Былое и думы

Педагогическая поэма
Мальчишкой он взбегал на этот пригорок без счету раз. И всегда наверху замирал. Казалось, что из всех звуков здесь самый громкий - это стук его сердца. Окружающий поляну лес мог бы называться бором, но толстые и рыжие сосны расталкивались такими же крупными еловыми стволами. И только громадные деревья и небо промеж их неровных вершин - и никого. Кроме него, маленького человека. Отсюда он не мог видеть, хотя знал, что ниже по склону и дальше - тот же лес-суборь, сосна да ельник, поля и деревни и опять лес, поля, деревни. Так и за Кубеной-рекой.
На этой поляне проходили многие его школьные перемены. Он убегал сюда читать, а когда откладывал книжку на траву, то просто мечтал.
Виноградовы
Однажды ему пришло в голову, что как только он станет взрослым, то выстроит здесь дом с окнами на все стороны.
Теперь я знаю, когда мальчишка вырос и стал Николаем Степановичем - он так и сделал: построил здесь дом. Но уже и для Марии...
Мария
Родилась она в 1915-м и помнит родную Черновскую в полста домов, соседнюю Хмелевскую в сотню. Родители, Алексей Александрович и Евдокия Васильевна, как и многие здесь, были зажиточными крестьянами. Но не у всех в доме имелись книги-справочники, а у отца были такие даже по ветеринарии. Образование он получал в церковно-приходской школе, постоянно пел в церковном хоре. Его баритон выделяли: «Послушать надо Алешу Бурова!»
- Нас у родителей было много, но в живых остались трое - Николай, Степан и я...
Глазами подростка видела она аресты отца: «Его трижды арестовывали и отпускали. А тут, узнав о прибытии в Вожегу спецвагона, заторопились и сунули его даже без сопроводительных бумаг. Так и увезли в Вологду. Это шел 1933 год. Позже сосед Степан Морсков рассказал: «Вызвали его: «Дед, что тут делаешь? Выходи, невиновен». Он только через порог шагнул и упал. Сердце не выдержало».
Сегодня дочь на три десятка лет старше того отца, умершего на тюремном пороге...
Черно-белые фотографии - не одна-две! - много их в семейном архиве - это групповые снимки вожегодских учителей. Очень мало женских лиц. Учительское дело - мужская профессия!
- А ведь я начинала работать в школе с 1930 года, когда после 7-го класса меня направили заведующей начальной школой в деревню Павловскую. Первый класс - 26 учащихся, второй - 6, третий - 13. Этих отпущу домой, меня ждут подростки, вообще не умеющие читать-писать. Мало того, вечером иду в клуб - там снова обучение грамоте и, конечно, танцы.
Мария Алексеевна смеется, наблюдая мое удивление.
- Какой серьезной была, да? А Николай Степанович начал учительствовать с 15 лет, но он и помоложе. Был направлен после восьмого класса на курсы учителей начальных классов. Так готовили кадры: финская назревала, а в школах три четверти учителя - это мужчины...
Мария Алексеевна посерьезнела лицом, и стало видно, что выглядит старше своих 86.
- Детский дом - это боль и моя судьба. Под № 4 создавался такой в 1943-м и размещался в Сафоновской. Первый директор вышла замуж и уехала. У второй кладовщик сделал растрату. При третьей дела - на грани: дети в поисках еды бродили по деревням, ночевали по гумнам или в скирдах соломы. 120 детей без глаза...
Ее уговорили взять на себя руководство детдомом. Начала со сбора продуктов по колхозам и поиска воспитанников по разным ночлежным норам. Всех собрала и оставалась на этом государственном посту до 1956 года.
Свет
- Что покажешь по программе электротехники и физики от сухих батареек? Сначала у меня стоял ветряк, вот с Черновской, где жил, и таскал на санках аккумуляторы в физкабинет. И как-то задумался: вот через ручей таскаюсь, а на нем еще до войны восемь мельниц работало. Хватало силы? Ну, а нашу речку почистить от истока...
Мысль об электрификации не давала покоя Виноградову. Наконец идея созрела. Поддержал ее и директор школы Дьячков: «Сколько это будет лампочек, к примеру, по 40 ватт?» - «200 штук потянет!» Василий Александрович хлопнул Виноградова по плечу: «Будем строить!»
- В Вологде инженеры «Сельэлектро» дали чертежи типовой гидротурбины. Делаю соответствующий перерасчет на наши мощности, потом изготовляю ротор...
Просто все на словах. Сначала затормозилось дело из-за перехода Дьячкова в другую школу. К счастью, новый директор Алфей Павлович Школьников поддержал: «Надо дать свет школе и в интернат!» На общем собрании решили работать после уроков.
- В школе нас было человек 800, значит, на каждого «пришлось» не более полкуба земли. Конечно, младшие классы в расчет не брали. Лес возили на двух школьных лошадках, а рубили плотину мужчины-учителя да истопники.
Виноградов еще и вечерил дома, по чертежам изготовлял уменьшенную копию турбины. А что делать, если в эмтээсовский токарный станок вал с ротором не вмещался! Вот и пришлось делать «приспособление»: жена крутила вал, а муж токарил. Можно представить Марию Алексеевну за таким бесподобным рукоделием? И таким же способом изготовлялась статорная часть турбины.
Избушку для самой станции поставили из купленной на дрова постройки. Наконец поздней осенью 1952 года повели сборку и монтаж турбины с генератором. Как итог учительского подвига: «Работали в ледяной воде по колено, замерзали и руки». И наступил момент пуска: «Да будет свет!» И вспыхнула первая лампочка в Халдынке.
- Ставим цель крупнее - надо найти другой вариант турбины, работающей на небольших водотоках, иначе - на средних речках. И тогда осветим интернат (там сотня ребят жила) и квартиры учительские. Получилось! Сами линию провели, столбы «прошли» за счет дров, а все остальное (крюки, провод, изоляторы) дали связисты. Конечно, крупнее «сороковок» лампы мы не вкручивали. Да тогда и на 25 ватт лампочка казалась нам яркой!
Кстати, до середины 1950-х не только сельская местность освещалась керосиновой лампой, но и окраины областного центра.
Грех
Мало-помалу разъезжался деревенский люд по «городам», но Виноградовы никуда не трогались. Настолько были верны родным местам? Так уж все устраивало, а Мария Алексеевна напрочь забыла период своей городской жизни?
Сам Виноградов признался, что был грех. По объявлению в «Учительской газете» уезжали в Молдавию. Там открылся пединститут, куда требовались преподаватели и в том числе по черчению. Его устраивало. На дворе был 1961 год...
- С нами поехали два сына и дочка, старший сын тогда учился в Ленинграде. Не взяли Евдокию Васильевну. Маме Марии было 90, оставили у брата.
Но не он один вычитал объявление, съезжался народ со всего Союза в... неблагоустроенное общежитие, квартиры лишь обещались.
- Мы не одни такие оказались, жили рядом и кандидаты наук. Председатель республиканского профсоюза Чебан успокаивал: надо-де подождать. У меня 14 групп при зарплате 105 рублей. После занятий в институте еще вел черчение в ШРМ. Жить-то надо. И совсем неожиданно открылось неприязненное отношение к нам, приезжим: перед лекциями на кафедрах стали находить листовки - «Русские, убирайтесь домой!» Думаю, а верно, не буду здесь квартиру клянчить - насильно мил не станешь. Поеду домой, там построюсь! Пришло на ум сказанное когда-то председателем колхоза Дашковым, умным хохлом: «До 18 ума нет и не будет, до 25 жены нет и не будет, до 30 дома нет и не будет».
Директор
Когда вернулись Виноградовы из Тирасполя, так и стал он сразу директором родной Верхне-Кубенской средней. «Берите руководство над школой!» - это если не приказ был, то решение - волевое.
И пусть не сразу, но придется Николаю Степановичу плотно заняться хозяйственным строительством: и реконструкцией школьных зданий, и постройкой... В числе всех 14 объектов «школьной» деревни надо назвать именно новые постройки - это столовая («раньше чай ведрами по классам разносили»), под одной крышей - спортзал, мастерские и кабинет машиноведения. А строительство учительского жилья - это как венец добрых дел.
Как он выразится: «Чтобы не скакали по разным квартирам!» Но и признается: «Начинал строить наш добрый труженик-созидатель Алфей Павлович Школьников, нам оставалось продолжать». Добрый жест по адресу предшественника.
Тут надо отдельно заметить - подобная деликатность в стиле их поколения, а в наше время на предшественника принято списывать и свои грехи...
Виноградов доведет до ума многое в хозяйственных планах, может быть, и за счет собственного здоровья.
«В 1971 отказываюсь от директорства, перехожу в рядовые учителя...»
Дом
...Наши сегодняшние разговоры шли если не в доме, то в саду возле пчелиного городка или в походе на болото за родниковой водой. Но даже в домашних стенах не получался разговор сразу с обоими: то Николай Степанович «понесется» на двор к корове, то Мария Алексеевна скроется на кухоньке. И все у них так - в движении.
Повел смотреть «реконструкцию» дровяника, задумал ставить такой же рядом. Низ готов, бревна - четырехметровки положены, прирублены. Фундамент под ними - камнищи! Кстати, и каждое бревно чуть тоньше самого строителя. И все один в нынешнее лето.
Пытаюсь шутить: вот-де только к пенсии исполнили детскую задумку, построились-то пятидесятилетним, а вам еще умница хохол напоминал: «Если до 30 дома нет...».
- И его усмешку не забыл, - тоже хмыкнул Виноградов, - но дело-то не в годах!
Но враз постарел, когда разговор коснулся его собственной промашки с домом среднего сына. Валерий одно время имел длинные отпуска и потому проживал здесь, помогая отцу строиться. Тогда у матери с сыном родилась идея о таком же доме рядом. Валерий присмотрел и подходящий для себя в соседней деревне, купили и перевезли. Но здесь сруб ставили уже строители, работавшие по договору на школьных объектах. Пока суть да дело, и Валерию дом стал не с руки - повышение по службе «зарубило» приезды к родителям.
Итак, дом срублен, но пустует. Тут Николай Степанович делает совершенно разумный шаг: он сдает жилье по договору школе для молодых учителей. Помним! Он еще прежде говорил: «Зачем скакать по частным квартирам».
И что же дальше? А с явлением ее величества Приватизации ситуация меняется. И когда Виноградовы интересуются собственной собственностью, то узнают: жилье уже не их, оно приватизировано новоявленными хозяевами. Мало того, исчезают документы: нет договора об аренде в школьной бухгалтерии, нет и бумаги про куплю-продажу постройки в сельсовете.
Дело прошлое, но и мне не хотелось поминать о сем факте («не кидайте полешки в костер!» - совет со стороны), но, извините, раз промолчишь да второй - до чего доживем...
Вот и те же Виноградовы сегодня не в себе: столько лет прошло, а Мария Алексеевна аж вздрагивает при упоминании такой непорядочной истории.
А у нее личная жизнь и школа - одно, вдруг тихо-тихо: «Я вела ботанику, географию, историю - это мои предметы».
Она говорит - он в беспокойстве, сверхчуток, хотя и взгляд вроде бы в сторону. Да они оба внимательны друг к другу, словно 18-летние влюбленные. Но, может, возраст позволяет не таиться?..
Вожега - Нижние Слободы - Вологда
Комментарии читателей Оставить комментарий