Зачем Россия рвется в «климатическое ВТО»?

Не дожидаясь, пока мир выйдет из «киотского тупика», Россия берет на себя повышенные обязательства

Одной из характерных черт внешнеполитического стиля российского руководства является активное участие России в решении глобальных проблем. В этом смысле Москва, конечно, не могла проигнорировать один из самых значимых международных форумов за последнее время – климатическую конференцию под эгидой ООН, которая вот уже на протяжении почти двух недель проходит в Копенгагене.

И сколько мировые лидеры еще будут заседать по этому поводу, как говорится, только одному Богу известно. Поскольку многие комментаторы уже успели окрестить крупнейший международный форум «киотским тупиком в Копенгагене». Т. к. заинтересованные стороны по-прежнему не могут договориться по вопросам объемов сокращения выбросов парниковых газов и размеров финансовой помощи развивающимся странам.

В условиях полной неопределенности и отсутствия четкого научного понимания того, что же все-таки происходит с климатом на планете, руководства ведущих стран мира не столько озабочены предотвращением широко разрекламированного глобального климатического апокалипсиса, сколько пытаются максимально заработать на не подтвержденном учеными мифе о глобальном потеплении. При этом промышленно развитые страны пытаются заработать на своих менее преуспевающих коллегах, установив для тех заниженный объем предельно допустимых выбросов. Так что взимаемые за их превышение штрафные санкции фактически можно рассматривать как «налог на бедных». Не говоря уже о том, что это будет искусственно сдерживать развитие и без того стагнирующей в условиях кризиса производственной сферы.

Американские законодатели даже предложили ввести специальный налог на товары из тех стран, которые «не предпринимают достаточных усилий» для уменьшения выбросов. Но Пекин уже предупредил, что это может привести к новым торговым войнам. В свою очередь, развивающиеся страны пытаются заставить крупнейших производителей по полной заплатить за экологическую безответственность. США и 27 стран Евросоюза согласны сообща выделять развивающимся странам ежегодно $10 млрд, но лишь до 2012 года. Вместе с тем, согласно ряду независимых исследований, развивающимся странам потребуется $95-147 млрд ежегодно в течение 10 лет, чтобы добиться требуемого Западом уровня сокращения выбросов.

Обозначенный конфликт интересов делает нахождение компромисса в ближайшее время маловероятным, если не вовсе невозможным. Тем не менее, это не помешало шведскому министру сделать амбициозное заявление: «Давайте останемся в Копенгагене до тех пор, пока мы не достигнем соглашения, которое будет амбициозным, глобальным и всеобъемлющим».

Видимо, для того, чтобы попытаться вывести переговорный процесс из тупика, в столицу Дании вылетел и российский президент. При этом не с пустыми руками – буквально накануне Дмитрий Медведев подписал климатическую доктрину России, из которой следует, что наша страна не останется в стороне от актуальных мировых проблем изменения климата планеты. Причем этот документ не только описывает возможные последствия глобального потепления на территории страны, но и предусматривает определенные меры государственной политики, направленные на его предотвращение.

Так, одной из основных задач государственного регулирования в этой сфере станет повышение энергоэффективности экономики, в частности, скорейшее развитие углеводородной энергетики и возможное внедрение альтернативных источников энергии. Доктрина открывает возможности российского экспорта гидроэнергетических ресурсов и т. н. ядерных «чистых технологий» в страны Латинской Америки. Кроме того, для сокращения вредных выбросов в атмосферу, в рамках 10-миллиардной помощи международного сообщества, Россия готова выделить $200 млн в помощь развивающимся странам.

В общем, российские власти, как это часто бывает, решили пойти «впереди планеты всей», подписавшись под обязательствами, с принятием которых вполне можно было бы повременить. В конце концов, даже такой жизненно важный вопрос, как новая военная доктрина России, все еще находится в стадии разработки. Зато с климатом мы уже, получается, определились – еще до того, как ученые вынесли окончательный вердикт по поводу его дальнейших изменений (сценарий глобального похолодания до сих пор рассматривается многими наравне с т. н. «теорией глобального потепления» вследствие антропогенной деятельности).

'''Своевременность появления на свет и содержание климатической доктрины России комментирует лидер Партии развития Юрий Крупнов:'''

– Лично я не являюсь фанатом теории глобального потепления в связи с ростом выбросов парниковых газов в процессе производственной деятельности. Более того, считаю, что есть очень много правильного в том, о чем говорят критики этой теории. Так что я предпочел бы убрать из рассмотрения экологической проблематики момент, связанный с этой концепцией. Потому что если потепление является результатом естественных земных циклов, то все остальное просто не имеет смысла обсуждать. Но Россия в 2004 году уже подписала Киотский протокол. А значит, согласилась с тем, что эта проблема существует. Притом, что наша страна до сих пор не имеет четко выраженной позиции по этому вопросу. В отличие от государств, которые в наибольшей степени осуществляют промышленные выбросы (прежде всего – США и Китай), и в отличие от развивающихся стран, которые имеют минимальное количество таких выбросов (а потому говорят: давайте нам за это деньги), наше положение можно охарактеризовать как промежуточное. А потому четкой и ясной позиции не существует.

Кстати говоря, США и Китай вообще предпочитают не связывать себе руки какими бы то ни было климатическими соглашениями, и даже до сих пор не подписали Киотский протокол. Позицию развивающихся стран тоже можно понять: «богатые загрязняют мир, и поэтому они должны выплачивать нам компенсацию за испорченную экологию» (за счет доходов от промышленности).

Россия же пока не может определиться со своей позицией. Поскольку за точку отсчета берется 1990 год, когда вследствие тяжелейшего промышленного обвала мы сегодня имеем достаточно благополучную экологическую ситуацию, поэтому по Киотскому соглашению нам далеко до того, чтобы полностью выбрать свои квоты. Но, в отсутствие планов промышленного развития на ближайшие 20-30 лет (с реальными расчетами наших выбросов к этому времени), вопрос, уменьшать ли нам свои квоты или нет и насколько (на 25% или другую цифру), напоминает гадание на кофейной гуще. Просто мы можем поставить себе сейчас совершенно ненужный потолок и планку, выше которой мы не сможем подняться в плане своего промышленного развития. Тогда Россия будет просто вынуждена закупать иностранные технологии для очистки выбросов или их минимизации, что сделает наше производство нерентабельным.

Климатические обязательства – еще более жесткие, чем в ВТО. Через некоторое время может получиться так, что для строительства нового завода нам придется выплачивать международному сообществу пошлину, которая стоит в два раза больше, чем само производство. Т. е. тем самым мы сами можем ограничить свой промышленный рост. При этом совершенно не учитывается то обстоятельство, что российские леса (гигантская сибирская тайга) – это такие же «легкие планеты», как Амазонка, что непременно должно учитываться при определении объемов допустимых для России парниковых выбросов.