Сделка

США. 1969. 125 минут.

Автор сценария Элиа Казан (Elia Kazan) по собственному роману

Оператор Роберт Сартис (Robert Surtees)

Главный художник Джин Кэллахан (Gene Callahan)

Художник Малколм Бёрт (Malcolm Bert)

Композитор Дэвид Эмрам (David Amram)

Кёрк Дуглас/Даглас (Kirk Douglas), Фэй Данауэй (Faye Dunaway), Дебора Кёрр (Deborah Kerr), Ричард Бун (Richard Boone), Хьюм Кронин (Hume Cronyn), Майкл Хиггинс (Michael Higgins), Кэрол Ив Россен (Carol Eve Rossen), Уильям Хэнсен (William Hansen), Хэролд Гулд (Harold Gould), Майкл Мёрфи (Michael Murphy)

Кассовые сборы - ориентировочно $9 млн. (в пересчёте с учётом инфляции - $46,2 млн.), поскольку прокатная плата составила $4 млн.

Оценка - 7,5 (из 10)

Драма с элементами сатиры

•	Кадры из фильма

Фильм «Сделка» появился после довольно долгого (шестилетнего) перерыва в кинематографическом творчестве Элиа Казана, который тем временем издал ещё одно (вслед за романом «Америка, Америка») литературное сочинение и тоже решил его экранизировать. Кстати, «Сделку» восприняли как своеобразное продолжение «Америки, Америки», когда действие происходит уже в 60-е годы, а не в начале ХХ века (тогда семья Казана отправилась из Константинополя в благословенную Америку в поисках лучшей доли). Возможно, история дяди главного героя «Сделки» Эдди Андерсона (он сменил своё истинное имя Эвангелос Топожоглу) имеет определённое значение для самого Казана-Казанжоглу, но всё-таки находится на периферии сюжета. Неслучайно автор сделал больший упор на собственной драме Андерсона.

«Сделка» - произведение не о том, стоило ли Ставросу Топожоглу мечтать об Америке, а об обществе, построенном на сделке, выйти из которой нет возможности. Эдди даже пытается покончить с собой - остаётся жив. Не хочет возвращаться на свою работу - его вынуждают. Желал бы уйти от жены и любить другую, более молодую женщину по имени Гвен - этого не позволяют. Стремится освободиться от самого себя, разорвать сделку - но... не может. И лично признаётся: «Я не могу измениться». Здесь возникает новая тема: человек не способен стать другим, он всё равно останется собой. А Гвен приходится только сожалеть о том, кем Эдди мог стать и не стал.

Сделка была заключена ещё в детстве. С грустью и печалью, не имея никакой возможности вмешаться в происходящее, наблюдает Эдди Андерсон за юным Эвангелосом Топожоглу. Он мечтал о литературе, а оказался служащим рекламной фирмы. Не хотел гнаться за деньгами, как отец, но сделал неплохой бизнес на рекламе - и даже не знает, сколько у него на счету. Америка - страна бизнеса. Все рвутся к преуспеванию, а на пути к этому заключают множество сделок с самими собой. Эдди после неудачного самоубийства попытался бунтовать - против «прежнего себя». Его не поняли, посчитали сумасшедшим. И после новой попытки покончить с жизнью, когда Андерсон поджигает заброшенный дом своего детства, где уже никто не живёт, его помещают в психиатрическую клинику, про которую один из её служащих говорит Гвен, пришедшей навестить Эдди: «Это не больница. Это убежище для отвергнутых». Рассказывая про нового пациента, сообщает, что тот не хочет, чтобы к нему обращались по имени и фамилии. Так Эдди Андерсон, не способный вернуться к Эвангелосу Топожоглу, оказывается просто неким субъектом, нашедшим единственный приют в сумасшедшем доме.

Между прочим, исполнитель главной роли Кёрк Даглас собирался участвовать в экранизации романа Кена Кизи «Кто-то полетел над гнездом кукушки», приобрёл на это права, потом переуступив их своему сыну Майклу Дагласу, который и стал в итоге одним из продюсеров знаменитого фильма Милоша Формана. Некоторые критики посчитали, что Элиа Казан убрал в «Сделке» третью ипостась своего героя, его писательскую деятельность под именем Эванса Арнесса, из-за того, что не доверил Кёрку Дагласу играть интеллектуала вместо ранее предполагавшегося Марлона Брандо. Но, пожалуй, Казан, которому действительно наиболее близок Эдди-писатель (ведь и сам терзался многие годы совершённой в годы маккартизма сделкой, которую ему отнюдь не все простили даже тогда, когда незадолго до смерти наградили почётным «Оскаром»), не дал возможность герою разоблачать в литературе всеобщую сделку, поскольку осознал бессмысленность этой затеи. А позволил убежать прочь от себя и общества, хотя и оставляет Эдди Андерсона в состоянии безвыходности и полной неопределённости.

«Сделка» заканчивается сценой на кладбище - хоронят отца Эдди. Но кладбище - ироническая и горькая метафора несостоявшейся жизни его самого. У Андерсона теперь нет ничего, и он - никто. Вообще неизвестно, кем будет. Герой печально улыбается - следует стоп-кадр. Элиа Казан говорил, что в его герое пробудился человек. Но так ли это? Ведь Эдди - конформист по натуре. Если он даже и бунтует, то вскоре успокаивается. Спокойствие - это тоже сделка, как и уход от самого себя или эскейпизм, проявляющийся в отделении от общества. Самоубийство - такое же бегство, только в никуда. И это отказ от борьбы. Борьба вообще не для Эдди Андерсона. А все остальные дороги - дороги сделок. Получается замкнутый круг.

Кто-то из критиков в момент появления «Сделки» назвал её антологией современного киноязыка. В этой ленте есть и великолепный монтаж, и интроспекции героев, и передача раздвоенности персонажа в зримой форме, и присутствие в одном кадре прошлого и настоящего (например, в сцене встречи Эдди с самим собой в возрасте подростка), и, наконец, поток сознания. Имеются также другие изыски: изображение на кусочках разорванной фотографии оживает; лица жены и Гвен поочерёдно сменяются в представлении Андерсона, лежащего рядом со своей супругой. Элиа Казан с его громадным опытом театральной деятельности и репутацией всё-таки актёрского режиссёра, воспитавшего целую плеяду американских исполнителей, постарался в «Сделке» на исходе шестого десятка своей жизни не только открыто исповедаться при помощи кино, но и сделать это максимально кинематографично.

Не его вина, что в ситуации резкой смены тем и выразительных приёмов кинематографа США на рубеже 60-70-х годов данная работа признанного мастера явно не вписалась в новое течение, показавшись, по мнению молодых представителей «совсем другого Голливуда», ориентированной на немножко старомодное эстетизированное кино Европы, нежели на «бурю и натиск», что демонстрировали американские проблемные фильмы тогдашней поры. Казан даже попытался приспособиться к изменившейся реальности, сняв затем «Посетителей» как раз в импровизационной манере остросоциального репортажа, но в итоге вернулся к сатире на прежний Голливуд в экранизации «Последнего магната» Ф. Скотта Фицджералда.