Нынешний кризис нельзя сравнивать с Великой депрессией

Великая депрессия, кстати, вообще не была кризисом: это была послекризисная депрессия

Гуляя тут по просторам Интернета, я нашел на сайте banki.ru интересную статью. Правда, там было написано, что она опубликована в газете «Ведомости», к которой я отношусь весьма скептически и, соответственно, никогда не читаю, но поскольку я сначала статью прочитал, то обнаружил, что написал ее человек (Кеннет Рогофф), к русскому изданию книги которого я писал предисловие, да и сама книга в статье упоминалась. По этой причине я решил все-таки этот текст прокомментировать.

Называется статья «Великое сжатие» и начинается с вопроса о том, почему до сих пор мы называем продолжающийся финансовый кризис «великой рецессией». По мнению Рогоффа, появление этого термина вызвано ошибкой при установлении диагноза болезни, которой охвачены Соединенные Штаты и другие страны, а плохой диагноз ведет к ошибочным прогнозам и неверной политике.

Далее он расшифровывает эту свою позицию: «Слова «великая рецессия» создают впечатление, что экономика находится в обычной рецессии, только более глубокой, чем обычно, – та же простуда, только сильная. Именно поэтому выводы аналитиков и предположения прогнозистов, которые пытались строить аналогии с послевоенными рецессиями, оказались настолько далекими от реальности. Более того, многие политики исходили из того, что имеют дело с глубокой рецессией, с которой можно справиться, используя обычный инструментарий бюджетных ресурсов, только делая это энергичнее, чем обычно. Но подлинная проблема состоит в том, что глобальная экономика перегружена долгами. Быстрого решения нет, если не прибегнуть к какому-либо из способов перераспределения средств от кредиторов к должникам – т. е., проще говоря, к дефолтам, частичным дефолтам или инфляции».

Здесь уже можно комментировать. По нашему мнению, нынешний кризис носит структурный характер, и самое главное (хотя далеко не единственное) структурное несоответствие – между расходами домохозяйств и их доходами, масштаб которого уже достиг примерно $3 трлн в год. Все остальное – гипертрофированный размер финансового сектора, растущий разрыв между богатыми и всеми остальными и в т. ч. пресловутые долги – это уже вторичные эффекты.

Грубо говоря, с нашей точки зрения дело не в долгах: их можно списать, пролонгировать, реструктурировать… Но любое такое действие вызовет падение частного спроса, а это – социально-политическая катастрофа. Иными словами, проблемой являются не столько долги сами по себе, сколько то, что их больше невозможно наращивать – с соответствующим падением спроса. Впрочем, посмотрим, что дальше пишет Рогофф.

«Более точным, хотя и менее обнадеживающим названием для продолжающегося кризиса является словосочетание «второе большое сжатие» (Second Great Contraction). Совместно с Кармен Райнхарт мы предложили этот термин в нашей книге «На этот раз все будет иначе» («This Time is Different»), исходя из того, что мы находимся в сильном финансовом кризисе, а не в типичной рецессии. «Первым большим сжатием» была как раз Великая депрессия – это было доказано Анной Шварц и покойным Милтоном Фридманом. Процесс «сжатия» охватывает не только объемы производства и уровень занятости, как при обычной рецессии, но и кредит. На долговую разгрузку после таких кризисов обычно уходит много лет».

Опять не соглашусь. Великая депрессия, кстати, вообще не была кризисом: это была послекризисная депрессия. А сам кризис, который длился с весны 1930 по конец 1932 гг., был типичным структурным кризисом, связанным с тем же самым несоответствием спроса и доходов. Именно это несоответствие было главным механизмом, описывающим течение кризиса, а долги, как и сейчас, были сугубо вторичным эффектом.

Дальше Рогофф пускается в философские рассуждения о важности правильного диагноза, которые мы опускаем, поскольку спорить тут не с чем. Он только отмечает, что главным в неправильном диагнозе «рецессии» было желание объяснить всем, что кризис скоро закончится, – и здесь с ним нельзя не согласиться. А вот дальше идет следующий пассаж: «Но при типичном глубоком финансовом кризисе ситуация иная. Как мы показали в книге, экономике обычно требуется более четырех лет, чтобы вернуться к докризисному уровню подушевого дохода. На сегодняшний момент, если взглянуть на широкий спектр макроэкономических переменных, включая объем производства, занятость, долговую нагрузку, цены на жилье, то можно убедиться, что наши количественные ориентиры, основанные на прежних послевоенных финансовых кризисах, оказались более верными, чем ориентиры, основанные на логике обычной рецессии».

Согласиться не могу категорически. Этот кризис, как мы не раз писали, вообще гораздо более глубокий, чем просто финансовый. И если исходить из опыта 1930-х гг., дополненного эмиссионной практикой современности, то только «острая» его стадия (т. е. постепенное падение частного спроса) составит 5-8 лет, а дальше начнется аналог Великой депрессии, причем не исключено, что значительно более длинный.

А вот дальше начинается самое интересное. Рогофф пишет: «Многие комментаторы говорили, что бюджетное стимулирование не сработало не потому, что это было неверное лекарство, а потому, что вливания были недостаточными для «великой рецессии». В действительности дело в том, что при «большом сжатии» главная беда – перегруженность долгом. Самый эффективный способ распорядиться ограниченным ресурсом для правительств, сохраняющих высокие кредитные рейтинги, – заняться снижением долга».

Замечательно! Но Рогофф ничего не пишет о причинах роста долга и о тех механизмах, которые позволили так сильно его нарастить (постоянное, на протяжении почти 30 лет снижение учетной ставки ФРС США, т. е., фактически, стоимости кредита и введение системы рефинансирования долга), и по этой причине не отдает себе отчет в том, что вернуть эти долги полностью или хотя бы существенно сократить их объем без радикального снижения масштабов экономики просто невозможно. Впрочем, для понимания этого факта нужно рассматривать экономику в целом, а не только ее финансовый сектор, так что ошибка Рогоффа вполне естественна.

Дальше Рогофф дает какие-то конкретные рекомендации, как, может быть, можно было бы снизить этот долг, но есть серьезные сомнения, что он всерьез изучал реальные последствия реализации этих своих советов.

Далее он предлагает рассмотреть еще один вариант действия: «Есть ли какие-то альтернативы топтанию на одном месте и нерешительности? Еще в декабре 2008 года я писал, что единственный практический способ сделать наступающий период болезненной долговой разгрузки и слабого роста менее болезненным и долгим – это контролируемый скачок инфляции в США: например, на уровне 4-6% на протяжении нескольких лет. Конечно, инфляция – это несправедливый и произвольный процесс перераспределения дохода от кредиторов к должникам. Но приходится признать, что это – самый прямой путь к скорейшему выздоровлению экономики. В конце концов, этот процесс будет происходить тем или иным путем – и Европа уже начала отдавать себе в этом отчет».

Опять не соглашусь! Нынешняя экономика – это экономика спроса. Инфляция обесценивает спрос, так что 4-6% реальной инфляции равносильны существенному падению мирового ВВП. Собственно, эффект от эмиссии ФРС в 2008-2010 гг. был как раз потому, что она не вызвала инфляции (за счет сокращения до безумия завышенного кредитного мультипликатора), а вот как только инфляция начнется, спад резко ускорится.

Далее уже начинаются чисто монетаристские «примочки». Рогофф пишет: «Готовность пойти на ограниченно ускоренную инфляцию некоторые наблюдатели считают чем-то вроде ереси. Но «большие сжатия», в противоположность рецессиям, – это крайне редкие явления. Они случаются раз в 70 или 80 лет. В такие моменты центробанкам приходит пора растратить часть финансовой репутации, накопленной за «обычные» годы».

Мне не кажется, что инфляция – это что-то страшное, но я-то, слава Богу, не монетарист. А вот монетаристы этого слова боятся как огня (вспомним хотя бы пресловутого Гайдара), так что Рогофф пишет для них. Ну а далее снова начинаются философские сентенции о необходимости правильного диагноза. Все я их приводить не буду (желающие могут легко найти первоисточник), помещу только одну цитату: «Возможно, на этот раз дым развеется быстрее обычного, и мы откажемся от ярлыка «великой рецессии» и заменим его чем-то более соответствующим реальности, например, «большим сжатием». Конечно, сейчас уже слишком поздно отыгрывать назад неверные прогнозы и ошибочные политические решения, которыми был омрачен финансовый кризис. Но никогда не поздно начать действовать в правильном направлении».

Опять-таки, с последней фразой нельзя не согласиться, однако общий вывод из приведенной статьи – все-таки негативный. Кеннет Рогофф, судя по всему, не разобрался до конца во всех сложностях проблемы и по этой причине сделал неправильные выводы. Нынешний кризис нельзя преодолеть, оставаясь только в рамках чисто финансового анализа, тем более исключительно долгового; его причины и механизмы носят более глубокий, общеэкономический характер.