Сергей Довлатов: «Бог дал мне то, о чем я его просил»
«Дни Довлатова» только что прошли в Эстонии, где он три года жил и работал, а в течение всего сентября в Санкт-Петербурге будут проходить различные мероприятия, так или иначе связанные с жизнью и творчеством одного из самых популярных на сегодняшний день писателя.
Его книги не лежат «мертвым грузом» в домашних библиотеках. Давно стало особым модным шиком употреблять в разговоре цитаты из его веселых ироничных рассказов. Открытый томик его сочинений можно увидеть как на американском пляже, так и в сочинской беседке. И везде неизменно на ваш заинтересованный взгляд последует вопрос: «А вы читали Довлатова?» Писательская слава как будто вернула его из эмиграции на Родину, где до этого времени именно писателем Довлатова упорно не желали признавать.
Сергей Довлатов родился в Уфе, в семье театрального режиссера и литературного корректора. Возможно именно эта «смесь» и отразилась на всей его последующей нелегкой писательской судьбе.
С сорок четвертого семья переехала в Ленинград, где будущий писатель окончил школу и поступил в институт для… углубленного изучения финского языка на филфаке ЛГУ. Откуда его уже через два года исключили за неуспеваемость.
После этого мальчик с нежным домашним воспитанием попал в суровую армейскую жизнь. Причем служил он не где-нибудь, а непосредственно во внутренних войсках, охранником в исправительной колонии. Служба в армии послужила хорошим толчком во взрослую жизнь.
Вернувшись Сергей сразу пошел на журфак и начал работать в студенческой многотиражке «За кадры верфям». Уже тогда он начал писать первые рассказы, вызывающие восторг у сверстников и ужас у издателей. Некоторое время Довлатов проработал литературным секретарем Веры Пановой. В поисках возможности своей писательской реализации, он в сентябре 1972 года отправился в Эстонию. Там начал с должности ответственного секретаря «Моряка Эстонии» и внештатного сотрудника в газете «Вечерний Таллин», потом перешел в отдел информации «Советской Эстонии». Общение с новыми людьми дало вдохновение на создание первой книги рассказов из своей жизни в редакциях «Пять углов», которую уже на выходе было приказано КГБ Эстонии уничтожить полным тиражом. Довлатов возвращается в Ленинград, где устраивается на работу в журнал «Костер». И опять получает очередные отказы в издательствах, постепенно переходя на самиздат. Попутно начинает печататься в эмигрантских изданиях «Континент», «Время и мы». В личной жизни писателя тоже не все складывается. Он жениться — разводиться, вновь сочетается браком, возвращается к прежней жене. У него рождаются дети. И все это добавляет ощущения разорванности в его неустроенную жизнь. Теперь уже журналы отказываются от публикаций его прозы. А в 1976 году его официально исключают из Союза журналистов.
Сергей Довлатов и дочь Екатерина
В семьдесят восьмом он принимает окончательное решение о эмиграции в США. Там о нем уже наслышаны. Его самиздатовские книжки давно передают из рук в руки давно расставшиеся с Родиной соплеменники. В ироничных, порой достаточно горьких персонажах писателя многие узнают себя. Он никогда не пользуется полным вымыслом. Любой герой в его рассказе имеет свою реальную историю. Не удивительно, что интерес, который вызвал его переезд на пмж в Америку, во многом подстегнул и ускорил печать первых книг.
Сергей Довлатов и и Тамара Зибунова
Но для того, чтобы обеспечить жизнь своей семье, необходимо было еще и работать в привычной ему журналистской среде. Сразу по приезду в Нью-Йорк он возглавляет газету «Новый американец». Получив заслуженное признание уже после выхода первой книги, он успевает за двенадцать лет только наращивать популярность, издав в США и Европе 12 своих книг. Но полностью насладиться писательской славой просто не успевает. В газете от него требуется рутинная работа гораздо более приземленного уровня, нежели требуемого его таланту. И он постепенно начинает задыхаться в ней.
Его герой по сути своей — это сам же Довлатов. Он ни к чему не привязан, иронично переносит тяготы и невзгоды. В юности Сергей хотел походить на Хемингуэя, такого грустного солдата, которому тягостна окружающая жизнь. В зрелости этому образу было не суждено сложиться. Америка взяла свободолюбивого писателя в жесткие рамки. И он, уже получивший заслуженное признание, просто задохнулся в жестко организованном мире. Писатель умер в Нью-Йорке от остановки своего измученного сердца.
В своих письмах из Америки он писал, что очень бы хотел приехать и в Питер, и в Эстонию, но только уже в статусе писателя. А незадолго до смерти он вообще высказал поразительную мысль:«Бог дал мне именно то, о чем я его всю жизнь просил. Он сделал меня рядовым литератором. Став им, я убедился, что претендую на большее. Но было поздно. У Бога добавки не просят».
