«Укрепляют ли итоги саммитов в Екатеринбурге геополитические позиции России?»

В столице Урала прошли сразу два саммита

В столице Урала прошли сразу два саммита. Сначала в Екатеринбурге совещались члены Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). А затем лидеры Бразилии, России, Индии и Китая здесь же провели стартовый саммит лидеров БРИК.

По итогам встречи ШОС был принят ряд документов, среди которых – Совместное коммюнике глав государств – членов ШОС, Конвенция о борьбе с терроризмом и проекты экономического сотрудничества.

Создавая в 2001 году ШОС, страны – участницы организации – Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан – предполагали, что в таком формате будут вместе бороться за поддержание стабильности в регионе перед лицом, как тогда многим казалось, неизбежной полномасштабной войны на Большом Ближнем Востоке. Задачи, ставившиеся тогда перед ШОС, актуальны до сих пор. Экстремизм, терроризм, наркотрафик и наркоугроза – изжить эти проблемы за 8 лет не получилось, да и вряд ли удастся искоренить окончательно хоть когда-нибудь. А тут еще время поставило ШОС и весь мир перед лицом новых трудностей. Неизбежно в разговорах о безопасности теперь все чаще звучат тезисы об экономической безопасности стран. Вот и главы государств ШОС очередной свой саммит во многом посвятили экономике.

Одной из наиболее обсуждаемых инноваций саммита является идея расширения спектра резервных валют. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев напомнил об идее ввести в ШОС единую наднациональную расчетную единицу, привязав ее к корзине основных региональных валют. По сути, речь идет о создании некоего аналога SDR (специальные права заимствования МВФ) на региональном уровне, т. е. расчетной денежной единицы, которая бы обращалась в безналичной форме (в виде записей на банковских счетах) и использовалась во взаиморасчетах между странами – участницами ШОС. Таким образом, члены Шанхайской организации могли бы отойти от долларовой «зависимости» при торговле друг с другом.

Сама идея, возможно, имеет экономическую целесообразность, но на сегодня реализация ее выглядит крайне маловероятной. В первую очередь непонятен механизм формирования курса новой денежной единицы: каким образом будет определяться доля каждой страны (ее национальной валюты) в корзине? Если ценообразование будет проходить по аналогии с SDR и доля каждой валюты будет определяться, например, исходя из объема товарооборота государства или величины его валового продукта, то влияние таких стран, как Таджикистан, Узбекистан и Киргизия, будет минимальным. А значит, курс новых квазиденег будет зависеть от котировок российского рубля и юаня; при этом курсы обеих валют не являются свободно плавающими, и КНР и Россия смогут напрямую влиять на стоимость новой синтетической валюты. Это, очевидно, не устроит остальных членов ШОС.

Не следует забывать и о том, что ни Китай, ни Российская Федерация не оставляют идей превращения собственных денежных единиц в региональные резервные валюты. Формировать же некое подобие евро – значит попасть в аналогичный тупик, когда ведущие европейские страны вынуждены тащить за собой менее развитые.

В целом можно констатировать, что саммит удался, даже несмотря на то, что Россия вышла на него не с самыми сильными позициями, в отличие от Пекина, который открыто покупал лояльность участников – выделил самой ШОС $10 млрд. Кроме того, Китай выделил Киргизии грант в $11,7 млн, а в ходе двусторонней встречи Ху Цзиньтао и Ислама Каримова китайский лидер предложил оказать существенную финансовую помощь Узбекистану.

Если не более сильной, то более перспективной выглядела позиция России на встрече руководителей стран БРИК, которая состоялась там же в Екатеринбурге 16 июня. К руководителям России, Индии и Китая, которые участвовали в работе ШОС, присоединился бразильский президент Луис Лула да Силва. В таком формате встреча прошла впервые: раньше лидеры «Четверки» общались лишь в рамках других международных форумов. В принятых Совместном заявлении и Заявлении по продовольственной безопасности подчеркивается необходимость реформы международной финансовой структуры и развития торговли с целью сделать их более справедливыми.

Потенциал БРИК является пока всего лишь заявкой с политической точки зрения: экономически союз пока совершенно не консолидирован, но информационно БРИК вполне пригоден для употребления. Хотя, если судить непредвзято, то, например, для Пекина отношения с США гораздо важнее отношений с любой из стран, составляющих БРИК. Т. е. декларации принимать можно, но до консолидированной политики – дистанция огромного размера.

Ясно, что западный мир видит свою уязвимость перед лицом все более осознающих общность своих интересов лидеров развивающегося мира. Серьезные западные эксперты понимают, что если все эти страны так или иначе действительно когда-нибудь реально захотят перераспределить равновесие в мире в свою пользу, они смогут это сделать. Для элит западного мира недопустимо, чтобы страны, обладающие колоссальным сырьевым, демографическим, интеллектуальным и промышленным потенциалами, объединялись, заключив своего рода континентальный альянс, и могли бы, условно говоря, устанавливать свои правила игры.

Естественно, задача западного мира и, в частности, США заключается в том, чтобы присутствовать в этом регионе, закрепившись в нем, и не дать возможность совершить пересмотр геополитических позиций, которые существуют сегодня. Безусловно, Америка не хочет, чтобы эти ресурсы пошли на укрепление индустриального гиганта – Китая, и хотела бы, чтобы Россия со своими природными богатствами все-таки работала на западный мир, а не на этот второй индустриальный центр человечества. Это – вполне очевидная геополитика. В настоящий момент она проводится очень осторожно и аккуратно. Это – не бушевская стратегия прямого наезда, в первую очередь, на исламские страны и на Россию в частности. Это – стратегия мягкого проникновения в регион, желательно – при полном обеспечении согласия всех потенциальных противников.

Наиболее дальновидными западными аналитиками в повестку дня ставится вопрос о налаживании институциональных взаимоотношений евро-атлантических организаций (в первую очередь – НАТО) с Шанхайской организацией сотрудничества и нарождающейся структурой БРИК.

Выстраивая свои отношения с Западом и Востоком, развитым и развивающимся мирами, Россия неизбежно будет сталкиваться с продуманными стратегиями, последовательно реализуемыми основными геополитическими соперниками на континенте. Обстоятельства, имеющие отношение к состоявшимся в Екатеринбурге саммитам и принятым решениям (в частности, энергетические соглашения с Китаем, вызвавшие крайне неоднозначные оценки экспертов), убедительно свидетельствуют о том, что контрагенты Москвы на международной арене обладают ясным пониманием своих глобальных целей и путей их достижения. Что, к сожалению, далеко не всегда можно сказать о российской дипломатии.