Сергей Черняховский. Мирная насильственность

 «"Мирное" стояние в августе 1991 года обернулось гибелью примерно пятнадцати миллионов человек в 90-е годы»

Фото с сайта livecorr.ru

Формально «мирное» давно уже превратилось в фиктивно мирное – но реально насильственное.

К июню 1941 года Германия вполне «мирно» расположила свои войска на границе с СССР. Если идущего вечером прохожего плотно окружает кампания подростков, вежливо и мирно просящая его отдать бумажник и деньги, у него есть все основания попытаться препятствовать им, в том числе и немирными средствами.

Поэтому когда организаторы политических выступлений, в частности, требующих смещения конституционных органов власти (парламента, президента), демонстрируя отличительный знак, ставший символом этого смещения, игриво говорят: «Это наш Город, мы просто мирно гуляем» и жалуются, что их начинают забирать, то вряд ли стоит смущаться этими уверениями.

Перефразируя вестернизированных правозащитников, защищающих права сторонников «мирного насилия» болотного протеста, можно сказать: «Каждый гражданин имеет право на митинг и демонстрацию, но эти люди не представили убедительных доказательств того, что их цели являются исключительно мирными». Они утверждают, что все граждане имеют право на действие, которое они называют мирным протестом или ненасильственным протестом.

Но, во-первых, на мирный и ненасильственный. Во-вторых, граждане, народ имеют право и на восстание, и на свержение угнетающей их власти - вообще-то, что записано и во Всеобщей декларации прав. И записано это было именно по предложению нашей страны. А исходная формула была оглашена в «Декларации о независимости США». Но с одной стороны, именно народ, а не манипулируемая клиентура тех или иных элитно-олигархических кланов. С другой – это вовсе не основание для того, чтобы в случае начала вооруженного антиконституционного выступления власть моментально расходилась, бездоказательно приняв мятежников за восставший народ. Ее обязанность в этом случае подавить мятеж и защитить тех граждан, которые возложили на нее свои надежды. Тем более, если это власть, избранная большинством этих граждан.

То есть то или иное право существует, но это не означает, что может быть использовано в антиконституционных целях.

Вопрос определяется не ситуативно зафиксированным моментом действия – суть вопроса определяется целью.

Как и в вопросе об американской ПРО в Европе: вопрос не в том, что говорят США по поводу отсутствия намерения использовать ее против России, вопрос в том, что она создает возможности использования ее против России.

Если осуществляется некое действие, формально мирное, но представляющее реальную угрозу его немирного использования, оно должно оцениваться не по своему внешнему проявлению, а по возможно достижимым целям.

Конституционные права граждан – это не только их права на митинги и шествия, а также свободу слова. Это еще и право на то, чтобы большинством голосов избирать ту власть, которую они предпочитают избрать. И обязанность государства – не только создать условия для возможности граждан высказывать свое мнение по отношению к этой власти на митингах и шествиях, но и создать условия, чтобы решение большинства не было заменено активным поведением меньшинства.

И власть не имеет права допускать повторения 1991 года, когда в марте три четверти граждан страны высказались за сохранение СССР, а в августе 1-2 процента населения столицы свергли власть этого же СССР и открыли дорогу к его распаду. И кстати, большая часть тех, кто свергал союзное руководство в августе, в тот момент даже и предположить не могли, что ведут дело к разделу страны и обнищанию 90-х гг. Как говорил позже бывший тогда вице-президентом РСФСР Александр Руцкой: «Если бы я знал, что будет в декабре, я бы в августе встал на сторону ГКЧП».

«Мирное» стояние в августе 1991 года обернулось гибелью от насилия примерно миллиона человек в межнациональных конфликтах и примерно пятнадцати миллионов в остальных ситуациях 90-х гг.

Важны не формальные действия – важны цели и намерения. И в современном мире накоплен более чем достаточный арсенал средств и технологий, позволяющих формально мирными акциями приводить к свержению самого законного и благонамеренного правительства. Причем чем больше оно ограничивает себя законом и чем больше проявляет в такой ситуации демократичности и миролюбия, тем легче оно будет свергнуто.

Потому что, демонстрируя, казалось бы, мирные и законные действия, можно при достаточном умении и слабых нервах власти добиться ситуации, когда она будет выглядеть нерешительной. Слабой. Не управляющей ситуацией, а, следовательно, не стоящей того, чтобы быть на ее стороне и ее защищать. А тогда она перестает быть властью: ее не опасаются заговорщики. Ею брезгуют ее потенциальные сторонники, ей не подчиняются нижестоящие инстанции, на ее защиту не надеются те, кому предстоит защищать ее.

Если формально мирные средства используются в целях свержения власти и захвата власти их организаторами в свои руки, власть должна выстраивать свои действия не в соответствии с их формально мирной формой, а в соответствии с подлинными намерениями их носителей.

Если те или иные экстремисты участвуют в формально мирных действиях, ведущих на деле к свержению конституционных органов власти, государство должно действовать по отношению к ним как к участникам попытки антиконституционного переворота.

Да, согласно Конституции РФ и ее 31 главе, «граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». Но согласно статье 17, «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». А согласно статье 55, «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены … в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Да, можно собраться мирно без оружия. Но если люди собираются для того, чтобы осуществить государственный переворот и даже собираются без оружия, их собрание уже не является мирным. Потому что сама фраза «мирно без оружия» уже предполагает и то, что можно собраться мирно, но с оружием, и то, что можно собраться без оружия – но и не мирно, и в насильственных целях.

В частности, и потому, что существует практика мирных антиконституционных переворотов, и потому, что существует то, что можно определить как «мирное насилие».

Да и само насилие бывает не только физическим – оно бывает моральным, психологическим, информационным и многим иным.

Цели от этого не меняются. И сводятся к одному – навязать свою волю тому наивному, кто поверит словам о мирных и ненасильственных действиях насильника. И последствия оказываются не лучшими.