KM.RU), назначенные президентом «представители общественности» не собираются останавливаться: «Итоговый документ будет направлен в министерство образования, Генеральную прокуратуру, президентскую комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории». Противник должен быть раздавлен не только морально.

Официальные структуры научного сообщества тоже обозначили свою позицию. Академик РАЕН, декан исторического факультета Сергей Карпов назвал книгу «маргинальной» и обещал, что «соответствующие выводы по отношению к его авторам на истфаке будут сделаны». Заместитель директора ИРИ РАН Владимир Лавров (кстати, один из соавторов печально известного учебника под редакцией Зубова) пошел дальше, виня уже не только авторов, но и само российское общество: «Зачастую авторы книг, подобных учебному пособию Вдовина и Барсенкова, пользуются тем, что современное общество так до конца и не определилось с идеологическим вектором развития. В стране до сих пор не дана юридическая оценка преступлениям сталинского режима и советской эпохи».

Какие же выводы должны сделать обычные «рядовые» ученые, которые просто честно пытаются изучать историю своей страны, не заседая в академиях наук и общественных палатках?

В область общественных наук вновь вторгается идеология. Некоторое время они были от нее свободны. После того, как диктату коммунистической идеологии пришел конец, государство временно забыло об общественных науках. Это принесло им много вреда: начиная от падения их престижа в обществе и кончая нищенским существованием самих ученых. Но одно полезное следствие было: наступила эпоха научной свободы. Можно было не оглядываться, насколько твои взгляды соответствуют «решениям партии и правительства». Конечно, главной причиной этой свободы было наплевательское отношение со стороны политической элиты и к науке, и к прошлому своей страны. Но, в любом случае, наступил момент, когда ситуация изменилась. Для удержания власти в своих руках нужен контроль не только над средствами массовой информации и избирательными комиссиями, и рано или поздно должен был наступить момент: внимание политической элиты должно было вернуться к истории. И, как показывает дело Вдовина и Барсенкова, этот поворот не принесет исторической науке ничего хорошего. Это не будет даже возвратом к советским временам, когда поддержка официальной идеологии, по крайней мере, хорошо оплачивалась, и профессора и доценты не относились к социальным низам. Теперь ученых вновь хотят заставить быть идеологической обслугой. Никаких пряников им при этом не предлагают, зато показывают кнут.

Стоит задуматься: почему именно Вдовин и Барсенков? Ничего исключительного в их учебнике нет (при всем моем искреннем уважении к его авторам). Просто хорошо структурированный набор фактов и объяснений того, почему принималось то или иное решение, с минимумом авторских моральных оценок (этот учебник предназначен для будущих профессиональных ученых, а не профессиональных болтунов). Надо иметь довольно извращенное сознание, чтобы найти в нем какую-то крамолу. Поэтому в ход у обличителей пошли ловкие, но не вполне честные приемы: выдергивание цитат из контекста, трактовка объяснений как оправданий.

Например, вот одна из чаще всего цитируемых шельмователями учебника фраз: «В Советском Союзе из 70 лет его истории значительная часть приходится на годы правления, когда лидерами страны были лица нерусской национальности». Вот из какого контекста она вырвана: «В некоторых аспектах «советский империализм» давал «младшим» партнерам даже большие возможности, чем западные модели. Трудно представить, например, индийца премьер-министром Соединенного Королевства, а вьетнамца – президентом Французской Республики. В Советском Союзе из 70 лет его истории значительная часть приходится на годы правления, когда лидерами страны были лица нерусской национальности». Или, например, перл логики и красноречия от г-на Лаврова. По некоторым непроверенным слухам, на заседании Общественной палаты он признал, что помимо Вдовина и Барсенкова, цифры доли евреев приводил и историк Костырченко, но у Костырченко эти цифры были «правильные», потому что он доказал ими, что проводилась политика государственного антисемитизма, а у Вдовина и Барсенкова те же самые цифры стали «неправильными», т. к. политику государственного антисемитизма они отрицают.

Странными выглядят и оценки авторов учебника как сталинистов. Например, «видный историк» Никита Соколов утверждал, что в учебнике приводится оценка репрессий как необходимых, данная В.М. Молотовым, и, по его мнению, «никакого комментария к этому мнению авторами не приводится. Получается, что это – единственная оценка». Здесь – явно либо сознательное введение в заблуждение читателя, либо просто незнакомство «видного историка» с предметом обсуждения. Альтернативные оценки репрессий в учебнике есть. Авторы указывают, что «выдающиеся военные деятели СССР позднее почти единодушно отмечали губительную роль репрессий в армии в предвоенные годы». Далее приводится цитаты маршалов Г.К. Жукова, И.С. Конева, А.М. Василевского. Как видим, мнение Молотова – не единственное, другие приведенные мнения ему противоречат.

Не хочется верить, что «видный историк» Никита Соколов сознательно вводил в заблуждение читателей журнала The New Times (бывший журнал «Новое время», переименованный на английский манер, надо полагать, из чувства патриотизма). Возможно, Никита Соколов читал только ту часть учебника, которую Зоя Светова (автор статьи об учебнике в The New Times, одной из первых, положивших начало травли) подчеркнула для него желтым маркером?

Критические оценки политики Сталина неоднократно встречаются и в других местах учебника. Возникают вопросы: в чем тут сталинизм? В том, что авторы не дают моральные оценки в каждом абзаце? Но тогда это будет учебное пособие по посыпанию голов пеплом, а не по истории России. Надо ли понимать дело так, что вина авторов – в том, что они пытались научно изучать историю своей страны, а не занимались морализаторством в предустановленном русле?

И, конечно, нет в учебнике и приписанных ему «видным историком» Никитой Соколовым утверждений о том, что «большевистская власть – это еврейская диктатура», и что это – «нечто подобное внешней оккупации». Видимо, он сам, понимая уязвимость своей позиции, сформулировал свое высказывание максимально обтекаемо: «Это – одна из распространенных националистических версий, которые до сих пор в учебники не попадали». В случае чего потом можно будет сказать, что он при этом совсем не имел в виду Вдовина и Барсенкова.

Можно приводить еще много примеров, показывающих методы «работы с информацией», использованные в ходе травли Вдовина и Барсенкова. Подобными способами можно приписать авторам любые взгляды и приклеить любые ярлыки. В данном случае Вдовину и Барсенкову приклеены ярлыки «антисемиты» и «сталинисты». «Реальные основания» для этих ярлыков: авторы упомянули о большой роли евреев в истории СССР и указали, что у политики Сталина были некие рациональные основания, и у его правления были не только негативные, но и позитивные результаты. В других случаях ярлыки могут быть другими. Главное – никто из настоящих (а не «видных») историков не застрахован от применения такого метода по отношению к нему самому. Из любого исторического сочинения можно надергать цитат, доказывающих, что автор – ксенофоб, оправдывает Гитлера, Сталина, Пол Пота, опасный радикал, скрытый коммунист, фашист, ваххабит, сепаратист, террорист…

Именно в этом – главный смысл дела Вдовина и Барсенкова: продемонстрировать, что показательная расправа может быть совершена над каждым. Поэтому на роль первых жертв выбраны уважаемые ученые, очень ответственно относящиеся к каждому своему слову, а не те, кто действительно «ходит по краю». Это – послание научному сообществу: мы можем смешать с грязью, уничтожить репутацию, сломать карьеру каждому. Это – демонстрация силы, призванная запугать, сломить научное сообщество, лишить его того независимого положения, которое оно заняло по недосмотру слишком занятой грабежом страны политической элиты.

Смирится ли научное сообщество с этой ролью? Реакция Карпова и Лаврова показывает, что официальные структуры готовы принимать нужные позы по первой команде. Как быть в этой ситуации честным ученым? Это, на мой взгляд, касается не только историков, но и представителей других общественных наук: они – тоже в группе риска (разве что только филологи пока могут спать спокойно). Всем им предстоит оказаться под идеологическим давлением, и официальные научные структуры могут быть использованы для установления над ними контроля.

В этой ситуации тем, кто хочет сохранить самостоятельную позицию и имеет собственные взгляды на общество, которое он изучает, имеет смысл задуматься о самоорганизации с целью самозащиты и, если реализуются наихудшие предположения, выстраивания параллельного научного сообщества. Возможно, платформой объединения станут некие общие разделяемые участниками взгляды на политику. Ведь политическое давление неизбежно должно заставить ученого или подчиниться, или политизироваться самому. Несколько таких научно-политических объединений, члены которых поддерживают друг друга морально и организационно, смогут сохранить от вознамерившейся «прихватизировать» историю элиты хоть какое-то свободное пространство. Да и на само политическое пространство могут оказать позитивное воздействие. Так что не будем отчаиваться, а будем бороться.