Могущество России будет прирастать сельским хозяйством

Так считает известный сельхозпромышленник В.С. Бирюков, избранный недавно членом правления РСПП. На первый взгляд, это утверждение выглядит парадоксально, но г-н Бирюков уверен в обратном.

Ведь недра исчерпаемы, говорит он, а плодородие – нет.

Плодородие-то, может, и да, Виктор Степанович, хочется возразить ему, но где оно? Всегда сельское хозяйство ассоциировалось у нас с чем-то тяжелым, неподъемным, засушливым и страшно непродуктивным. В прежние времена казалось, что те продукты питания, которые оно производит, сами же крестьяне и съедают. А то, что у них успевают отнять, попадает в города. Но на всех его все равно не хватает и поэтому в магазинах вечные очереди. Но в село горожане, тем не менее, ехать не хотели, потому как там тяжело и мало платят.

Только в новейшие времена с продовольствием стало типа хорошо, но это не за счет роста производительности на селе, а за счет импортного продовольствия. С едой сделалось практически вольготно, но она странным образом утратила свои вкусовые качества. Наверное, порастеряла из-за дальней дороги.

По словам В.С. Бирюкова, теперь все обстоит иначе. Свою точку зрения он обосновывает издалека. «Какова сейчас структура внешней торговли? — задается он вопросом. - Углеводороды превышают 65% экспорта, еще 16% приходится на металлы. А российский импорт практически на 65% состоит из оборудования и автомобилей. Глобальный кризис углубил перекос между добывающей и обрабатывающей индустриями: экономика продолжает примитивизироваться, а ее человеческий капитал – деградировать. Тем не менее, на этом унылом фоне вот уже около пяти лет подряд все чаще появляются яркие краски».

Это он имеет в виду свой родной агропромышленный комплекс. «Его обновленные фрагменты, — говорит Бирюков, — даже внешне разительно отличаются от большинства хозяйств, которых модернизация еще не коснулась. Современные предприятия АПК тотально компьютеризованы, используют Интернет, спутниковое позиционирование, передовые достижения селекционеров». Наибольшие темпы модернизации демонстрируют птицеводство, а также свиноводство. Общий рост российского АПК в кризисном 2009 году составил около 1,2%, в целом по животноводству – 4,1%, в частности по свинине – 8,6%.

Совсем еще недавно, в 1992–2005 годах, в свиноводстве наблюдалось неуклонное снижение производства. В 1992 году Россия произвела свинины в убойном весе почти 1700 тыс. тонн, а в 2005-м – только 420 тыс. тонн: произошло падение в 4 раза. За те же годы доля промышленного производства свинины снизилась с 60% до 28%, то есть мясо производилось в основном личными подсобными хозяйствами (ЛПХ).

Переломным стал 2005 год, когда стартовал нацпроект «Развитие АПК». Производство свинины пошло вверх, и одновременно в общем объеме росла доля ее промышленного производства. За 2009 год Россия произвела уже около 1200 тыс. тонн свинины, что в 2,8 раза выше уровня 2005 года.

За тот же период 2005–2009 годов ВВП России вырос на 25% – таким образом, свиноводство развивалось гораздо быстрее экономики в целом. Причем на долю промышленного производства в 2009-м пришлось уже 53% всего объема свинины; доля же ЛПХ за те же 4 года сократилась с 72% до 47%.

Бирюков сравнивает продуктивность нашего свиноводства с датским, и оказывается, что мы почти ему не уступаем. «Свиноматка у датчан дает в год 27 поросят, в то время как на наших новых предприятиях – 25. Да и на наших частично модернизированных предприятиях приплод свиноматки составляет 24 поросенка в год. Куда заметнее отличие от Дании на предприятиях совершенно устаревших, низкоэффективных – только 18 поросят. Ну, а на наших крестьянских подворьях свиноматки приносят лишь по 14 поросят в год – почти вдвое меньше, чем у лидеров рынка».

Идем дальше. Годовое производство мяса на 1 свиноматку в Дании составляет 2190 кг, а в среднем по России – 1530 кг. Однако разброс у нас очень существенный: на новых предприятиях каждая свиноматка обеспечивает в среднем 2100 кг мяса в год, на частично модернизированных предприятиях – 2016 кг, на старых предприятиях – 1400 кг, на ЛПХ – только 1082 кг. Отставание ЛПХ от передовиков, опять-таки, почти двойное.

«А выход постного мяса из туши? – восклицает г-н Бирюков. — У датчан – 63%, на наших новых предприятиях – 60%, на частично модернизированных предприятиях – 58%, на старых – 52%. А на ЛПХ средний выход постного мяса – только 47%. И мучаются с этой зажиренной сверх всякой меры свининой мясокомбинаты, и отмахиваются от нее розничные потребители».

А вот в этом месте у нас есть что возразить. Виктор Степанович, хочется сказать ему, покажите мне, где можно купить эту «зажиренную» свинину с ЛПХ. Я хочу ее купить и питаться только ею, потому что вкус у нее такой, что ел бы и ел, «сквозь годы мчась», как сказал поэт. А вот от новой свинины из кастрюли, особенно на первых минутах варки, пахнет чем-то непотребным. Это от биокормов, которые позволяют выращивать животных вдвое быстрее, да? Но ведь вы не скажете, все животноводы крайне неохотно отвечают на этот вопрос и уходят в сторону. Но и мы не вчера родились, понимаем, в чем тут дело. Ладно, я уже смирился с тем, что в городских магазинах прежнего мяса не найдешь, а можно купить его только в деревне, если повезет. Что там у нас дальше?

«Посмотрим на среднесуточные привесы поросят на откорме. Датские свинки прибавляют почти по 780 г, наши на новых предприятиях – по 760 г: тут мы уже практически сравнялись. На частично модернизированных предприятиях привесы, конечно, меньше – по 680 г, на старых – по 520 г. А на подворьях – меньше 340 г. Вывод: в промышленных условиях животные растут в разы быстрее, чем на подворьях».

Вот, «вот она, Карла Маркса-то где!» – как восклицал один из персонажей фильма «Коммунист». У крестьян в ЛПХ свиньи так мало приросту дают не потому, что они совсем отсталые, а потому что корма у них простые и бесхитростные, натуральные, одним словом – зерно, трава, хлеб, овощи. И никакой химии. Но такого мяса теперь уже будет становиться все меньше и меньше, и тут ничего не поделаешь.

«Возьмем конверсию корма – так называют расход кормов на производство 1 кг свинины. Эта тема плохо известна за пределами аграрного сообщества и, вполне возможно, я открою «большой секрет». Датчане на производство 1 кг свинины затрачивают 2,76 кг кормов. Средняя конверсия на новых предприятиях России составляет 3 кг, на модернизированных предприятиях – 3,6 кг, на старых предприятиях – 5,6 кг. А на ЛПХ конверсия достигает 8 кг! В итоге ЛПХ производят мясо не только чудовищно жирное, но и с высокой себестоимостью».

Но оно того стоит, Виктор Степанович! Спазмы в моем голодном желудке при воспоминании о крестьянском мясе это подтверждают, равно как и отвращение, непроизвольно возникающее при воспоминании о мясе магазинном. Но это так, лирика. Против хода времени не попрешь. Возможно, я всего лишь привередливый гурман и не представлю реальную картину пищевых предпочтений населения.

Ну а что в итоге? «Модернизация части АПК привела к тому, что новые российские свиноводы уже наступают на пятки всемирно признанным лидерам отрасли,— говорит Бирюков.— Отсюда – несколько прогнозов».

Хорошо, коли так. Отрадно, что мы тихо и незаметно подкрались к лидерам в сельхозпроизводстве. Послушаем прогнозы.

«По-видимому, ЛПХ в ближайшие годы будут все чаще переориентироваться на небольшие молочные фермы – в отличие от свиноводства, это дело вполне по плечу крестьянскому подворью. Неслучайно в 2009 году уже запущена государственная программа строительства типовых коровников на 20, 40 и 60 животных.

В ближайшей перспективе отечественное свиноводство будет и далее концентрироваться на крупных высокотехнологичных свинокомплексах. Так, в 2012 году Россия предположительно произведет 1650 тыс. тонн свинины, что на 42% больше, чем в 2009 году. И почти столько же, сколько в 1992-м! При этом в 2012 году на промышленное производство вместо нынешних 53% придется уже 61%. Это повлечет за собой снижение себестоимости свинины при одновременной замене в ней жира мясом.

Соответственно в нашей стране продолжится импортозамещение. Рост птицеводства и свиноводства позволит снизить импорт мяса и мясопродуктов за 2010–2011 годы до 18%, что почти вдвое ниже уровня 2008 года и вплотную приближается к 12% – показателю Доктрины продовольственной безопасности. Тут ведь дело даже не в диверсификации как таковой: ни один народ просто не вправе разучиться производить для себя еду (не останавливаясь на этой теме подробно, напомню об упорном сохранении Японией своего убыточного рисоводства). Но продовольственная безопасность – это еще и зависимость других стран от нашего продовольствия. Вероятно, не позднее 2020 года Россия из импортера мяса превратится в его экспортера, причем по курятине это должно произойти гораздо раньше.

Население планеты увеличивается, а аппетит его растет: недаром даже порции еды перед апостолами на Тайной вечери живописцы изображали век от века все больше и больше. При этом сельхозугодий не прибавляется: если в 1960 году 1 гектар пашни приходился на двоих землян, то в 2002-м их стало пятеро. Ожидается, что в 2015 году с 1 гектара должны будут прокормиться уже шесть человек! Так что угроза голода, а вместе с нею и цены на продовольствие в перспективе будут только расти. В 2007 году эти «ножницы» уже привели к глобальному продовольственному кризису. Конкурентное преимущество России таится в ее огромных неиспользуемых сельхозугодьях. Думается, к середине XXI века экспорт продуктов питания будет играть для нашей страны роль, сопоставимую с экспортом энергоносителей».

Ну, если так, то, может, тогда и инноваций не нужно, проживем на экспорте продовольствия? (шутка) В любом случае, сами не помрем. Помнится, когда-то бывший посол СССР в Голландии назвал ее «великой сельскохозяйственной державой» Он был так впечатлен ее успехами, что, выйдя в отставку, занялся фермерством. Выходит, мы теперь уже, в части новых предприятий АПК, догоняем лидеров и скоро сами станем таковыми? Во всяком случае, по производству зерна мы сейчас занимаем третье место в мире. Вашими бы устами, да мед пить. Впрочем, поживем – увидим.

Леонид Рудницкий