Ливия и применение в ней афганской модели

«Афганская модель» включает в себя комбинацию сил специального назначения, доверенных, местных войск и авиации

Несколько дней назад ливийские повстанцы при воздушной поддержке НАТО захватили большую часть Триполи. Очевидный военный успех мятежников приглушил (по крайней мере, на какой-то момент) голоса многих, кто критиковал военную стратегию НАТО в Ливии. И хотя прежде чем извлекать уроки, необходимо разобраться в истории (не говоря уже о конце войны), события последних дней говорят о том, что важно не переоценить то, как проводилась эта кампания.

В самом деле, в этой колонке нашего издания критиковалась деятельность НАТО, включая комментарии касательно сомнительной законности воздушной кампании, размышления об эффективности воздушной стратегии в Ливии и, возможно, преждевременные разговоры об уроках, извлеченных из конфликта.

Исходя из вышесказанного, одним из наиболее важных вопросов, возникших вследствие этой кампании, является эффективность военно-воздушных сил. Из-за того, что одна наземная война прекращается, а другая набирает обороты, Соединенные Штаты и их союзники крайне неохотно развертывают сухопутные войска. Лидеры основных стран, участвующих в интервенции, сразу дали понять, что сухопутным войскам не будет отведено существенной роли в ливийской операции, а американский президент Барак Обама стоял на этом наиболее твердо. В условиях невозможности использования сухопутных войск бремя военного вторжения ложится на воздушные и военно-морские силы. Операция в Ливии началась с установления запретной для полетов зоны, а потом все быстро переросло в крупномасштабную кампанию, в которой повстанцам оказывалось содействие в борьбе против режима полковника Каддафи. Начало кампании напомнило о первых месяцах войны в Афганистане, в которой Соединенные Штаты победили «Талибан» при помощи ВВС, спецслужб и сухопутных войск Североатлантического альянса.

«Афганская модель» включает в себя комбинацию сил специального назначения, доверенных, местных войск и авиации. Местные защищают спецподразделения от атак, фиксируют позиции врагов и отвоевывают земли. Спецслужбы находят мишени и координируют атаки местных. В результате точных ударов с воздуха вражеские позиции ослабляются, либо урона достаточно для того, чтобы местные войска смогли занять их позиции. Эта модель срабатывала очень неплохо в первые несколько месяцев войны в Афганистане, но она оказалась не столь эффективна на начальных этапах гражданской войны в Ливии. Несмотря на то, что удары с воздуха могли остановить правительственные войска, поначалу наступательные действия мятежников на востоке не увенчались успехом, и какое-то время казалось, что осажденный город Мисурата обязательно падет.

Но потом складывалось впечатление, что победа повстанцев не за горами, и афганская модель оправдывает себя, хотя и медленно. Однако по сравнению с войной в Афганистане скорость продвижения ливийских повстанцев была практически нулевой. К настоящему моменту натовская интервенция в Ливию длится уже 5 месяцев и несколько дней. Кандагар – оплот движения «Талибан» в Афганистане, пал 9 декабря 2001 года, спустя всего два месяца после начала воздушной операции в стране. Конечно существует ряд важных различий. Интенсивность авиаударов в Афганистане была значительно больше, да и удары наносились более тяжелые. И даже несмотря на то, что мы, наверное, никогда не узнаем о точной компоновке спецназа ни в Афганистане, ни в Ливии, контингенты, задействованные в последнем конфликте, скорее всего, были более крупными и проводили больше операций. Задействованные в Афганистане военные силы были гораздо опытнее, чем их ливийские коллеги, что, возможно, и обусловило более качественное проведение наступательных операций, что в конечном счете привело к взятию Кандагара. География Ливии, из-за которой большинство военных операций проводилось в относительно узком коридоре вдоль побережья, также способствовала использованию военно-воздушных сил.

Однако афганская модель – это также политическая, как и военная концепция. Политическая в том смысле, что она предполагает минимизацию внутреннего сопротивления в стране, в которую проводится вторжение, минимизацию националистических действий и международного возмущения. Все три пункта были учтены при операции в Ливии. Лидеры ключевых стран НАТО – Обама, французский президент Николя Саркози и британский премьер-министр Дэвид Кэмерон – совершенно не ожидали, что война затянется на столь долгий период. Обама был вынужден придумать сомнительное оправдание войне после того, как она вышла за установленные временные рамки. Кэмерон и Саркози также оказались под внутренним давлением, а другие страны НАТО все больше критиковали ход кампании в Ливии. Однако относительно низкая стоимость войны по западным меркам, несомненно, притупила критицизм. В целом политический результат воздушной операции в Ливии остается непонятным. В основном международное сообщество хранило молчание; впрочем, насилие в Сирии и продолжающийся коллапс мировой экономики могли отвлечь его внимание от Ливии.

Другим политическим аспектом афганской модели является послеконфликтная стабильность. Из-за того, что модель предполагает крупномасштабное использование сухопутных войск, она также предполагает и стабилизацию обстановки после разрешения конфликта, чем должны заняться силы повстанцев. Таким образом, вторгающаяся сторона затрачивает меньше усилий, и в идеале сводятся на нет националистические настроения, которые сопутствуют крупномасштабной оккупации. Однако для коалиции мятежников здесь возникают серьезные трудности. Повстанцы, которых раньше объединяло лишь стремление победить, внезапно сталкиваются с необходимостью формирования правительства. Им также необходимо решить, что делать с оставшимися элементами прежнего правительства. Все эти обстоятельства потенциально являются очень опасными подводными камнями, присущими афганской модели. Если после падения Каддафи Ливию снова охватит гражданская война, то это плохо скажется на стратегической концепции, которая предполагает большую отдачу при минимальном риске. С другой стороны, если опыт совместной работы против войск Каддафи помог выстроить взаимоотношения между повстанцами, что послужило основой для создания реального правительства, то медленный ход войны в Ливии может таить в себе несколько скрытых преимуществ.

Бои в Триполи продолжаются даже несмотря на то, что режим Каддафи утратил контроль практически над всей территорией страны. Процесс создания стабильной, демократической власти, без сомнения, потребует больше времени, чем эта война, и, конечно, будет сопряжен с трудностями. Вероятно, пройдут годы, прежде чем мы будем иметь четкое понимание политических и социальных последствий конфликта. Однако военные аналитики Запада уже принимают во внимание курс кампании и его значение для будущего оборонного планирования. В контексте сокращения военных бюджетов в Соединенных Штатах и Европе эти уроки следует воспринять с особым вниманием. Военно-воздушные силы НАТО были важным инструментом, способствовавшим повстанцам победить в гражданской войне в Ливии, и полный и тщательный анализ того, как их использование повлияло на исход войны, должен приниматься во внимание при дебатах, касающихся обороны.