Жертвами кризиса в России стали необразованные и немолодые

Правительство помогало не тем, кто в этом нуждался, а жуликам и спекулянтам

Иностранные экономисты наконец выяснили, кто в России пострадал от кризиса больше всех. Всемирный Банк опубликовал совместный доклад своего эксперта Мохаммеда Ихсана Аджвада и Златко Николоски из Лондонской школы экономики. Ученые оценили результаты исследования 2000 российских семей, которое проводилось в 2007-2010 годах, и пришли к неожиданному выводу: наше правительство размазывало антикризисную помощь, так сказать, ровным слоем по всей стране, тогда как помогать следовало вполне конкретной группе населения, с которой правительство «не угадало».

Исследованные семьи (в докладе употреблен не слишком популярный у нас термин «домохозяйства») авторы логично разделили на категории «пострадавшие от кризиса» и «не пострадавшие от кризиса». Вот что у них получилось. Труднее всего в 2008-2009 годах пришлось семье из трех человек (если занудствовать, то 2,9), глава которой в 84% случаев не имеет высшего образования и недавно разменял шестой десяток (ему 52 года). В обиходе таких именуют ненаучным и негазетным, но зато очень точным русским словом «работяга».

В таких семьях половина членов, как выяснилось, обычно заняты домашним трудом – то есть мало того, что отец стал зарабатывать меньше, так и мать не всегда на работу ходила. В 2009 году реальный месячный доход по сравнению с 2008 годом упал в России на 2000 рублей. Но у наших «работяг» и вовсе случился обвал – с 21039,59 до 12214,22 рубля, причем и год спустя их доходы выросли несильно (13081,52 рубля). Это притом, что у домохозяйств, не затронутых кризисом, доход пусть и на копейки, но рос. В итоге расходы на лекарства, которые приходилось оплачивать из собственного кармана, в «кризисных» семьях сократились, а расходы на питание, хуже того, «сократились значительно».

Правда, поджаться с тратами на еду и лекарства пришлось и семьям, чьи доходы от кризиса не пострадали, резюмируют авторы. Их такое совпадение, впрочем, не удивило: «Россия богата» (мысль, которую ученые, надеюсь, еще разовьют), а русские всегда спасались тем, что по привычке выращивали еду самостоятельно и, значит, могли себе позволить покупать меньше продуктов без риска протянуть с голоду ноги.

Особняком стоят наши пенсионеры. Как таковые они в документе не упомянуты, зато там есть любопытная социологическая категория «семьи с повышенным количеством пожилых людей». Для удобства их и будем считать пенсионерами. Как выяснили исследователи, их «пищевое поведение» особых изменений не претерпело, зато они стали меньше тратить на медицину, то есть на лекарства, а к платным врачам и вовсе ходить перестали. То есть старикам нашим тоже досталось, но у них хоть рацион сохранился. Что легко объяснимо: в кризисном 2009 году пенсии индексировались четырежды, а за год до того – трижды. С зарплатами в 2009 году, насколько я помню, все обстояло иначе.

Увенчан доклад Николоски и Аджвада назидательными выводами. Во-первых, расходы на еду и медицину в пору кризиса могут, оказывается, снижаться у всех групп населения, хотя простому обывателю без высшего образования приходится особенно несладко. Даже хуже, чем пенсионеру. И, во-вторых, цитата, «необходимо особенно поддерживать продовольственные и медицинские потребности самых бедных и уязвимых групп населения, а отнюдь не всех групп населения в целом».

Позволим и мы себе сделать несколько выводов, которые в задачу авторов доклада не входили. Как замечают господа Аджвад и Николоски, ухудшение здоровья граждан в пору экономических бедствий – признак того, что страна прочно засела в когорте «развивающихся». В развитых странах кризис, напротив, сопровождается уменьшением смертности: в Западной Европе – общей (благодаря падению потребления табака и спиртного и уменьшению количества ДТП), а в США – детской. Так что в Кремле и правительстве могли бы пореже надувать щеки, гордясь присутствием России в десятке лидеров по объему ВВП: оно пока что не сказалось ни на благосостоянии граждан, ни на социальном развитии страны.

Значит, в семьях малообразованных обывателей началось недоедание, которое они побеждали за счет дачных огородов и сокращения «лишних» расходов на здоровье? Любопытно. Исследования 1991-1994 годов еще не выявляли значимой корреляции между уровнем достатка граждан России и объемом потребляемых ими калорий, отмечают авторы. Вот вам и повальный рост благосостояния «сытых нулевых».

Пенсионеры, похоже, и вправду перенесли кризис не так плохо, более или менее удержав продовольственные расходы в ущерб медицинским. С одной стороны, после 60 лет к докторам что ходи, что не ходи: хронические болезни уже не лечатся, а «поддерживаются в форме», ну а с острым случаем хочешь не хочешь, а побежишь и к врачу, и в аптеку. Но, с другой стороны, немалое количество наших пенсионеров и до, и после 2009 года влачили и влачат настолько жалкое существование, что даже глобальному кризису не удалось сильно ухудшить их материальное положение. Вечно опаздывающие индексации пенсий за этим кризисом, как видим, все равно не угнались.

И, наконец, отметим, что никаких конкретных, адресных программ социальной поддержки, продуманных в соответствии со степенью нужды конкретных слоев населения, в пору минувшего кризиса никто не предлагал. Простому русскому обывателю остается только молиться, чтобы в следующую волну кризиса власти о нем не забыли. И вдвойне молиться о том, чтобы эта волна не ударила. Потому что все равно забудут.