Бывший начальник Службы безопасности Президента России Александр Коржаков – о том, что происходило во время «путча» и после него

Александр Коржаков долгие годы был «тенью» Ельцина: еще в середине 80-х он стал одним из телохранителей тогдашнего первого секретаря Московского горкома КПСС. После избрания Ельцина президентом РСФСР в 1991 году Коржаков занял пост начальника службы безопасности президента. Во время августовского «путча» Коржаков постоянно находился рядом с шефом. Плечом к плечу они стоят и на известном фото, изображающем Ельцина в момент его выступления на танке перед Белым домом. О том, что происходило в те дни и почему впоследствии Коржаков разочаровался в Ельцине, Александр Васильевич рассказал в книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката».

Александр Васильевич Коржаков (Фото Александра Лазаренко)

В первые дни «путча», согласно воспоминаниям Коржакова, Ельцин не особо хотел думать о большой политике. «18 августа 1991 года мы с Ельциным находились в Казахстане, – пишет Коржаков. – Нурсултан Назарбаев, президент этой тогда еще республики СССР, принимал нас с невиданным прежде гостеприимством. Посетив все официальные мероприятия, положенные по протоколу, мы отправились за город. Там, в живописном месте, Нурсултан Абишевич приглядел горную, чистую речушку для купания. Речка оказалась мелкой, с каменистым дном и быстрым течением. Сначала звучала казахская национальная музыка, потом принесли баян, и все стали петь русские песни.

Борис Ельцин вручает Коржакову орден «За личное мужество», 1993 год (grammy.ru)

В перерывах Борис Николаевич с наслаждением плескался в обустроенной речушке. Я опасался за самочувствие президента России: резкий перепад температур мог обернуться для него сильной простудой. «Разгоряченный» шеф без промедления погружался в прохладную воду, ложился на спину и смотрел в безоблачное небо. Я уговаривал его двигаться и подолгу не блаженствовать в этом природном вытрезвителе. В тот же день наш самолет вернулся в Москву. Тогда мы жили на дачах в правительственном поселке Архангельское. Борис Николаевич – в кирпичном коттедже, а я – неподалеку от него, в деревянном. Приехали и легли спать. Ничего не предвещало грядущих событий. 19-го, рано утром, меня разбудил телефон. Звонил дежурный из приемной Белого дома: «Александр Васильевич, включай телевизор, в стране произошел государственный переворот».

Однако, по словам Коржакова, и 19 августа Ельцин не хотел думать о большой политике. «К Ельцину с известием о ГКЧП я пришел первым. Все в доме спали и ни о чем не ведали. К восьми утра подошли Михаил Полторанин (журналист, министр печати и информации РФ в 1990-1992 гг. – Прим. ред.), Геннадий Бурбулис (в тот момент – государственный секретарь России. – Прим. ред.), «обозначился» Собчак (мэр Санкт-Петербурга. – Прим. ред.)... Я приказал по тревоге поднять всех ребят и, кого только можно, отправить на машинах в Архангельское. Остальным велел не покидать Белый дом. В начале девятого Ельцин при мне позвонил Грачеву – в тот момент Павел Сергеевич занимал пост командующего воздушно-десантными войсками и был одним из заместителей министра обороны».

Борис Ельцин, Павел Грачев, Александр Коржаков еще долго после ГКЧП оставались в хороших отношениях. Декабрь 1993 года(«Ведомости», vedomosti.ru)

Любопытно, что Ельцин и Грачев встречались еще за несколько месяцев до «путча» – весной 1991 года. «Мы побывали в воздушно-десантной дивизии в Туле, там шеф уединялся с Грачевым, и с глазу на глаз они обговаривали, как лучше себя вести в подобной ситуации, – вспоминает Коржаков. – Реального ГКЧП, конечно, никто не допускал, но профилактические разговоры велись на всякий случай...».

Но вернемся к событиям 19 августа 1991 года. В тот же день, по словам Коржакова, вся вышеперечисленная компания «благополучно добралась до Белого дома и спокойно в него зашла. Вокруг стояли только танки, войск не было. Вечером к Белому дому подъехали десантники на боевых машинах. Но еще до того, как машины приблизились, мне передали, что Коржакова разыскивает на баррикадах генерал-майор Лебедь. Наверное, я был единственным человеком, которого он знал лично по учениям в Тульской дивизии. Александра Ивановича я обнаружил без труда: вокруг него собралась небольшая толпа, и он разъяснял людям обстановку. Ему, как военному, задавали многократно один и тот же вопрос: «Зачем приехали десантники?» Лебедю трудно было полемизировать с эмоциональными защитниками Белого дома. Заметив меня, он облегченно вздохнул: «Ну вот, Александр Васильевич пришел...» Он просил меня об одном – устроить ему личную встречу с Борисом Николаевичем. Я провел его в свой кабинет и напоил чаем. Потом пошел к Ельцину и рассказал о Лебеде, который прибыл по приказу Грачева и просит о конфиденциальной беседе. Посоветовавшись, решили устроить встречу в задней комнате кабинета Ельцина: это помещение было тщательно проверено – его не прослушивали. Борис Николаевич позволил и мне присутствовать при разговоре. Всего же я дважды в дни путча устраивал встречи Ельцина с Лебедем».

Александр Коржаков 11 лет был рядом с Борисом Ельциным (Фото: Александр Астафьев, mk.ru)

Несмотря на энтузиазм и видимое бесстрашие, которое Ельцин демонстрировал при включенных телекамерах, находясь в Белом доме, он, согласно мемуарам Коржакова, очень сильно беспокоился.

«Каждую ночь Ельцин проводил на разных этажах – от третьего до пятого. С 19-го на 20-е Борис Николаевич спал в кабинете врача – туда поставили кровать, окна кабинета выходили во внутренний двор, поэтому в случае перестрелки не стоило опасаться случайной пули или осколка. В ведомстве Крючкова (председатель КГБ, один из членов ГКЧП. – Прим. ред.) прекрасно знали схему расположения всех помещений и могли предположить, что Ельцин будет спать в задней комнате своего президентского кабинета».

Александр Коржаков и Борис Ельцин на теннисном матче в «Олимпийском», 1995 год (pseudology.org)

Кстати, за свою жизнь опасался не только Ельцин. «В те дни Геннадий Бурбулис попросил себе охрану, и я выделил ему двух человек, – пишет бывший начальник службы безопасности президента РФ. – Но когда опасное время миновало, отнять охранников уже было невозможно. Только после увольнения Бурбулиса с поста госсекретаря сняли охрану. Но Гена нанял частную и не расстается с телохранителями по сей день (книга «Борис Ельцин: от рассвета до заката» была издана в 1997 году. – Прим. ред.).

Выпрашивал у меня охрану и Гавриил Попов (в дни «путча» – мэр Москвы. – Прим. ред.). Говорил, что боится физической боли и в случае нападения может запросто умереть от страха.

Попов, кстати, часто бывал у Ельцина, и я удивлялся этим назойливым визитам – ведь дел у мэра столицы предостаточно. Раза два Гавриил Харитонович приглашал нас в гости, на дачу. Жена у него прекрасно готовит. Но больше всего нас поразили дачные погреба – настоящие закрома, забитые снедью, заморским вином, пивом... Мы с Борисом Николаевичем ничего подобного прежде не видывали, и запасы Попова воспринимали, как рог изобилия, из которого фонтанировали чудесные напитки с экзотическими названиями. У Гавриила Харитоновича я впервые попробовал греческую коньячно-спиртовую настойку «Метакса». Шефу тоже понравилась «Метакса». Впоследствии я предлагал крепкую настойку с чем-нибудь смешивать. Мы стали «Метаксу» разбавлять шампанским. Напиток получался не очень крепкий. И меня это как шефа охраны больше всего устраивало».

Рассказывает Александр Коржаков и о том, как Борис Ельцин сам себя назначил Верховным главнокомандующим, хотя таковым на тот момент в стране еще являлся Михаил Горбачев. «На второй день Лебедь опять пришел ко мне и сообщил о полученном приказе увести свое подразделение к месту дислокации части, – пишет Коржаков. – Приказ он должен выполнить в два часа дня. Я спросил: «Кто может отменить приказ?». – «Только Верховный главнокомандующий России».

Я доложил Борису Николаевичу об этом, и мы опять втроем собрались в задней комнате президентского кабинета. Лебедь повторил: «Я получил приказ и обязан вам о нем доложить. Поскольку меня послали вас охранять, без предупреждения не могу увести своих солдат». Мы оценили приказ, полученный Лебедем, как предвестник штурма. Если уводят десантников, значит, «Альфа» готова брать Белый дом. Борис Николаевич сказал Лебедю: «Я вам приказываю оставить десантников». – «Не могу не выполнить приказ, потому что давал присягу, – ответил генерал. – А присягу я давал Горбачеву. Сейчас Горбачева нет. Непонятно даже, где он. Но выход есть. Если вы, Борис Николаевич, президент России, сейчас издадите указ о назначении себя Верховным главнокомандующим, то я буду подчиняться вам».

На закате СССР Гавриил Попов обладал огромной коллекцией элитного алкоголя (фото «Радио Свобода»)

Но президент отклонил это предложение. Разговор закончился ничем. Лебедь на прощание еще раз напомнил, что не имеет права нарушать присягу, и для него нет ничего дороже офицерской чести. Настроение у Ельцина после встречи испортилось. Ровно в два часа дня десантники построились, сели на свои машины и медленно ретировались. Их провожали с грустью, особенно переживали защитники Белого дома. Многие почувствовали обреченность: раз солдаты ушли, значит, действительно произойдет что-то ужасное».

Но в итоге, как вспоминает Коржаков, Ельцин колебался недолго. «Борис Николаевич обсудил предложение Лебедя с Шахраем (Сергей Шахрай в дни «путча» – государственный советник России по правовой политике, впоследствии – заместитель председателя правительства России. – Прим. ред.) и Бурбулисом, после чего к 17 часам родился указ о назначении Ельцина законным Верховным главнокомандующим (России. – Прим. ред.)».

Спустя годы Коржаков попытался переосмыслить все то время, что он был рядом с Борисом Ельциным. «Я вдруг осознал, что никогда не любил Ельцина как человека, – признается он в своей книге. – Сначала я просто вместе с ним работал. Он отличался от других номенклатурных работников, и эта разница меня восхищала. Потом, в период опалы, я его жалел. Борис Николаевич как-то мгновенно оказался слабым, поруганным, иногда даже не хотел жить... Я умел выводить его из депрессии, вселял энергию, и чем чаще это происходило, тем сильнее я себя чувствовал. После августовского путча мне казалось, что России выпал счастливый лотерейный билет. Такие выигрыши бывают в истории раз в тысячу лет. Власть почти бескровно перешла в руки демократов, вся страна жаждала перемен. И Ельцин действительно мог использовать этот «золотой» шанс. У него было все, чтобы грамотно провести реформы, предотвратить коррупцию, улучшить жизнь миллионов россиян. Но Борис Николаевич поразительно быстро был сломлен всем тем, что сопутствует неограниченной власти: лестью, материальными благами, полной бесконтрольностью... И все обещанные народу перемены свелись, в сущности, к бесконечным перестановкам в высших эшелонах власти. Причем после очередной порции отставок и новых назначений во власть попадали люди, все меньше и меньше склонные следовать государственным интересам. Они лоббировали интересы кого угодно: коммерческих структур, иностранных инвесторов, бандитов, личные, наконец. Да и Ельцин все чаще при принятии решений исходил из потребностей семейного клана, а не государства».

Фрагмент репортажа корреспондента программы «Время» Сергея Медведева о событиях первого дня «августовского путча»