Тайны перестройки: как на самом деле объединялась Германия

Тогда трудно было предположить, что Ельцин и его единомышленники нанесут стране и народу предательский удар в спину

Объединение Германии было тесно связано с успехом или неудачей перестройки. Развития событий в Советском Союзе привели меня уже к середине 1990 года к выводу о том, что у Горбачева нет чётких и ясных представлений и воли , куда и как вести страну. Что следствием этого явились тяжелые ошибки в политической и социальной сферах и что этим воспользуются противники реформ и очень скоро перейдут к активным действиям. «Советскому Союзу угрожает не революция, а путч» - под таким заголовком газета «Süddeutsche Zeitung» опубликовала мое большое интервью о растущей угрозе перестройке.

Празднование объединения Германии в Берлине в 1990 году © РИА Новости, Игорь Зарембо

Ситуация, складывавшаяся в Советском Союзе, побуждала западногерманскую политику искать пути форсирования процессов объединения Германии. Позднее Ганс-Дитрих Геншер - в то время министр иностранных дел ФРГ - писал по этому поводу: «В одном Гельмут Коль и я были полностью солидарны, в том, что окно для благоприятного момента открылось лишь на короткий срок. Я сказал: «Небо расчистилось, теперь пришла пора собирать звезды». Мы тогда стали свидетелями того, как быстро могла поменяться ситуация – уже осенью 1991 года в Советском Союзе произошел антигорбачевский путч».

Фактор времени стал играть важную роль для обеих сторон в начавшихся вскоре переговорах «Два плюс четыре». Самые крупные трудности при согласовании интересов Советского Союза и западных держав в решении «германского вопроса» были связаны с проблемами политики безопасности. Членство Германии в НАТО стало предметом жарких дискуссий и ожесточенных споров как внутри политической и военной элиты Советского Союза, так и на переговорах советских политиков с их западными партнерами. Это зависело, с одной стороны, от интересов обеспечения безопасности Советского Союза, а, с другой стороны, с целями европейской политики США. Их сложно было привести к единому знаменателю.

Для решения данной проблемы решающей была позиция обеих супердержав. Важную роль при этом играли давние представления о равновесии сил между двумя блоками на европейском континенте и стремление американцев сохранить их доминирующее положение в Европе, которое опиралось на структуры НАТО. К этому добавлялось «демонизированное» восприятие НАТО советской общественностью, что существенно снижало пространство для политического маневра советской стороны на переговорах и при принятии решений. Эта проблема угрожала подорвать достижение немецкого единства.

Даже сам Горбачев высказывался за сохранения равновесия сил в Европе. Я, напротив, пришел к заключению, что в этой сфере было широкое поле для компромиссов. Разумеется, я исходил из того, что Советский Союз будет существовать после объединения Германии. Тогда трудно было предположить, что кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцин и его единомышленники, обслуживая интересы США, нанесут стране и народу предательский удар в спину.

Существовала насущная необходимость довести до советского руководства эти новые идеи, ибо на совещании в Кремле 26 января 1990 года было принято решение о начале переговоров «шестерки» - обоих немецких государств, Советского Союза, США, Франции и Англии.

Автором формулы «Два плюс четыре» стал главный советник Горбачева Анатолий Черняев. Он предложил такую формулу за неделю до начала кремлевского совещания, то есть, независимо от американцев, которые выступили с аналогичной идеей в конце января.

В начале февраля Горбачеву был представлен мой аналитический доклад, в котором была обоснована приемлемость членства Германии в НАТО для Советского Союза в условиях нового положения в Европе. Идеи доклада соответствовали духу статьи, написанной мною вскоре после этого. Она носила многозначительное название: «Европа на чаше немецких весов». Я передал ее в редакцию газеты «Московские новости», которая издавалась не только на русском, но и на английском и немецком языках.

Можно было надеяться, что главный редактор газеты Егор Яковлев в очередной раз проявит мужество и опубликует статью. Однако, меня ждало разочарование. Статья пролежала в редакции более месяца. Егор Яковлев никак не мог решиться опубликовать ее. Он сказал мне: «Я не хочу портить отношения с Шеварднадзе». После этого я предложил статью «Комсомольской правде». И в ее редакции она пролежала долгое время. Аппарат Министерства иностранных дел наложил запрет на мою публикацию. И каково же было мое удивление, когда я открыл 10 марта эту газету и нашел в ней мою статью! Это было свидетельством того, что мои идеи нашли признание у высшего руководства страны.

Публикации статьи предшествовало несколько напряженных для меня событий. Мои идеи членства Германии в НАТО я изложил в моих докладах, прочитанных в ФРГ и в интервью для немецких газет. И в очередной раз оказался в состоянии драматической конфронтации с носителями старых представлений. 5 апреля 1990 в правительственной газете «Известия» было опубликовано сообщение пресс-центра МИД, в котором говорилось:

«Представитель Министерства иностранных дел СССР Юрий Гремицких заявил следующее: «Я хочу предупредить: Дашичев и его политические единомышленники не относятся к кругу экспертов, участвующих в разработке советской политики, а занимаются собственными домыслами…».

Спустя несколько дней мне позвонил редактор журнала «Новое время» Лев Безыменский и ошарашил меня известием, что редакция журнала получила из ведомства Шеварднадзе поручение опубликовать «сбалансированную» статью о моих взглядах о политике в отношении Германии. Он вышла в середине апреля под заголовком «Еретик во внешней политике». Подобное изложение моей точки зрения при спорах вокруг членства Германии в НАТО отличалось от заявления Гремицких. Из этого можно было сделать вывод, что Шеварднадзе оценивал мои идеи иначе, чем многие сотрудники его министерства.

Во время последующего разговора со мной он сказал, что разрешение на публикацию статьи в «Комсомольской правде» было дано им. Редакция подстраховалась на всякий случай вставкой: «Мнение автора может не совпадать с мнением редакции». Разрешение на публикацию последовало спустя пять дней после начала переговоров «Два плюс четыре» в Бонне. Это означало, что Горбачев и Шеварднадзе склонились вопреки позиции сторонников жесткой линии к тому, чтобы согласиться на компромисс по вопросу членства Германии в НАТО.

В статье я упомянул «план Геншера». По мнению Геншера, «советское руководство должно было знать, что мы также не упускали из виду интересы безопасности и прилагали серьезные усилия по взаимному «снятию образов врага» в отношении союзов». Было совершенно очевидно, что формулировка «единство или НАТО», которая обсуждалась в некоторых кругах ФРГ, и на которую делали ставку определенные «отчаявшиеся» советские политики, была абсолютно нереалистичной. Геншер предложил не распространять на ГДР прерогативы действующих в Западной Германии структур НАТО. Он нашел формулу, которая оказалась приемлемой для всех участников переговоров «Два плюс четыре».

В его речи в Тутцингене были следующие слова: «Прерогативой НАТО является однозначно заявить: что бы ни происходило в странах Организации Варшавского Договора, расширения территории НАТО на Восток, то есть, ближе к границам Советского Союза, не произойдет… Представления о том, что часть Германии, которая сегодня образует ГДР, должна быть вовлечена в военные структуры НАТО, может блокировать сближение двух Германий».

Многие идеи, изложенные в этом плане, пересекались с моими. Некоторые из них я изложил еще 11 ноября 1989 года в аналитической записке Горбачеву в ходе подготовки к встрече на Мальте. И тем не менее, даже в мае политическая атмосфера в Советском Союзе оставалась крайне сложной для решения проблем политики безопасности, связанных с объединением Германии. Политбюро ЦК КПСС обязывало в своих директивах Шеварднадзе проводить в рамках переговоров «Два плюс четыре» линию, направленную против членства Германии в НАТО. Горбачев и Шеварднадзе стали «объектом нападок сталинской оппозиции» по поводу их германской политики в Верховном Совете и во многих других государственных органах.

Было невозможно достичь согласия с западными державами по «германскому вопросу», не устранив влиятельных противников новой внешней политики. 5 июня 1990 года посол в Восточном Берлине Кочемасов был заменен Шикиным. С июня 1990 года был практически исключен из участия в решающей стадии переговоров об урегулировании «германского вопроса» Валентин Фалин. Но главный удар по позициям консерваторов был нанесен Горбачевым на XXVIII съезде партии.