«Конфликты, обозначенные в 2017, по всей вероятности, получат развитие в 2018»

«Холодная война» с Западом есть долгосрочная реальность, считает эксперт

Политический тренд постсоветской истории выражается цивилизационным угасанием и приближением к порогу геополитической гибели. Не стал исключением и 2017 год. Приближение к смертельному порогу может идти более ускоренными темпами, а может и осуществляться с определенным торможением, но общая направленность движения остается неизменной.

Автор статьи, доктор исторических наук Вардан Багдасарян в эфире KM ТВ

Приговорена ли исторически Россия? История как выбор возможного такой детерминации не устанавливает. Спасение России принципиально возможно. Когда в 2014 году против России был применен первый пакет санкций, реакция на уровне российского политического руководства состояла в том, что это временно и отношения с Западом вернутся в скором времени в прежний формат. 

Это скоро закончится, говорил премьер-министр, просто сменится администрация в Белом Доме. Весь 2016 год российская политическая элита была преисполнена надежд на эту смену, связанную с приходом в Белый Дом Дональда Трампа. Оптимистичность публично выражаемых надежд варьировалась от веры в то, что Трамп отменит санкции до надежды на роспуск им НАТО и сдачи украинского режима.

В 2017 году все эти надежды рухнули. Трамп не только не отменил санкции, но при нем санкционный пакет был принципиально расширен. Трамп не только не распустил НАТО, но при нем американские военные контингенты продвинулись далее на восток, появившись уже на территории Польши и Прибалтики.

Трамп, наконец, в принятой в декабре 2017 года новой Стратегии национальной безопасности США, фактически заявил о начале нового прорыва Соединенных Штатов в оснащении ядерным оружием, как прямой ответ на позицию России.

Для России все это практически означает необходимость признать, что «холодная война» с Западом есть долгосрочная реальность.

А соответственно, под эту реальность, если только не принять версию капитуляции, должны быть перестроены все институты жизнеустройства. Необходимо, наконец, признать, что принятый с конца 1980-х годов стратегический вектор перестройки России под вхождение в западноцентричный мир был принципиально ошибочным.

Власть в 2017 году предъявила все-таки некую новую идеологему как ориентир «общества будущего». Этот ориентир был определен как «цифровая экономика». Он пришел на смену используемому ранее описанию будущего в качестве общества постиндустриального и преемственен ему в идеологическом смысле.

Смысловой подтекст выдвигаемой идеи «цифровой экономики» состоит в попытке утвердить представление, что основу экономического развития составляют не реальные сектора экономики – промышленность и сельское хозяйство, а виртуальные ниши, сопряженные с финансово-спекулятивными видами деятельности. И неслучайно, что обратившись к «цифровой экономике», особый интерес политическое руководство Российской Федерации проявило к криптовалюте.

Многие конфликты, обозначенные в 2017-ом году, по всей вероятности, получат развитие в 2018-ом. Политический сценарий развертывается в направлении их актуализации. Уже сейчас очевиден спектр вопросов, которые будут находиться в повестке российского политического процесса 2018-го года:

- попытка антипутинского заговора элиты, мотивированной началом экспроприации их активов за рубежом в феврале 2018-го года на основании вступающего в силу Закона США «О противодействии противникам Америки посредством санкций»;
- обвинение в фальсификации выборов, кампания по позиционированию российского политического режима нелегитимным, пост-выборные акции протестов;
- проведение властью после выборов непопулярных мер в социальной сфере, определяемых исчерпанностью бюджета, как следствие – широкий социальный протест;
- продолжение допинг-скандала, лишение России права проведения чемпионата мира по футболу;
- дальнейшая раскрутка темы коррупции, мировая кампания представления России в качестве криминального государства;
- обвинения России с позиции постиндустриального дискурса в обскурантизме и архаике, попытки проведения новой волны либеральных реформ в различных сферах под прикрытием перехода к «цифровой экономике»;
- усиление антивластного дискурса в среде либеральной художественно-творческой интеллигенции, обвинения в подавлении свободы самовыражения;
- провоцирование противоречий центра с регионами;
- провоцирование исторического конфликта белые-красные в связи со столетием расстрела царской семьи и начала Гражданской войны;
- новая эскалация напряженности с Украиной, Майдан 3.0 (вероятность в свете конфликта Порошенко-Саакашвили прихода к власти на Украине более политически радикальных сил);
- рост террористической угрозы в связи с перенаправленностью джихадистского терроризма после Сирии и Ирака на север, как ответ за участие России в сирийской кампании.

Выдержать весь совокупный пакет вызовов без принятия чрезвычайной повестки властям достаточно проблематично.  Все институты, сформированные под задачу вхождения в западный мир, задачу противостоять этому западному миру в целях сохранения государственного суверенитета, оказываются не в состоянии.

Основной вывод по итогам 2017 года состоит в фиксации исторического возрастания запроса на изменение модели жизнеустройства России.