Власти отменят межнациональные конфликты. На словах

Готовится закон об унификации терминологии, используемой в этой сфере

Складывается такое впечатление, что российские власти в последнее время взяли на вооружение один нехитрый принцип: «если не можешь изменить реальность, тогда ее нужно переименовать». Начало этому модному административному увлечению было положено законом о правоохранительных органах, когда легким нажатием думских кнопок депутаты превратили старую добрую милицию (которая, как известно, «меня бережет») в чуждую для российского уха полицию.

Судя по всему, полученный опыт по смене вывесок в целях имитации бурной реформаторской деятельности был признан положительным. Теперь российское правительство, которое так и не снискало особых лавров на поприще противодействия такому негативному социальному явлению, как межнациональные конфликты, планирует одержать над ним хотя бы ритуально-символическую победу.

Как стало известно, российский кабмин готовит «терминологическую рокировку», дабы сбить накал страстей вокруг этой темы посредством «полной и окончательной» вербальной ликвидации межнациональных конфликтов, которые отныне будет нужно обозначать как «межэтнические». И вообще правом гордо называться нацией получит лишь вся совокупность российских граждан, в то время как многочисленные народы и другие «исторические общности» меньшего масштаба в целях собственной самоидентификации должны будут довольствоваться высоколобо-наукообразной категорией «этноса».

Таким образом, в результате унификации в российском законодательстве понятийного аппарата, используемого в сфере межнациональных отношений, на смену громко и резонансно звучащему определению «межнациональные конфликты» придут риторически сглаженные «межэтнические эксцессы». Соответственно, во всем корпусе российского законодательства будут проведены массовые «лексические чистки» на предмет автоматической замены всего «национального» и «межнационального» на «этнический» и «межэтнический». Т. е. межнациональным конфликтом теперь будут называть исключительно «разборки» между суверенными нациями (государствами), а привлекать нарушителей будут за «разжигание межэтнической розни» или за «оскорбление этнических чувств» граждан.

В принципе, более четкое разведение понятий «нация» и «этнос», которые зачастую используются как синонимы в нашем бытовом обиходе, что подчас приводит к терминологической путанице, представляется вполне оправданным ходом. Тем более что с точки зрения классических постулатов политической социологии нацией является политическая общность граждан определенного государства, которая «устойчиво, осознанно и единообразно самопозиционируется в пространстве и времени и ассоциирует себя с определенной территорией и историей». Не случайно мы говорим об Организации Объединенных Наций как о совокупности суверенных политических образований, вступивших во взаимодействие на межгосударственном и наднациональном уровне. В этом смысле пресловутое «многонациональное государство», в отличие от полиэтнического государства, представляется достаточно спорно звучащей дефиницией, поскольку напоминает клиническую картину «политической шизофрении», понимаемой как раздвоение, растроение и т. д. (в зависимости от количества «наций-этносов») государственного суверенитета. Не говоря уже о том, что унаследованная со времен «парада суверенитетов» начала 1990-х (достаточно вспомнить знаменитый ельцинский призыв к руководству национальных республик «берите суверенитета, сколько унесете») традиция называть этнические общности, проживающие на территории РФ, термином «нация» (отечественная этнография насчитала в России более 180 этносов) может обладать существенным центробежно-сепаратистским потенциалом.

Наконец, в числе плюсов готовящегося решения можно назвать и то, что оно способно реабилитировать на уровне общественного сознания понятие национализма, преследующего цель укрепления гражданского единства всей нации. Политические деятели и СМИ либерального толка сделали все возможное, чтобы превратить этот вполне цивильный и общеупотребительный в мире концепт в одиозное слово-жупел, намеренно ставя знак равенства между абсолютно здоровым и органичным явлением и оголтелым этнонационализмом, культурной, а также религиозной нетерпимостью.

В то же время следует признать, что правительственная инициатива может иметь ряд скрытых подводных камней (до поры до времени неизвестных широкой общественности), которые, собственно говоря, и являются истинной причиной ее появления на свет. Подобные подозрения не кажутся беспочвенными, памятуя об опыте вышеупомянутого знакового переименования милиции в полицию, когда российское общество под сурдинку предложенной ему властями «игры в смену вывески» так увлеклось обсуждением сугубо внешней стороны вопроса, что практически не обратило внимания на то, что эта, казалось бы, формальная законодательная акция имела далеко идущую содержательную «начинку», связанную с изменением статуса и полномочий органов правопорядка.

Своим отношением к очередной терминологической реформе, затеянной российскими властями, в интервью KM.RU поделился известный российский публицист и общественный деятель Андрей Савельев:

– На мой взгляд, это – правильный подход. Все начинается с терминологии, которая определяет понимание между людьми. К сожалению, подавляющее большинство граждан и комментаторов используют понятия абсолютно неадекватно. У нас с советских времен путают понятия «нация», «национальность», «народность», «народ», «этнос» и т. д. Поэтому, безусловно, важно приводить хотя бы риторику официальных лиц к определенному стандарту, чтобы понятие «нация» вновь обрело первоначальное значение – как понятие политическое, а не этнографическое или этническое. Межнациональный конфликт – это конфликт между государствами, а не между народами, поэтому правильнее было бы говорить о межэтническом конфликте, хотя сам термин «этнос» у нас не слишком укоренен в обыденной речи. Т. е. конфликт между народами – это международный конфликт, а не межгосударственный.

Термины нужно употреблять в том значении, которое они имеют в научном дискурсе, а язык политики должен служить целям понимания социальной и политической реальности. Однако до сих пор у нас представление о национализме снабжалось самыми негативными комментариями. Между тем национализм в науке и в европейской риторике носит позитивную оценку как следование национальным интересам. Чиновники должны перейти к правильному пониманию этого термина. Только в этом случае государство сможет стать национальным, т. е. начать защищать свои национальные интересы. А пока о национализме будут говорить в негативном ключе, мы никак не сможем консолидировать наше общество и сосредоточиться на своих собственных интересах.

Хотя приведут ли изменения в риторике к реабилитации понятия «национализм», сказать трудно. Я не знаю, какие цели преследуют инициаторы этого проекта. Единственная надежда – на то, что во властных кругах наконец провернулись неторопливо работающие шестеренки, и наши политики начали приходить к разумным решениям. И хватит использовать эту безумную риторику, которая пришла еще с советских времен и принадлежит к иному идеологическому комплексу, который был враждебен самой основе российской государственности, поскольку он предполагал ориентацию на мировые процессы – мировую революцию и продвижение своих идей на международном уровне. Однако мы уже давно ушли от этой идеологии.

Нации не могут сводиться к этническим группам. Русские – это не этничность, а нация, просто в эту нацию входят представители различных этнических групп, которые лояльны российской государственности и российской исторической традиции. Т. е. речь идет о людях, принадлежащих к русской нации, но нерусским этносам и народам. И в этом нет ничего удивительного. Российское государство полиэтнично, но мононационально. Вообще любое государство всегда мононационально, потому что нация в государстве одна. А выражение «многонациональное» по отношению к государству – это полный абсурд. Просто составители Конституции в свое время внесли этот термин, безграмотно переводя соответствующий термин с иностранных языков на русский. Нация – это прежде всего понятие политическое, хотя в нации есть и этнический стержень. Другое дело, что инициаторы этой реформы могут попытаться подтасовать понятия и предложить нам нацию «россияне».

При всем этом русская нация, естественно, не отменяет других народов. Это те, кто вместе с русскими собирается продолжать строить российскую государственность. Более того, тот, кто не собирается или не хочет строить русскую государственность, также не будет изгнан из России. В конце концов, мы знаем опыт других народов и опыт существования национальных меньшинств. Это те, кто сами исключают себя из политической нации и не хотят участвовать в решении общей задачи, осваивать государственную культуру и говорить на русском языке. Это – их право. Ведь есть же всякого рода этнографические заповедники, добровольно организованные территории с особым порядком управления и т. д.