Типажи великой Бауманки. Часть пятая
«Самурай Коломойский*»
Вообще-то правильно фамилия одного из лабных инженеров была Сиротин. Самая что ни на есть посконная и почвенная. Но внешне он был поразительно похож на ныне опального украинского олигарха Коломойского (по решению Росфинмониторинга внесен в федеральный реестр террористов и экстремистов РФ – прим. ред.). Так же шевелюрист, упитан и энергичен, как агрегат для забивания свай. Поэтому за глаза Сиротина вся лаба называла исключительно «Коломойским». Кто-то даже предположил, что «лабный Коломойский» – таинственный внебрачный сын хохляцкого нувориша.
Была у Сиротина одна, но пламенная страсть – бескорыстная любовь к японским мечам-катанам. По вечерам в бауманском спорткомплексе он часами напролет бесшумно двигался по татами в белом кимоно, рассекая с жутким придыханием и утробным уханьем воздух холодным лезвием японской стали.
А тут, как на грех, Матусевич тайно приволок в лабу две терских шашки (он был поклонником именно этого холодняка). Это была целая спецоперация. С холодным оружием прорваться в институт было нереально. И в ход пошла военная хитрость: шашки Матусевич пронес мимо охраны в круглом чертежном тубусе, а ножны к ним заправлял в штанину и, деланно хромая, натужно ковылял на второй этаж факультета, фиксируя боковым зрением сочувствующие взгляды охраны. Можно было спалиться – узорчатые кавказские ножны предательски выглядывали из штанов. Контрабандные шашки Матусевич повесил на стене лабного блока питания (БП) – крест-накрест, как в черкесской сакле. Это был его сюрприз личному составу лабы на Новый год.
И инженеры, аспиранты и студенты с тех пор предавались гастрономическим изыскам под сенью скрещенных кавказские шашек.
Коломойский в БП обычно не заходил – его лабный отдел имел собственную кафешку. Но под Новый год, в разгар всеобщего сабантуя в «аквариуме» (лекционный зал лабы), взбодрившись каким-то энергетиком, Сиротин-Колмойский таки заглянул в БП за добавкой к съеденному и выпитому. И его пытливый взор зафиксировал на стене хищный кавказский холодняк. Почти катаны. Коломойский застыл, словно пораженный ударом молнии. Сердце сначала замерло в груди, а потом курлыкнуло и буйно заколотилось о ребра.
Взгляд «катаниста» затеплился сакральным благоговением.
Пружинистым кенгуриным прыжком он взлетел на диван и трепетно прильнул к холодному двудолому изгибу. Шашка легла в шершавую инженерную ладонь как родная.
Коломойский зашел в блок питания человеком, а вылетел центрифугой. Причем с двумя кривыми шашками в руках. Он влетел в «аквариум» лабы, как ангел мести или демон бури. И в зале рвануло гейзером массовое жизнетрясение. Увидев это «чудище обло, огромно, с оружьем и лаяй», народ прыснул в разные стороны. А Коломойский, забившись в каком-то жестоком краковяке, стал крутиться вокруг своей оси, как вертолетная лопасть, выкидывая ногами причудливые нездешние коленца. Шашки узкими полосками плескались над его головой, как чайки над морской пучиной.
Ошарашенный личный состав лабы стал приходить в себя. В воздухе повис общий немой вопрос: как укротить неистового танцора? Близко подобраться к нему было невозможно – шашки выписывали причудливую метель вокруг ходящей ходуном фигуры Сиротина. Кто-то решил торпедировать «самурая» фуршетным столом. Сказано – сделано. Со стола смахнули всю праздничную снедь, и четверо энтузиастов с криками «Поберегись!» рванули с этим тараном наперевес в сторону живого протуберанца, исполнявшего сложную смесь боевого гопака, лезгинки и ламбады. Но Коломойский был не так прост. Без боя сдаваться он не собирался. Ловко увернувшись от торпедного тарана, он «веселыми свечками» понесся вдоль аквариума, перепрыгивая через стулья и искусно огибая столы.
Торпедоносцы летели вслед за ним, теряя личный состав «по ходу пьесы». Кто-то споткнулся и улетел под стол, кто-то напоролся на лабный стенд и, ухнув, погряз в его расщелинах, кого-то снесли могучим ураганом мечущиеся по лабе зрители.
Эти «гонки с преследованием» проходили под аккомпанемент протяжного трубного рева мамонта, который доносился с первого этажа. Это инженер Борисенко, побагровев от натуги, дул в доисторический клаксон, который он предварительно притащил в лабу накануне общего сабантуя.
В конце концов инженер Фронин в амплитудном прыжке леопарда настиг беглеца и, повиснув у того на плечах, поверг его на пол. Обоих тут же накрыла толпа преследователей. Из-под горы тел была видна только буйная шевелюра танцора и импровизатора. Шашки были выкорчеваны из ладоней Коломойского, который держался за них, как за последнюю надежду. Их отнесли от греха подальше в «бомжатник» – лабный склад всякого инвентаря. Танцор тоже был изъят из обращения. Его этапировал в соседний кабинет трезвый Фронин. Праздник продолжался своим чередом.
А на следующий день приказом декана было велено от греха подальше убрать шашки из лабного блока питания. «А то еще сдуру порубите друг друга, рубаки хреновы», – так прокомментировал декан свое решение.
Матусевич, скрипя зубами от злости, отвез шашки домой. На этот раз без маскировки.
Так завершился новогодний краковяк с саблями лабного инженера-самурая Сиротина-Коломойского.
* По решению Росфинмониторинга внесен в федеральный реестр террористов и экстремистов РФ
Bingjiefu He
Комментарии читателей Оставить комментарий