Польша завершает «разбор полетов» после гибели Качиньского

Вины России, о которой на протяжении целого года говорили в Варшаве, обнаружить так и не удалось

В драме крушения самолета польского президента под Смоленском в апреле 2010 года звучат последние аккорды. Сначала Польша долго пыталась обвинить во всем Россию, потом признала, что большая часть вины лежит на ней самой, теперь же, выдвинув обвинения против двух офицеров, готовивших полет, косвенно признает, что вся вина лежит на ней.

Польская военная прокуратура в понедельник выдвинула обвинения в халатности против двух офицеров 36-го спецполка ВВС Польши, который обеспечивает перелеты первых лиц польского государства. Представитель военной прокуратуры Марцин Максан сообщил в эфире польского радио о том, что эти офицеры не выполнили своих обязанностей при подготовке президентского самолета перед полетом в Смоленск в апреле прошлого года.

Ранее премьер-министр Польши Дональд Туск расформировал полк транспортной авиации, где проходили подготовку пилоты, управлявшие самолетом президента страны Леха Качиньского. Глава правительства отстранил от обязанностей трех генералов ВВС и еще 10 высокопоставленных военных из этого полка. По словам премьера, он утвердил решение об увольнении военных, принятое новым министром обороны Томашем Шемоняком. Предыдущий министр обороны Богдан Клих подал в отставку после того, как польская госкомиссия представила доклад о причинах крушения самолета Леха Качиньского под Смоленском 10 апреля 2010 года.

Офицерами, против которых выдвинуты обвинения, являются бывший глава 36-го авиационного спецполка Рышард Рачиньский, а также экс-глава первой авиационной эскадры подполковник Бартош С. (фамилия пока не называется). «Обвинение очень общо сформулировано. В большой степени это повторение тезисов доклада комиссии (главы МВД Ежи) Миллера», – сказал адвокат Рачиньского Анджей Верневич, сообщает РИА «Новости».

Именно глава 36-го спецполка утвердил состав экипажа и подтвердил, что он готов к полету 10 апреля 2010 года, говорится в докладе. На это Верневич ответил, что в тот день ему не было представлено никакого другого экипажа, следовательно, альтернативы у Рачиньского не было: выбирать пришлось из одного. Вина же Бартоша С., говорится в докладе, состоит в том, что он «не проверил недостатки в навыках пилотирования и навигации» экипажа.

В июле текущего года Варшава обнародовала свой доклад о причинах катастрофы президентского самолета под Смоленском. В числе прочих факторов, приведших к крушению, называлась и плохая подготовка экипажа. Были выявлены нарушения в подготовке пилотов самолета Качиньского и сделан вывод, что командиру недоставало опыта для столь сложного полета. «Это был не очень опытный летчик, который набрал его (опыт. – Прим. авт.) при полетах на хорошо оборудованные аэропорты. У него не было опыта полетов в тяжелых метеоусловиях», – сказал один из членов комиссии.

Добавились сюда и языковые проблемы: пилоты, которые летели в Смоленск, недостаточно хорошо говорили по-русски, чтобы поддерживать переговоры с российскими диспетчерами. То же самое относится и к штурману судна. А затруднения в общении не способствуют точному выполнению задачи. Как тут не вспомнить совет, данный одним из героев фильма «Особенности национальной рыбалки» финскому полицейскому: «Русский учи – пригодится». И ведь прав был.

Непосредственной причиной крушения, считает комиссия, стало снижение лайнера ниже минимально допустимой высоты на большой скорости. «Причиной происшествия было снижение (самолета) ниже минимальной высоты полета при чрезмерной скорости, которое происходило в метеорологических условиях, не предполагающих визуального контакта с землей, а также позднее начало процедуры ухода на второй круг», – отмечается в докладе, который цитирует Интерфакс.

Отмечается в докладе также и некоторая заторможенность экипажа, хотя само слово не употребляется. Просто говорится, что одной из причин катастрофы стало то, что его экипаж не отреагировал на сигнал системы об опасном сближении с землей: «отсутствие реакции экипажа на предупреждение типа «PULLUP», выдаваемое TAWS».

Также в докладе упоминаются «отсутствие контроля высоты с помощью барометрического высотомера при выполнении неточного захода; передача экипажу руководителем зоны посадки информации о правильном положении самолета по отношению к торцу ВПП, курсу и глиссаде, что могло укреплять экипаж во мнении о корректном выполнении захода на посадку, в ситуации, когда фактически самолет находился за пределами зоны допустимых отклонений». Кроме того, в документе содержится пункт «неинформирование экипажа руководителем зоны посадки о снижении ниже глиссады и опоздавшая команда по переводу самолета в горизонтальный полет и ненадлежащая летная подготовка экипажей на самолетах Tу-154M».

Что касается претензий к руководителю зоны посадки, то тут приходит на ум мой личный опыт общения с гастарбайтерами, плохо знающими русский язык. Они, в принципе, понимают, что ты им говоришь, но не сразу, а с задержкой в несколько секунд. На земле это ничего, а в воздухе глиссада может стать за это время совсем другой. И – привет Шишкину, как говорится.

Некоторое представление о том, как относятся польские руководители к спецавиации, может дать публикация в еженедельнике Wprost от 7 августа сего года. Журнал описывает историю, произошедшую в октябре 2010 года. Генералы из командования ВВС Польши сидят в самолете Як-40 уже второй час. Они должны лететь на учения в Кшесин, однако погодные условия – более чем сложные. Каждые 10-15 минут зовут пилота и просят еще раз проверить погоду. Каждый раз тот возвращается с той же информацией: условия в Кшесинах – ниже минимума, лететь нельзя, надо ждать. После очередного доклада о плохой погоде один из генералов говорит: «Ну, лети, сделаем второй Смоленск».

Та же ситуация повторилась и через полгода. Министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский собирался лететь во Львов. В аэропорту Львова была мокрая взлетно-посадочная полоса, сильный боковой ветер, что опасно для легкого правительственного Як-40. Пилот решил: можно лететь только в Жешув (город на юго-востоке Польши, недалеко от польско-украинской границы), там польская делегация пересядет на автомобили и доедет до Львова. «Через пару часов, – пишет Wprost, – пилоту звонит один из сотрудников Сикорского. Говорит, что во Львове вышло солнце, и нужно лететь. Однако из прогноза погоды следовало, что вот-вот начнется буря». «Чуть позже, – продолжает еженедельник, – пилоту позвонил командир, полковник Мирослав Емельняк. Сказал, что на него давят со стороны министра. Пилот ответил, что прогноз плохой, поэтому он никуда не полетит. «Очень хорошо, это я хотел услышать», – ответил полковник».

Если к этим описаниям добавить смоленскую катастрофу, то вполне можно увидеть тенденцию, согласно которой некоторые высокие польские чины склонны считать, что их воля важнее погодных условий, а летчики, если им сурово приказать, выкрутятся из любой ситуации.