«Кровавая драма Афганистана была обусловлена не вводом советских войск»

СССР преподносится в этом конфликте как однозначный агрессор

15 февраля 2014 года исполнилось 25 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. До сих пор решение советского руководства вмешаться во внутриполитическую ситуацию Афганистана остается объектом жесткой критики. Однако в последнее время наметилась противоположная тенденция. Все чаще эксперты отмечают, что геополитические противоречия между сверхдержавами 70-х годов объективно подталкивали Кремль к попытке силового решения проблем.

Доктор исторических наук Вардан Багдасарян анализирует истоки афганской войны и роли Советского Союза в этом конфликте.

Афганская война – столкновение модернизаторских и традиционалистских сил

В историографии и средствах массовой информации утвердился стереотип о советской агрессии в Афганистане. СССР преподносится в этом конфликте как однозначный агрессор, а афганская сторона – как жертва. В действительности сторон конфликта было много. Кровавая драма Афганистана была обусловлена не вводом советских войск, который усугубил проблему, а грубой модернизаторской практикой местных доктринеров, пытавшихся разрушить традиционные устои афганского общества. Уже свергший в 1973 году своего двоюродного брата короля Захир-Шаха принц Дауд, по определению западных СМИ, пытался построить модель афганского общества по формуле «Маркс и Аллах».

Во время инаугурации он демонстрировал пренебрежение к нормам мусульманского этикета, распивая перед телекамерами виски. Но левый уклон Дауда меркнет перед радикализмом программы пришедших к власти вследствие Апрельской революции 1978 года халькистов. Был провозглашен курс непосредственной реализации социалистической доктрины, минуя капиталистическую фазу. Несмотря на обвинения западной печати, советское руководство оказалось застигнуто халькистской революцией врасплох. У Кремля существовали прекрасные отношения и с Захир-Шахом, и с Даудом, а левачество халькистов вызывало ассоциации с патологией полпотовского режима, на борьбу с которым в те годы были направлены значительные усилия.

Ультралевые позиции в среде халькистов занимал Амин, но именно его фигура менее всего устраивала Москву. Амин провозгласил форсирование темпов социалистического строительства, декларировав, что молодое поколение афганцев будет жить при коммунизме. Он критиковал советское руководство, которое, по его мнению, затянуло процесс социализации. В частности, он отказывался принимать советников из среднеазиатских республик, полагая, что в данном регионе практика искоренения феодальных пережитков оказалась малоэффективной. На одной из встреч с делегацией из СССР Амин заявил: «Я более советский, чем вы».

Окружению Амина потребовалось немало усилий, чтобы переубедить его в намерении введения в афганскую Конституцию статьи, провозглашавшей диктатуру пролетариата. Административное устройство Афганистана предполагалось переориентировать на советскую модель государственного строительства, учредив национальные республики – пуштунскую, таджикскую, белуджскую и другие. Из всех исторических персонажей Амин особо высоко ценил Сталина, пытаясь ему подражать.

Кремль замещает халькистскую кадровую структуру Амина парчамистской Кармаля. Парчамисты вместо социалистической революции говорили лишь о национально-демократической. Советское вмешательство предполагало сгладить леворадикальную парадигму революционного движения, коррелировав ее каким-то образом с исламской традицией.

Показательно, что еще до ввода советских войск 30 уездов из 185 находились под влиянием мятежников-исламистов. Таким образом, следует констатировать, что Афганская война как столкновение модернизаторских и традиционалистских сил происходила и без советского фактора, который стал не причиной, а одним из сопутствующих обстоятельств.

Ввод советских войск в Афганистан был серьезной ошибкой

Сложная иерархически-клановая система власти традиционных обществ оказывалась фактически вне поля зрения в Афганскую войну. Между тем ряд ошибок в сфере взаимоотношений клановых корпораций носил роковой характер. Исстари Афганистаном управляли пуштуны племени дуррани. Переворот Дауда имел под собой клановую подоплеку, был попыткой захватить власть находящегося исторически на второй ступеньке иерархии и фрондирующего к официальной власти племени гильзаев.

Тотальная дезинтеграция клановой системы происходит после эпатирующего сознание афганских старейшин утверждения на посту руководителя государства Тараки, выходца из крестьянской семьи второстепенного племени маллахейль. Кармаль являлся представителем знатного рода, за что парчамистов их халькистские оппоненты порицали как слуг аристократии. Но вместе с тем по линии матери советский ставленник был таджиком, что считалось немыслимым для афганского контекста восприятия власти.

Безусловно, ввод советских войск в Афганистан был серьезной ошибкой или, точнее сказать, подстроенной западней. О заинтересованности США в подобном сценарии и об участии американских спецслужб в его реализации признавался сам Бжезинский. Устинов убеждал, что афганцы разбегутся или сдадут оружие при первых выстрелах. Когда по прошествии нескольких дней после штурма президентского дворца стало ясно, что «маленькая победоносная война» не состоится, один из главных инициаторов советской экспансии, заместитель министра внутренних дел генерал-майор Папутин покончил жизнь самоубийством.

Какими мотивами руководствовалась четверка кремлевских лидеров – Брежнев, Громыко, Андропов, Устинов (Косыгин отсутствовал, сославшись на заболевание), принимавших решение о вводе войск? Бжезинский усматривал стратегический замысел вступления советской армии в Афганистан в попытке реализации стародавней имперской доктрины внешней политики России – создания плацдарма для выхода к водам Индийского океана.

Брежнев чувствовал себя персонально оскорбленным Амином

Политический контекст международной ситуации конца 1970-х гг. в регионе Ближнего Востока и Центральной Азии характеризовался фронтальными уступками советской дипломатии. Кэмп-Дэвидское соглашение, поражение на выборах в премьер-министры Индии Ганди, переворот в Ираке, исламская революция в Иране обусловили реваншистские умонастроения в кремлевских верхах.

Кроме того, Брежнев чувствовал себя персонально оскорбленным Амином, который осуществил переворот вопреки демонстративной поддержке Кремлем Тараки, посетившего Москву в преддверии своего свержения и получившего там заверения в помощи. Брежнев был возмущен аминовским своеволием.

Принято считать, что в СССР переоценили масштабы угрозы американского проникновения в Афганистан. Но определенные основания для подобного рода опасений имелись. Бжезинским была разработана стратегия создания так называемого «зеленого подбрюшья» у южных границ СССР. У спецслужб существовали подозрения в сотрудничестве Амина с ЦРУ, которые обусловливались ненормативной, с советской точки зрения, биографией руководителя социалистической партии – обучением в США, а не в Университете Дружбы народов, совершенное владение английским языком при незнании русского.

В контексте гонки вооружений существенным геополитическим фактором являлись урановые рудники. При сравнительной прозрачности южных границ СССР всерьез рассматривалась перспектива возрождения басмаческого движении в Средней Азии. На юге СССР отсутствовала надежная система ПВО, и потому в случае размещения на территории Афганистана американских ракет типа «Першинг» ставились под угрозу поражения многие ключевые советские объекты, в том числе космодром Байконур.

Помимо СССР и США, в борьбе за Афганистан участвовали и другие геополитические субъекты

Вероятным при американизации Афганистана представлялось создание в приграничных с СССР районах систем наблюдений за ядерными испытаниями, осуществляемыми на среднеазиатских полигонах.

Антиамериканский вектор исламской революции 1979 года действительно заставлял США предпринять поиск страны, взявшей бы на себя прежние функции шахского Ирана. Не следует сбрасывать со счетов, что помимо СССР и США, в борьбе за Афганистан участвовали и другие геополитические субъекты.

Посредством активности резидента ЦРУ в Анкаре Пола Хенци в конце 1970-х гг. реанимировался пантюркистский проект создания «Новой Великой Османской империи», вплоть до включения в нее южных республик из состава СССР. Несмотря на преобладание индо-арийского этнического компонента, Афганистан также рассматривался как зона османизации.

За ширмой советско-американского противостояния, как правило, упускают в рассмотрении другого видного геополитического игрока в Афганистане – маоистский Китай. Конец 1970-х гг. ознаменовался новым витком эскалации напряженности между Пекином и Москвой, выразившимся в военных действиях на территории Кампучии и Вьетнама, кульминация которых пришлась именно на 1979 г.

Аминовский леворадикализм, по-видимому, воспринимался в Кремле через призму политики маоистского реванша. Аминовский режим идентифицировался с полпотовским. Успех вьетнамской операции 1979 года по свержению диктатуры «красных кхмеров» был расценен как опыт для аналогичного предприятия по отношению к Афганистану.

Поддержка Кремлем Дели предполагала антисоветский вектор политики Зия-уль-Хака. Советизация Афганистана означала создание петли удушения Пакистана как геополитического субъекта. Еще до введения советского «ограниченного контингента» на территории Пакистана были размещены 300 000 афганских беженцев, из которых организовывались, вооружались и обучались группировки моджахедов.

Фундаменталистский вектор ассоциировался с революционным Тегераном

Представители советских спецслужб утверждали о существовании у Исламабада проекта, по которому контролируемые оппозицией сепаратистские регионы северного Афганистана присоединялись бы к Пакистану, что перерезало мост не только между Москвой и Кабулом, но также между Москвой и Дели. В СССР опасались, что, достигнув контроля над афганскими урановыми рудниками, Пакистан создаст собственное ядерное оружие, последствия чего в свете индо-пакистанской конфронтации были бы непредсказуемые.

Мусульманский фундаменталистский вектор ассоциировался с революционным Тегераном, провозгласившим устами Хомейни «экспорт исламской революции». Естественно, что Афганистан как пограничное государство должен был одним из первых подвергнуться хомейнизации. Проводниками тегеранской политики в Афганистане выступали хазарейцы, исповедующие шиитскую версию ислама и подвергавшиеся масштабным репрессиям со стороны аминовского режима. Революционная исламизация Афганистана приводила к созданию «зеленой оси» – Тегеран – Кабул – Исламабад.

«Джихад меча» велся на афганской земле еще до прихода советских войск. Фундаменталистские мятежники сжигали светские школы, убивали учителей, детей-учеников и тому подобное. На вопрос о мотивах убийства школьников, адресованный одному из пленных моджахедов, тот отвечал, что это осуществляется ради их спасения от неверных. Таким образом, в афганском геополитическом клубке было сплетено множество интересов, конспиративных замыслов, геополитических проектов и субъективных амбиций. Современный миф о советской агрессии в Афганистан как волюнтаристской прихоти четырех кремлевских старцев профанирует прошлое и является следствием преднамеренной демонизации истории СССР.